Виген Акопян: Турецкий транзит

В ближневосточной мозаике наблюдаются существенные изменения. Запад мирится с Ираном, что открывает последнему простор для политической активизации в регионе. В то же время НАТО дает добро на бомбардировку иракских и сирийских территорий — где, по мнению Анкары, тлеет угроза для турецкой национальной безопасности. И на этом фоне происходит эскалация конфликта в Нагорном Карабахе. Жуткий бурлящий котел с неясными перспективами…

Надо сказать, Турция давно заглядывалась на Сирию. Сначала поводом к вторжению объявили защиту святыни — усыпальницы Сулеймана Шаха, деда основателя империи Османа I. Сейчас все покрывала отброшены, цель — оккупировать 50-километровую буферную зону, якобы ради обороны от «Исламского государства»*. Однако земли, о которых идет речь, заселены в основном курдами. Эксперты утверждают, что они-то и были истинной мишенью операции.

Дело в том, что усиление курдской армии и суверенизация районов, где компактно проживают эти потомки Саладина — столь же неприемлемый сценарий для Анкары, как и продвижение исламистов. Именно поэтому турецкий каток прошелся не по боевикам ИГ*, а по курдам, в свою очередь упорно бьющимся с исламистами.

Похоже, что Эрдоган ведет двойную, если не тройную игру, буквально балансируя на лезвии. «Политика Турции направлена против Башара Асада, и удары „Исламского государства“* направлены против Асада. Турция даже как-то поощряла ИГ*, но оказалось, что ИГ* начал распространять свое влияние и в Турции, по сути, поставив под удар легитимность самого Эрдогана и его светского правительства. Следовательно, возникает угроза внутри Турции… Курды для Турции — тоже угроза, поэтому власти этой страны решили заодно и по курдам нанести удар, несмотря на то, что курды сами тоже борются с ИГ»*, — объясняет «на пальцах» ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО Михаил Александров.

Важно отметить, что обострение внешних вызовов для Турции сопровождается внутренним кризисом власти. Правящая Партия справедливости и развития по итогам июньских выборов не смогла получить парламентское большинство и не спешит формировать коалицию. На повестке дня — вопрос о перевыборах. Втягивание же Турции в войну в условиях внутренней турбулентности — плохой сигнал всем окрестным игрокам. Более того, в случае разрастания конфликта и дальнейшего растекания «Исламского государства»* в зоне риска окажется Нахичеванская автономная республика Азербайджана, а это уже часть СНГ и сфера влияния России.

Азербайджан и Турция, будучи союзниками, напоминают сообщающиеся сосуды. Причем влияние Анкары на ту же Нахичевань несоразмерно большее, нежели влияние Баку, лишенного коммуникационного доступа к анклаву. При этом в последние годы Алиев и Эрдоган бросили огромные средства на укрепление военного потенциала в Нахичевани, не скрывая, что делается это на случай дестабилизации в Нагорном Карабахе, который контролируется армянской армией. Случайно или нет, но именно здесь положение чрезвычайно обострилось за считанные недели — в перестрелках используются минометы и артиллерия, растет количество убитых и раненых, участились случаи диверсионных вылазок. Пульс войны явственно почувствовали и сопредседатели Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху — Россия, США и Франция. Глава российского МИДа Сергей Лавров считает, что конфликт «перезрел» и нуждается в срочном решении. Посредники уже согласовали встречу президентов Армении и Азербайджана: она должна состояться до конца года.

Эту непривычную для проблемы, растянувшейся на десятилетия, спешку понять можно. Спираль насилия на Ближнем Востоке раскручивается, вовлекая все новые страны. Исламисты активно налаживают вербовку мусульман Закавказья и Северного Кавказа. Вступление Турции в боевые действия, с этой точки зрения, — рубежный этап. Не менее важно, как поведет себя Иран, выпутавшийся из тисков западных санкций и, подобно Анкаре, претендующий на лидерство в регионе.

Его политическая активность, вероятнее всего, будет лишь расти. О чем косвенно свидетельствует свежая «горячая» новость. Как выяснилось, знаменитый лидер «Талибана»* Мулла Омар скончался аж несколько лет назад. Если присовокупить сюда участившиеся «мирные инициативы» талибов (в частности, весенний визит их вождей в Тегеран), то становится ясно: «угроза из Афгана» для Ирана окончательно отступает на второй план…

А что же Москва? Учитывая заинтересованность США и ЕС в дестабилизации российских рубежей, успешность политики Кремля в отношениях с южными соседями приобретает судьбоносное значение. Не секрет, что Владимир Путин и Реджеп Эрдоган стараются поддерживать взаимовыгодный диалог, особенно в экономике и энергетике. Но внутренняя неустойчивость Эрдогана становится все очевиднее, а влияние США на внешнюю политику Анкары возрастает (Эрдоган уже пообещал передать Пентагону стратегически важную базу Инджирлик, полноценный доступ к которой был закрыт американцам даже во время кампании против Саддама). При этом Вашингтон всячески давит на Азербайджан, используя «демократическую риторику», и попутно расширяет агентуру в Армении. Является ли это подготовкой к «турецкому транзиту» войны из Сирии и Ирака на Кавказ? Вполне возможно. А вот что точно не вызывает сомнений, так это нацеленность Москвы на прочный мир в СНГ. Увы, он не может быть достигнут без привлечения Ирана и Турции, нередко идущих на поводу тактических национальных интересов и в той или иной форме зависимых от США и ЕС…

Виген Акопян, главный редактор EADaily для газеты «Культура».

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