200-летие битвы при Ватерлоо: роковая случайность, предопределенная роковой закономерностью

Ватерлоо. Старая Европа на этой неделе собирается отпраздновать 200-летие этого исторического события. 18 июня 1815 года объединенная англо-голландская армия под командованием Артура Уэлсли герцога Веллингтона и прусская армия под командованием фельдмаршала Гебхарда Блюхера наголову разгромили «Великую армию» Наполеона. В селении Ватерлоо, что в 18 км к югу от центра Брюсселя, перед сражением размещался штаб Веллингтона. Именем Ватерлоо в Лондоне названы один из вокзалов и мост через Темзу. Подсчитано, что 120 городов и селений повсюду в англо-саксонском мире, от Австралии до Канады, носят имя Ватерлоо. Правда, пруссаки настаивали в ХIХ веке на своем победном приоритете в этом сражении. Они дали ему свое название. Долгое время в Германии Ватерлоо именовали сражением при Бель-Альянсе. На постоялом дворе «Бель-Альянс», южнее поля сражения, после завершения битвы поздно вечером 18 июня встретились Веллингтон и Блюхер. «Бель-Альянс» — значит по-французски «красивый союз». Символическое название, учитывая союзный характер войск, победивших Наполеона. Улицы Бель-Альянс до сих пор можно встретить в немецких городах.

Окрестности современного Ватерлоо июня 2015 года — это бескрайние ячменные поля. Они точно такие, как и 200 лет назад, когда в ячмене лежали затаившись британские солдаты, чтобы внезапно встать перед наступающими колоннами французов. Внезапные в упор залпы англичан дырявили мундиры синих и трехцветные французские знамена. В окрестностях Ватерлоо в могилах покоятся останки примерно 16 тыс. солдат — французов, британцев, немцев, голландцев, фламандцев.

На нынешние четверг, 18 июля, пятницу и субботу в Ватерлоо запланировано провести грандиозные памятные массовые мероприятия. Сто лет назад организовать мемориал из-за начавшейся мировой войны не удалось, хотя к нему и готовились. В 1914 году за два месяца до начала войны и немецкого вторжения поле сражения в Ватерлоо было объявлено национальным мемориальным заповедником. В 1912 году французский художник Луи-Жюль Демулен закончил гигантскую картинную панораму с длиной полотна в 110 и высотой 12 метров. Музей-панорама в Ватерлоо обновлен к очередной годовщине два года назад. К юбилею полностью восстановлен в первоначальном виде, во многом благодаря усилиям энтузиастов и добровольцев, бывший в 1815 году в эпицентре сражения замок Гугомон.

Сейчас на праздновании в Ватерлоо будут задействованы 5 тыс. костюмированных реконструкторов, в том числе и из российских клубов, 300 лошадей, 70 старых орудий. В «реконструкции» сражения будет потрачено 22 тонны пороха. На зрелище соберется не менее 100 тыс. зрителей. Билеты в первом ряду стоят 50 евро. Все места в окрестных гостиницах бронированы за несколько месяцев до праздника.

Не отстают и производители памятных сувениров, самым заметным из которых станет копия британской медали, которой награждали британских солдат за участие в этом сражении. Британская общественная организация Waterloo 200 спонсировала производство полумиллиона точных копий этих медалей. Первые 37,5 тыс этих медалей были пронумерованы в память солдат, получивших эту награду после сражения.

Бельгийское правительство, в свою очередь, постановило отчеканить двухевровую монету в память о Ватерлоо. Однако французское правительство в марте 2015 года опротестовало чеканку монеты Ватерлоо под предлогом нежелательности «излишней» напряженности в Европе и «побочных реакций во Франции». Бельгийцам пришлось пустить в переплавку 180 тыс. уже отчеканенных монет. Однако Королевский монетный двор Бельгии все-таки выпустит в коллекционном варианте ограниченным тиражом монеты в 2,5 и 10 евро. Они могут приниматься к оплате только на территории Бельгии. Фактически же, монеты разойдутся по коллекциям нумизматов по цене 6 и 42 евро, соответственно.

