Стратегический разворот Турции в сторону России невозможен: интервью Александра Князева

В отношениях Москвы и Анкары после серьезного кризиса последних месяцев, похоже, происходит позитивный сдвиг. Россия частично отменила экономические санкции, стороны быстро восстанавливают сотрудничество в области туризма. Глава МИД Турции сегодня заявил о готовности предоставить базу Инджирлик для российских ВКС с целью борьбы с «Исламским государством». О том, насколько далеко зайдет нынешняя «оттепель», о возможных последствиях этого примирения для Закавказья корреспондент VERELQ побеседовал с известным востоковедом Александром Князевым.

Александр Алексеевич, в одном из Ваших интервью Вы вскользь упомянули о том что разногласия между Москвой и Анкарой по Сирии никто не отменял… Можно ли поподробнее, какие ожидать от Турции действия в этом направлении? Продолжат ли турки поддерживать различные радикальные группировки, или же некоторое примирение с русскими, а также последний теракт в Стамбуле вынудит их пересмотреть свою политику?

Действительно, в Сирии политика Турции не может измениться по определению, поскольку она, эта политика, в высокой степени управляема извне партнерами Анкары. Которые, в свою очередь, просто не позволят Реджепу Эрдогану (даже если бы он захотел подобное) изменить назначенные сценарии. Может, конечно, случиться краткосрочная имитация, но куда девать действующие на территории Турции базы по подготовке боевиков, функционирующие маршруты транзита и боевиков, и снабжения их на сирийской территории? Никто не отменял и базовых противоречий между Москвой, Дамаском и Тегераном — с одной стороны, и Анкарой, Дохой, Эр-Риядом и Вашингтоном вкупе с европейцами — с другой. Помимо Сирии существуют как многолетняя поддержка Турцией сепаратистских для России террористических движений на Северном Кавказе, в Поволжье, так и антироссийский вектор политики Анкары, связанный с Крымом. Для Турции это — принципиальные вопросы ее внешней политики, легче поменять правящую элиту, чем отказаться от этих направлений, которые имеют мощнейшую поддержку как в самой Турции, так и среди ее действительных союзников и партнеров.

В этом случае какие задачи ставит перед собой каждая из сторон, если понятно, что разногласия по стратегическим направлениям сохраняются?

Примирение может носить только такой, имитационный, и только краткосрочный характер. И Москве, и Анкаре сегодня нужна — каждому, конечно, со своей мотивацией — убедительная демонстрация российско-турецкого сближения. Для Эрдогана это повод к повышению уровня его отношений с европейцами и американцами. Москве нужны прорывы изоляции, связанной с санкционным режимом Запада и против Запада. Естественно, что у обеих сторон есть потери и в экономике. Сомневаюсь, что завтра «Газпром» начнет строительство «Турецкого потока», а «Росатом» — АЭС «Аккую». Изрядно замещен иранскими поставщиками и товарооборот по поставкам в Россию сельхозпродукции. Думаю, в Москве должны понимать и всю опасность возобновления туристического потока в Турцию. Эрдоган далеко не тотально управляет находящейся в состоянии гражданской войны страной, боюсь, что любая из воюющих против Анкары группировок не преминет возможностью нанести удар и по Эрдогану путем организации терактов против российских туристов. Вряд ли такое можно ожидать от курдских организаций, но это вполне вероятно со стороны радикальных террористических групп, того же ИГИЛ*, лелеемого серьезными турецкими политическими группами. Нынешнее «потепление» — дань интересам пострадавших от кризиса в отношениях групп бизнес-элит и их лоббистов в обеих столицах. Которая если и будет реализоваться, то лишь локальными эпизодами, да и вряд ли более, чем на краткосрочную перспективу. Информационные вбросы о какой-то новой всеобъемлющей дружбе между двумя странами мгновенно девальвируются как только западные союзники Анкары и дружественные режимы стран Персидского залива предложат Турции что-то существенное. Вся ситуация с «потеплением» — эпизод политической игры, результат которой пока неясен, но он уж точно не оптимистический.

Как отразится российско-турецкий диалог на делах в Закавказье? В апрельской эскалации в Карабахе многие были склонны видеть руку Эрдогана…

Карабахская ситуация развивается во многом независимо от текущей конъюнктуры ныне действующего турецкого президента. У меня нет оснований утверждать о его влиянии на апрельскую эскалацию, но с точки зрения вопроса cui prodest, «кому выгодно», исключать вовсе я такую версию не стал бы. О дальнейшем влиянии на Закавказье говорить представляется преждевременным, нужно посмотреть, как долго, по каким векторам и в какой динамике будет идти собственно российско-турецкий диалог.

В свете кризиса в отношениях Анкары и ЕС, письмо Эрдогана Путину и последующие события многими воспринимаются как разворот турецкого лидера в сторону РФ как альтернативы Западу…

Разворот этот — только тактический, включая и пиар-манипуляции, направленные у каждого из акторов как на западную аудиторию, так и на собственный электорат, значительные сегменты которого кризисом в отношениях недовольны. Какого-то стратегического разворота я не прогнозирую. Думаю и докризисные декларации о некоем стратегическом партнерстве были чрезвычайно опрометчивы. Не припомню хотя бы намеков на вероятность выхода Турции из НАТО, не вижу никаких признаков ее отхода от роли проводника интересов западного сообщества. Что не исключает, конечно, временных, и уж точно не стратегических, моделей поведения Анкары наподобие ныне демонстрируемых. Турция для России — сосед и важный партнер. Но это тот случай соседства, при котором всегда нужно помнить о необходимости держать определенную дистанцию.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