Турция после выборов: правящая партия и националисты ведут страну к войне

Вторые за неполные пять месяцев парламентские выборы в Турции завершились неожиданными итогами. Партия справедливости и развития (ПСР) вернула мандат на единоличное правление. Ведущее политическое объединение страны более не нуждается в партнёре по коалиции для формирования устойчивого правительства. Задачу минимум партия президента Реджепа Тайипа Эрдогана выполнила с большим запасом, прибавив к неутешительным для себя по результатам выборов 7 июня 40,9% почти 9 процентных пунктов.

До 1 ноября большинство аналитиков склонялось к мнению о неизбежности повторения в Турции предыдущего поствыборного сценария. Предполагалось, что ПСР незначительно нарастит свои голоса и перед ней с прежней остротой возникнет необходимость поиска коалиционного партнёра. Как и ранее, на эту роль прочили Партию националистического движения (ПНД), третью политическую силу страны по итогам всех предыдущих избирательных кампаний. Прогнозы экспертов опрокинуты, но сотрудничество ПСР с главным выразителем националистических настроений в Турции не утратило актуальность.

Правящая партия за все 13 лет своего доминирующего пребывания у власти не раз была замечена в разыгрывании националистической карты. «Здоровый» национализм был присущ внешнеполитическому курсу турецкого правительства во главе с Эрдоганом, а с 2014 года — под руководством его преемника Ахмета Давутоглу. Национализм просматривается практически по всему кругу проблемных для Турции внешнеполитических направлений, будь то Греция и Кипр, Сирия и Ирак, отношения с Ираном или Израилем, а также до сих пор не устранённая историческая враждебность к Армении. ПСР не имеет с ПНД никаких серьёзных разногласий по указанным государствам — соседям Турции. Что касается одной из самых болезненных для турецкой государственности проблем — «курдский сепаратизм» — то здесь между первым и третьим номерами на политическом поле страны возникли новые точки сближения.

ПНД изначально крайне скептически отнеслась к инициативе ПСР запустить мирный процесс с Рабочей партией Курдистана, умиротворить турецких курдов предоставлением им расширенных культурных, образовательных, языковых прав и свобод. Когда пришло время действовать, а не отделываться пустыми декларациями, когда под угрозой оказалось само пребывание ПСР у власти, «миротворец» Эрдоган превратился в карателя курдов за их чересчур «завышенные» требования. После 7 июня турецкие власти своему компактно расселённому на юго-востоке страны курдскому населению уже ничего не обещают, разве что проведение «антитеррористических» рейдов и новые ракетно-бомбовые удары по их соплеменникам на севере Ирака. Подобный подход правящей партии не может не импонировать местным «серым волкам» (условное наименование членов ПНД, чаще всего используемое в отношении левого молодёжного крыла партии), даже если при этом чётко просматривается интерес ПСР и лично Эрдоргана сыграть на поле турецкого национализма, потеснив с него ПНД. Последняя потеряла на отрезке 7 июня — 1 ноября 4,5% голосов, которые, фактически, оприходовала ПСР. Турецкие националисты от этого могут быть в обиде на власти, но их лидеру Девлету Бахчели хватает прагматичности заметить ещё более важный интерес ПСР. Детище Эрдогана выиграло выборы, но не обеспечило своему создателю и беспрекословному лидеру необходимые условия для взятия новых политических высот.

Переток голосов от ПСР к ПНД по итогам последних выборов не должен вводить в заблуждение. Турецкие крайне правые не пойдут на конфронтацию с эрдогановцами из-за «интервенции» партии власти на идеологическое поле ПНД. Есть чёткое понимание, что электорат двух партий зачастую однороден, и определённые подвижки в предпочтениях избирателя в ту или иную сторону всегда подразумеваются. Радикальные взгляды ПНД не мешают её руководству трезво оценивать политическую ситуацию в Турции. Не прошло и недели с выборов 7 июня, а Бахчели уже предрёк наиболее вероятным досрочное общенациональное голосование в виду неспособности партий, вошедших в предыдущий состав парламента, придти к коалиционным соглашениям.

Прагматичность мышления потребуется ПНД и при нынешнем раскладе сил в парламенте.