Французы, таким образом, демонстрируют, что они и спустя 200 лет после события болезненно относятся к поражению Наполеона у Ватерлоо. Если на юбилейных торжествах Бельгия и Голландия будут представлены своими монархами, а Великобритания — принцем-наследником, то Франция пошлет на них всего лишь второстепенных чиновников своего МИДа. Впрочем, в случае с Францией дело связано не только с национальным самолюбием и гордостью, но и с исторической идентичностью. Ранее, в 2005 году, Франция отказалась праздновать 200-летие французской победы при Аустерлице. При Ватерлоо выигрыш достался Европе, но оплатила его Франция, по-прежнему полагают в современном Париже. Во Франции до сих пор не могут решить: Наполеон — это кровожадный тиран и деспот, или — это гений, великий полководец и «сын Франции». Наполеоновская дихотомия во Франции весьма напоминает то, что творится вокруг имени Сталина в современной России. Это указывает на явление по крайней мере одного порядка и схожего исторического ряда.

Хотя Франция уже 200 лет как не военный соперник Великобритании, а современные споры между двумя странами не идут дальше евросоюзных сельскохозяйственных квот, в Лондоне в случае с бельгийской монетой Ватерлоо усмотрели французскую моральную ущербность. Британские патриоты уже предложили ударить по лягушатникам британской памятной монетой Азенкура. 25 октября 2015 года исполнится 600-летие этого победного для англичан над французами сражения Столетней войны.

Сами британцы выпускают к юбилею Ватерлоо памятную монету в 5 фунтов. На ней изображены скрепляющие успех в сражении рукопожатием Веллингтон и Блюхер. Российский политэмигрант Александр Герцен написал по поводу этой сцены, увиденной им на одной гравюре: Веллингтон и Блюхер «приветствуют радостно друг друга. И как им не радоваться. Они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, и в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились». Согласимся, что Герцен был не совсем корректен в оценке последовавшей за Ватерлоо консервативной реакции в Европе, продолжавшейся до 1848 года. Ведь реставрация, сменившая наполеоновский деспотизм, вовсе не означала восстановление «Старого режима». «Реакция» была либеральна в своей основе примерно так, как был либерален победитель Наполеона при Ватерлоо — герцог Веллингтон. «Контрреволюция была либеральной поневоле, так же как Наполеон благодаря сходному стечению обстоятельств был революционером поневоле. 18 июня 1815 года этот новый Робеспьер был выбит из седла», — так оценивал развитие событий после Ватерлоо французский писатель Гюго. Конец диктатуре, но и вся европейская система рухнула. Ее пришлось создавать в Вене, чтобы она вновь рухнула в 1848 году.

Что касается компаньона Веллингтона — Блюхера, то он под Ватерлоо явился предвозвестником торжества Пруссии в деле объединения Германии. Именно прусский милитаризм объединил разделенную страну. Весьма символично, что именно в год Ватерлоо родился творец германского единства под главенством Пруссии — «железный канцлер» Отто фон Бисмарк. Бисмарк и Ватерлоо косвенно связаны между собой, о чем свидетельствуют 200-летние юбилеи Ватерлоо в Европе и Бисмарка в Германии в 2015 году. Впрочем, из-за официального отторжения милитаризма празднование годовщины Бель-Альянса-Ватерлоо не получит должного размаха в современной Германии.

Что касается Великобритании, то именно она была главнын выгодополучателем Ватерлоо. Заморские колонии Франции перешли к ней. Подавляющее превосходство британцев на море гарантировало безопасность Британских островов. Какой-либо гегемон в Европе после 1815 года больше не существовал. Британский экспорт британских колониальных и промышленных товаров в Европу был гарантирован. Наполеоновская континентальная блокада была разрушена. Обстоятельства дел после Венского конгресса и Ватерлоо позволили Великобритании даже несколько отдалиться от европейских дел, чтобы насладиться стартом своего мирового лидерства.

