«Нежелательные организации» и «нежелательные бомбы»: запретить нельзя контролировать

Принятие закона о «нежелательных организациях» и включение новых НКО в список «иностранных агентов» резко активизировало разговоры о том, какими методами нужно России защищаться от негативного иностранного влияния. Вряд ли теми, что применяются сейчас.

Хроника текущих событий

Министерство юстиции в начале недели придало неожиданный разворот разговорам о российских и иностранных НКО, признав иностранными агентами фонды «Династия» и «Либеральная миссия». Первый виноват в том, что его основатель, создатель «Билайна» Дмитрий Зимин хранит деньги за границей, откуда перечисляет их обратно на родину, и выделяет, в частности, фонду «Либеральная миссия» Евгения Ясина. Который, в свою очередь, проводит семинары, где говорят, в том числе, и о политике.

Почему-то, когда речь идет о еде, сне, продолжении рода и других базовых вещах, никто не путает сам процесс и обсуждение процесса. А вот с политикой, чью имманентную принадлежность человеку постулировал еще Аристотель, регулярно возникают разногласия.

Статус «иностранного агента» для Ясина и Зимина отвлек общественность от обсуждения другого закона — о «нежелательных организациях», принятого на прошлой неделе. Депутат от ЛДПР Виталий Золочевский решил не откладывать дело в долгий ящик и обратился в Генпрокуратуру с просьбой признать нежелательными пять организаций — Фонд Карнеги, Transparency International, Human Rights Watch, Amnesty International и почему-то фонд «Мемориал»*. Последний, хоть и признавался «иностранным агентом», но все-таки не является ни иностранной организацией, ни международной, несмотря на присутствие этого слова в официальном названии. «Мемориал»* появился и всю жизнь существовал в Москве, это советская, а затем российская организация.

Впрочем, запрос Золочевского вовсе не значит, что все вышеперечисленные организации признают нежелательными. Но, как говорится, почин дан.

Еще одним поводом для дискуссий стал фактический запрет для инициатора Евромайдана Мустафы Найема приезжать в Санкт-Петербург для дискуссии с Владимиром Познером. Как визит одинокого украинского депутата мог бы угрожать безопасности России — непонятно. Виктория Нуланд и Джон Керри сделали для свержения Виктора Януковича куда больше — однако им посещать Россию не возбраняется, скорее даже наоборот.

Немного аналогий

Представьте себе: 1945 год, 6 августа, после получения информации о бомбардировке Хиросимы Иосиф Сталин вызывает Лаврентия Берия и говорит ему ускорить работы по созданию советской ядерной бомбы. А Берия отвечает: «Не волнуйтесь, товарищ Сталин. Я придумал вариант получше. Давайте вы подпишете указ, запрещающий американским ядерным бомбам падать на нашу территорию. А радиацию мы в СССР объявим нежелательным явлением».

Скорее всего, в тот же момент Сталин бы вызвал санитаров и отправил главу НКВД в сумасшедший дом, а главой Специального комитета по использованию атомной энергии назначил бы кого-то другого.

К сожалению, в те моменты, когда Сталин принимал решения о сворачивании советских проектов в генетике и кибернетике, некому было объяснить ему, что за этими науками будущее. В результате мы имеем то, что имеем: российское ядерное оружие до сих пор внушает страх всему миру, а вот о прорывных достижениях в российской генетике и кибернетике пока не слышно.

НКО и другие институты гражданского общества — это, конечно, не ядерное оружие. Это инструмент влияния — и внутреннего, и внешнего. Но от того, что в России запретят западные и прозападные НКО, а чиновники будут пытаться объявить каждого антикоррупционера, оппозиционного политолога или экологического активиста иностранным агентом, эффективность этого инструмента не снизится.

Так же, как крылатым ракетам плевать на законодательство страны, по которой их выпустили.

Дурной пример

Немного продолжим ядерные аналогии. В какой-нибудь другой параллельной реальности Берия после Хиросимы мог бы сказать Сталину следующее: «Мы увидели, что применение ядерного оружия приносит неисчислимые страдания мирным людям. Поэтому мы решили не разрабатывать свою ядерную бомбу, а заняться исключительно ПВО и ПРО. Ни одна ядерная ракета не сможет пересечь наши границы!»

Вариант менее сумасшедший, чем предыдущий, но тоже нереальный в нашем мире. Невозможно разрабатывать только средства защиты, игнорируя средства нападения.

Россия, безусловно, достигла некоторого успеха в средствах внешней пропаганды — чему свидетельство недавнее выступление вице-президента США Джо Байдена, обвинившего Россию в финансировании «несистемной оппозиции» в Европе. Он также похвалил российскую пропаганду, которая, по его словам, делает свою работу «очень хорошо».

Но успех RT и поддержка «Народного фронта», который, между прочим, вовсе не «несистемная оппозиция», а победитель прошлогодних выборов в Европарламент — этого, к сожалению, недостаточно. Советское иновещание довольно успешно доносило альтернативную точку зрения до западного слушателя, в европейских парламентах были просоветские левые фракции, а страны Южной Америки как и сейчас, во многом ориентировались на далекую Москву, а не на близкий Вашингтон.

Проблема в том, что внутри страны коммунистический режим идеологическую войну проиграл полностью — вряд ли кто-то будет спорить с этим очевидным утверждением. Советские политики не верили в то, что говорят, а советские журналисты не верили в то, о чем пишут и с исчезновением цензуры обрушили на неподготовленного читателя такой вал чернухи, что устоять государству было совершенно невозможно.

К сожалению, сейчас многие инициативы депутатов идут в рамках той же парадигмы «запрещать и не пущать», не предлагая достойной альтернативы. И если советские радиослушатели 70-х и 80-х годов были в состоянии игнорировать глушилки и без особых проблем обменивались сам- и тамиздатом, то в 21 веке обойти любые ограничения еще проще.

Сторонники запретов любят приводить в качестве примера Китай, где запрещены многие западные интернет-сервисы и социальные сети, но вместо них существуют отлично работающие местные ресурсы. Но запрещая институты гражданского общества, к которым, безусловно, относятся многие якобы «иностранные агенты» и вероятные «нежелательные организации», российские власти при этом не стимулируют появление альтернативных институтов.

Имитация НКО в лице существующих на государственные деньги лояльных организаций в данном случае — не выход, как не утолит аппетит имитация еды и не поможет защитить страну имитация оружия. Пример «Бессмертного полка» отлично показал, что бояться гражданского общества не надо. «Инициатива снизу» вовсе не является угрозой стабильности в стране.

Кстати, многие ли обратили внимание на то, что закон о «нежелательных организациях» угрожает только негосударственным организациям. Многочисленные агентства Госдепа, Конгресса США, Европарламента и других западноевропейских государственных структур как работали, так и продолжат работу в нашей стране. Поэтому смысл нового закона становится вообще непонятным.

Резюмируем: попытки бороться с НКО методами запретов — это путь в никуда. К тому же один раз наша страна его уже проделала и повторить аналогичную ошибку еще раз будет как минимум глупо.

Институты гражданского общества — отличный способ для конвертации общественных инициатив в реальную пользу для страны. Запреты же могут привести только к усилению недовольства, которое рано или поздно разрешится взрывом.

Контролировать и запрещать — это вовсе не синонимы, как бы кто-то не пытался убедить нас в обратном.

Антон Крылов — специально для EADaily

*Организация, выполняющая функции иностранного агента