ПСР обеспечила себе большинство в 317 мандатов в 550-местном законодательном органе. Однако она не добрала 13 депутатских кресел до планки обладания конституционным большинством. Таким образом, решение своей главной внутриполитической задачи — реформу Конституции для перехода от парламентской к президентской форме правления — ПСР всё же не может протолкнуть без оглядки на оппонентов в парламенте.

Коалиции ПСР с ПНД не будет, в этом просто нет никакой необходимости. Между тем, 40 мандатов турецких националистов в парламенте нового созыва представляются весьма заманчивой целью для ПСР, чтобы довести своё доминирование до уровня конституционного большинства (330 голосов). Республиканская народная партия с фракцией в 134 депутата и, тем более, прокурдская Народно-демократическая партия (59 мандатов) ни по внутренним, ни по внешним вопросам государственной повестки ПСР не друзья и не товарищи. Бахчели и его «серые волки» тоже не самые комфортные для властей собеседники по диалогу с прицелом на продвижение конституционной реформы, что явственно показали переговоры руководящего состава двух партий после 7 июня, когда решался вопрос создания правящей коалиции. Но, по сути, у Эрдогана нет иных вариантов.

С ПНД надо договариваться, и тут может пригодиться не только ужесточённая политика властей в курдском вопросе. Сирия открывает перед потенциальной связкой ПСР-ПНД отдельный фронт сближения. Для обеих партий неприемлем любой намёк на курдскую автономию в северной Сирии. Не менее жёстко воспринимается даже мизерная военная помощь сирийским курдам со стороны внешних сил. И, надо признать, подобная политика Анкары привела к подвижкам в позиции американцев, которые все последние месяцы опекали Партию «Демократический союз» (PYD) и её боевое крыло, «Отряды народной самообороны» (YPG), в качестве своих приоритетных партнёров. Сразу после выборов 1 ноября от США в турецкую сторону был направлен сигнал, что PYD и YPG сирийских курдов американское командование в регионе более не намерено поддерживать оружием. Примерно в эти же сроки из Вашингтона поступила информация, что турецкая авиабаза «Инджирлик» в Адане в ближайшее время будет уплотнена партией американских многоцелевых истребителей F-15, в дополнение к ранее прибывшим на военный объект штурмовикам А-10 ВВС США.

Налицо некоторые успехи турецких властей в сдерживании курдов Сирии от их «завышенных» амбиций. Это не может не импонировать ПНД, которая всё чаще солидаризируется с правящей ПСР по сирийской повестке Турции. Курс партии Эрдогана в Сирии по нарастающей приобретает националистический оттенок. Требование к внешним партнёрам отказаться от поддержки PYD и YPG сопровождается выдвижением фактора сирийских туркменов или сирийских турок (1) в качестве «заменителя» курдов на севере Сирии. В последнее время турецкая сторона прилагает активные усилия для выдвижения своих соплеменников в Сирии на передний фронт сухопутных операций против правительственных войск Башара Асада и боевиков ИГ*.

Турция и США нанесли удары по позициям боевиков «Исламского государства»* в Сирии при поддержке местных туркменских вооружённых формирований. Об этом 1 ноября, в день выборов, сообщило турецкое государственное агентство Anadolu. Согласно информации источника агентства в военных кругах страны, ВВС Турции и США при поддержке туркменского ополчения атаковали позиции ИГ* вблизи сирийско-турецкой границы. Какую конкретную поддержку оказали туркмены Сирии турецкой и американской авиации, Anadolu не уточнило.

Ранее командующий отрядами под названием «Султан Абдульхамид-хан», охраняющими туркменский регион Байырбуджак в сирийской провинции Латакия, Омер Абдуллах заявил, что находящиеся в его подчинении формирования «почти 5 лет воюют не только против сил Асада, но и против российских, иранских и ливанских (шиитских) войск».

Помимо разыгрывания тюркской карты в Сирии, Анкара всё больше вкладывается в ещё одну боевую единицу в охваченной многолетней войной арабской стране. От созданной весной 2015 года «коалиции» группировок «Джейш аль-Фатех» («Армия завоевания»), к сколачиванию которой крепко приложилась и турецкая Национальная разведывательная организация (MIT), силовики Турции стали разворачиваться в сторону более «компактного» партнёра в борьбе с режимом Асада. На первых ролях в «Джейш аль-Фатех» были и остаются террористические группы «Джебхат ан-Нусра»* и «Ахрар аш-Шам». Именно из рядов последней отпочковалась новая антиасадовская боевая единица, которую взялась плотно курировать MIT. Это «Джейш аль-Шам» («Армия Сирии», встречается и другое название группировки — «Фронт Дамаска»), оперативное, информационное и иное прикрытие которой не замедлило последовать с турецкой стороны.