«Кем следует восхищаться в сражении при Ватерлоо — это Англией, английской твердостью, английской решимостью, английским темпераментом. Самое великолепное, что было в этой битве, — это, не во гнев ей будь сказано, сама Англия. Не ее полководец, но ее армия», — писал француз Гюго о победителях своей страны. Тем не менее, дух современной либеральной политкорректности и присущий ей исторический ревизионизм демонстрируют готовность сдуть патриотическую пыль даже с британских солдатских могил Ватерлоо.

Позвольте, — говорят ревизионисты в современной Великобритании, — а почему вы считаете, что Ватерлоо было именно «английской» победой? Ведь герцог Веллингтон родился в Дублине и имел родословие ирландского джентри. Что касается армии Веллингтона при Ватерлоо, то более половины ее состояло из немцев — ганноверцев и саксонцев, голландцев и фламандцев (бельгийцев тогда не было). А если совокупно посчитать силы Веллингтона и Блюхера, то тогда вообще окажется, что британцы в ней составляли четвертую часть. А если еще попристальней присмотреться, то тогда только каждый восьмой солдат в рядах победителей Наполеона был английского происхождения. Ведь сам Веллингтон говорил, что его армия под Ватерлоо состояла из разного сброда и была сборищем всякого рода негодяев. Ведь из 32 пехотных полков в армии Веллингтона, только 18 были британскими, из которых семь были из Шотландии. Ведь собственно в рядах «английских» пехотных полков треть солдат была набрана из голытьбы в Ирландии. Ведь, что касается кавалерии, то из 12 кавалерийских бригад армии Веллингтона только семь были британские, а половина из 29 батарей артиллерии Веллингтона были из Ганновера, Голландии и Фламандии. Так как же быть с «отважным Альбионом», который формирует сейчас британские отношения в ЕС в соседнем с Ватерлоо селении, именуемым Брюсселем?

Разумеется, британский исторический ревизионизм согласен с тем, что Ватерлоо ознаменовало собой финал французской политической, военной и культурной гегемонии в Европе. Но само Ватерлоо было в этом не виновато. Франция со времен Людовика ХIV предлагала себя Европе через куртуазность своей аристократической культуры и языка да так успешно, что рабочим языком Фридриха Великого и Екатерины Великой был французский. В ХVIII веке Франция предоставила международный язык общения, международные стандарты платья и наиболее новые модные абстрактные идеи. Ватерлоо примерно отмечает точку, когда французская культурная гегемония в западном мире закончилась, и век британского господства начался. Однако относительно Ватерлоо британские ревизионисты задаются вопросом: а что собственно произошло бы, если бы Наполеон тогда в июне 1815 года разгромил бы Веллингтона? Ведь дело шло к тому, если бы не подоспевший Блюхер со своими пруссаками. Но не будем забывать, что Наполеон был объявлен вне закона Венским конгрессом. Он был недоговороспособен. На него готовились армии из сотен тысяч русских, австрийцев, пруссаков. Правда, Британия и колонии в случае поражения Веллингтона по-прежнему оставались бы недосягаемы для французов, поскольку на море безраздельно господствовал английский флот. Равным образом к 1815 году и британская экономическая сила была непреодолимой для французов. Между 1780 и 1820 году объем промышленного производства в Великобритании удвоился. Победа в конечном итоге была одержана не на поле у Ватерлоо, а у станков на хлопчатобумажных фабриках Ланкашира. Именно они и колонии давали Великобритании средства на покупку наемников, в том числе, геройствовавших при Ватерлоо. Вся бухгалтерия прихода и расхода до сих пор исправно хранится в британских исторических архивах. По ней можно до пенса подчитать кому и сколько Британия заплатила, в частности, под Ватерлоо. Британия покупала против Франции не только солдат, но и государей на континенте. А если это не удавалось, то тогда государей, как это было с русским царем Павлом, просто убивали, но опять же посредством британских денег. Ватерлоо, таким образом, не могло помешать ни промышленному буму, ни глобальной торговле, ни росту населения Великобритании.

