Безвыходный остров

«Брексит» уже породил внушительное количество конспирологии и апокалиптических прогнозов по поводу будущего Евросоюза. Между тем, оснований для них мало — выход Британии из ЕС слишком очевидно невыгоден всем. Более чем вероятно, что результаты референдума являются именно тем, чем кажутся — локальным эксцессом, ставшим крайне неприятным сюрпризом для британской и европейской элиты.

Начнём с конспирологии. «Брексит» крайне невыгоден США. Британия традиционно играла роль «троянского коня» Вашингтона внутри Евросоюза, и именно сейчас эта роль критически важна. Трансатлантическое партнёрство — важнейший проект Белого дома и при этом он весьма близок к срыву. Продавить его без британской помощи будет практически невозможно. Иными словами, поиски «вашингтонского следа» в истории «Брексита» бесполезны.

В Британии, по-видимому, отсутствует и серьёзный внутриэлитный раскол. Так, сторонниками сохранения членства в Евросоюзе на момент референдума являлись 2/3 членов парламента. Наилучшим примером мейнстримного евроскептика может служить сам Девид Кэмерон, пришедший к власти под антибрюссельскими лозунгами, но сделавший всё возможное, чтобы они не реализовались. По словам главы Конгресса британской промышленности, объединяющего крупный бизнес, 4/5 его членов поддерживали ту же позицию. За редкими исключениями, евроскептицизм характерен в основном для мелкого и среднего бизнеса, работающего на внутренний рынок.

При этом выход Британии из ЕС несёт не только экономические риски. Так, электоральная карта показывает воспроизводящийся раскол между Англией и Шотландией с её 62% сторонников Евросоюза; иными словами, выход страны из ЕС может спровоцировать очередной раунд шотландского сепаратизма. Алекс Салмонд, бывший премьер Шотландии, уже заявил о необходимости повторного референдума о независимости — и был поддержан действующим первым министром Стерджен. Практически та же позиция характерна и для Северной Ирландии.

Иными словами, у британского истеблишмента были более чем серьёзные основания надеяться, что электорат проголосует «правильно». Однако этого не произошло. В чём причины?

Во-первых, против ЕС играют объективные факторы. Экономика союза всё более напоминает хронически стагнирующую японскую. Выход из дефляционной ловушки уже обошёлся ЕЦБ почти в четверть триллиона евро, при этом результат оставляет желать много лучшего. Спасение погрузившихся в долговой кризис южноевропейских экономик обходится европейскому обывателю дорого — так, поддержание на плаву Греции обошлось в 2014-м каждому налогоплательщику ЕС почти в полторы тысячи евро. При этом расходы на спасение от нарастающего долгового кризиса Испании будут в разы больше. Начало спада в германской экономике — по сути, лишь вопрос времени. Пожалуй, наилучшим маркером кризиса экономической модели Старого континента является остановка расширения зоны евро — желающих заменить национальную валюту общеевропейской нет.

Собственно британская экономика, пережив период быстрого роста в 90-х начале нулевых, со значительными потерями пережила кризис 2008-го и с трудом восстановилась. Едва ли рядовой британский обыватель глубоко разбирается в «высоких материях», однако ветер не самых лучших перемен, дующий с континента, он ощущает вполне.

Во-вторых. Европейская бюрократия сделала всё возможное, чтобы усугубить эффект своими субъективными инициативами. Брюссель очень давно и очевидно вышел за грань разумного, и миграционный кризис стал лишь последней каплей. Замкнутая и практически не контролируемая «снизу» евробюрократия является крайне эффективным раздражителем, при этом отнюдь не только для британцев. В двух системообразующих странах ЕС — Франции и Германии — количество сторонников сохранения членства в союзе составляет 42 и 54% соответственно. Иными словами, даже в «ядре» ЕС уровень евроскептицизма практически не отличается от британского.

Что касается собственно британской позиции, то её наилучшим образом выразил мэр Лондона Борис Джонсон. «Если мы не проголосуем за выход, то останемся заблокированными на заднем сидении автомобиля, который едет непонятно куда, куда мы не хотим, и которым управляет водитель, который не очень хорошо говорит по-английски». «И неважно, насколько мы считаем эту организацию несовершенной. Неважно, что мы потеряем суверенитет, неважны расходы, бюрократия и неконтролируемая миграция».

Таковы причины. Каковы будут результаты? Теоретически выход Британии из ЕС — это утрата 15% экономической мощи, 60-ти млрд. положительного торгового сальдо, 13 -14 млрд. поступлений в бюджет. Однако на практике победа евроскептиков может оказаться — и, вероятнее всего, окажется — пирровой. Британская экономика сильнейшим образом увязана с европейской. На ЕС приходится 44% британского экспорта, практически половина инвестиций. Мгновенная девальвация фунта стерлингов на 11% и ухудшение кредитных рейтингов выглядят на этом фоне вполне закономерно, хотя последнее, безусловно, содержит и элемент давления.

Отсюда примечательная позиция руководства «стран-победителей», уже фактически начавших отступление с завоёванных позиций. Процесс выхода Британии из Евросоюза может растянуться на годы и, учитывая то, что на стороне его противников деньги и «административный ресурс», закончиться ничем. При этом наглядная демонстрация экономических последствий сецессии вполне способна лишить евроскептиков массовой поддержки как в стране, так и за её пределами. Не стоит забывать, что достигнутое большинство является весьма шатким. По сути. единственное, что сможет закрепить успех «антиевропейского проекта» в Великобритании — это системный кризис континентальных экономик, шансы на быстрое наступление которого сейчас выглядят сомнительными. ЕС ждут тяжёлые времена, но они наступят не завтра.

Евгений Пожидаев, специально для EADaily