Новый проект турецких властей в Сирии органично сочетается с националистическими установками «серых волков», заодно дистанцируя правительство Эрдогана от неприглядной роли партнёра откровенно террористических группировок «Джебхат ан-Нусра»* и «Ахрар аш-Шам». Руководство «Джейш аль-Шам» интенсивно общается с турецкими СМИ, и уже представило свои цели борьбы в Сирии: против правительственных войск Асада, против боевиков «Исламского государства»* и… курдских PYD и YPG. Следуя доктрине турецких властей, группировка объяснила свой антикурдский порыв связями PYD и YPG с отнесённой Анкарой к террористическим организациям Рабочей партией Курдистана. Слоган «Армии Сирии» соответствующий — «Революция против тиранов и террористов».

«Джейш аль-Шам», если верить лидеру группы Мухаммеду Талалу Базербаши (в прошлом — один из основателей террористической «Ахрар аш-Шам), насчитывает около одной тысячи боевиков и действует в провинциях Алеппо, Идлиб и Хама. Прямо скажем — не самая крупная по численности и боевому оснащению группировка. Впрочем, для турецких властей в данном случае важны не количественные параметры, а повышение качества своего влияния в сирийских делах. И, конечно, создание дополнительных возможностей для сотрудничества с ПНД на внутриполитическом поле.

Если ситуативному альянсу ПСР-ПНД всё же суждено состояться, то каждая партия извлечёт из этого проекта значительные преимущества для себя. Эрдоган продвинется к своей стратегической цели — глава государства в республике с президентской формой правления. А организация Девлета Бахчели получит доступ к разработке и реализации планов продвижения турецкого национализма в «полевых условиях». ПНД, конечно, не заменит MIT в оперативной работе с сирийскими туркменами или «Джейш аль-Шам». Но «серым волкам» правящая партия предоставит возможность проявить себя в Сирии, где у них так много общих врагов.

До выборов 1 ноября, рассуждая о возможных сценариях развития ситуации, видные знатоки Турции высказывались о гипотетической коалиции ПСР-ПНД как о «кабинете войны» (2). Анализ строился на том предположении, что партия Эрдогана и на этот раз не доберёт большинство в парламенте и будет вынуждена вновь обратиться к мучительным коалиционным переговорам с политическими конкурентами.

Вопрос создания «кабинета войны» в его коалиционном формате после набранных ПСР 317 мандатов отпал сам собой. Но в качестве условного наименования сотрудничества организаций Эрдогана и Бахчели он вполне подходит к нынешним реалиям в Турции и на её ближневосточных рубежах. ПСР и ПНД нацелены на войну со всеми, кто не входит в круг их партнёров. Это силы, которые находят вдохновение в поляризации турецкого общества, при этом играя на его фобиях. Между тем, подобный модус поведения, обеспечивший партии власти тактический успех в виде электоральной прибавки, ведёт к проигрышу в стратегическом плане. Держать ситуацию под контролем методом жёстких репрессий против политических противников и запугивания избирателя надвигающимся хаосом чревато для «кабинета войны» эффектом «бумеранга». Запущенный во врага снаряд, безотносительно к тому, находится ли этот враг внутри Турции или в той же Сирии, рано или поздно, вернётся к своей исходной точке. От которой в Турции неминуемо начнётся отсчёт гражданской войны.

(1) Сирийские туркмены или сирийские турки являются потомками анатолийских турок (самоназвание — Suriye Turkmenleri). Это тюркский народ, представители которого компактно проживают на территории северных и центральных провинций Сирии. Турецкие источники называют его третьим по численности этносом Сирии, после арабов и курдов. Численность тюркского населения в Сирии за годы войны сократилась, и в настоящее время здесь остаются около 250 тыс. местных туркмен.

(2) Soner Cagaptay, Turkey after the Snap Elections: War Cabinet or Peace Cabinet? // The Washington Institute for Near East Policy, October 30, 2015.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