Поэтому британцы даже при неудачном для них исходе битвы при Ватерлоо остались бы в стороне от европейской бойни, когда континентальные народы стали бы вновь убивать друг друга в возрастающих количествах. Как тут не вспомнить старый немецкий девиз Первой мировой войны: «Боже, покарай Англию!». Но как ее покарать, если она на островах, а в море британский флот. Поэтому победа при Трафальгаре Нельсона для Британии более важна для сокрушения наполеоновской Франции, чем битва при Ватерлоо.

До начала ХIХ века Франция была самой богатой и самой густонаселенной страной в западном мире — 28 млн человек против 18 млн в Великобритании в 1800 году. Поражение при Ватерлоо было лишь симптомом общей неустойчивости Франции после разрушительной революции и 23 лет кровавых войн на истощение. Специалисты по народонаселению уже подсчитали, что если бы население Франции с 1780-х годов увеличивалось бы такими же темпами, как в Британии и Германии, то сейчас бы оно равнялось 100 млн. Французское поражение в глобальном соперничестве определила гибель молодого и зрелого мужского генофонда нации в революции, гражданской войне и последовавших наполеоновских войнах. Усталость от наполеоновских войн подорвала боевой дух французов. Ватерлоо лишь знаменовало эту усталость духа нации. В критический момент вечером 18 июня 1815 года кто-то крикнул: «Все пропало! Спасайся, кто может!». Паника определила исход сражения. Французам оставалось продержаться до наступления темноты всего два часа, чтобы свести сражение при Ватерлоо к ничьей, но у них не хватило силы духа. Они просто устали. И них не осталось резервов. Им не хватило людей. Поэтому, говорят британские исторические ревизионисты, Францию сокрушило не Ватерлоо, а появившаяся в ней впервые в Европе в ХVIII веке контрацепция.

Ну, а если дело обстояло именно так, как его рисуют британские исторические ревизионисты, то остается лишь вслед за поп-группой «Абба» повторять слова их шведского победного «Ватерлоо» с конкурса Евровидения 1974 года в Брайтоне:

Пришел к Ватерлоо Наполеон, и без победы сдался он.

И тем путем судьба моя пришла и встретила меня.

Книга истории гласит:

«Все будущее повторит!».

Была побеждена и я: победа Ватерлоо — твоя!

Я, Ватерлоо, тебя люблю,

Бежать хочу, но я стою.

Ты, Ватерлоо, в судьбе моей

И оставайся всегда в ней.

Свое последнее в полководческой карьере сражение при Ватерлоо Наполеон проиграл вчистую. Хотя все военные специалисты указывают на то, что в этой последней своей военной кампании он проявил себя блестящим стратегом. Утром 18 июня Наполеон не сомневался, что судьба его, которую в назначенный день он вызвал на поле сражения при Ватерлоо, прибудет в срок. Наполеон должен был победить при Ватерлоо, но на пути его военного счастья встала сама фортуна. Если бы в ночь с 17 на 18 июня 1815 года не шел дождь, то будущее Европы было бы иным? Не осложнился ли явный упадок физических сил Наполеона (пресловутый насморк Бородино) в этот период упадком и его душевных сил?

Как бы там ни было, но Ватерлоо — это классический пример того, как целый ряд несвязанных между собой причин и ошибок, которые по отдельности не вели к катастрофе, но все вместе, сойдясь в одну точку, сыграли роковую роль и привели в конечном итоге именно к катастрофе. В этом отношении Ватерлоо, как и «Титаник», останется в человеческой культуре символом роковой случайности, предопределенной роковой закономерностью. Впрочем, и то и другое остаются свойствами человеческого сознания.

Александр Берг, публицист, специально для EADaily.