Коллективная безопасность в Каспийском регионе и на Кавказе: «3+3+3» и выход Турции из НАТО

После того, как 14 мая член коллегии (министр) по торговле Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Андрей Слепнёв сообщил о том, что в ближайшее время Иран и ЕАЭС начнут переговоры о создании зоны свободной торговли (ЗСТ), а также ряда заявлений представителей Китая и Индии всё более осязаемым становится то представление, что Евразия предпринимает попытки ускорения своей внутриматериковой консолидации. Примечательно и то, что, говоря о диалоге ЕАЭС-Иран, Слепнев однозначно обратился к опыту армяно-иранского сотрудничества: «Мы договорились о том, что будем проводить плотные консультации с армянскими бизнесменами и регуляторами в отношении выработки подходов к этим переговорам, учитывая большой опыт торговли Армении и наличия у неё сухопутной границы с Ираном».

Данное заявление функционера ЕЭК напомнило, что ещё 8 мая в ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета президент Армении Серж Саргсян заявил о необходимости расширять географический ареал сотрудничества с ЕАЭС, в частности, посредством налаживания более тесных связей с Ираном. А во время зимнего визита в Иран премьер-министра Армении Овика Абрамяна представители Тегерана, в их числе президент ИРИ Хасан Роухани, помимо темы экономического сотрудничества, затронули проблему терроризма как общую угрозу против человечества и призвали к коллективным усилиям по борьбе с ним. «Иран и Армения вместе с другими странами региона должны объединить усилия в борьбе с терроризмом», — заявил президент Ирана. Нет никакого секрета — в Тегеране отлично осведомлены о ситуации как в Закавказье, так и в Сирии и Ираке. Иран также прекрасно знает о трагическом положении армян Сирии и Ирака. Обвинения иранских официальных лиц в связи с поддержкой терроризма в различных регионах, в особенности, на Ближнем Востоке, адресованы США, Израилю, Турции, Евросоюзу и их арабским союзникам-марионеткам в лице Саудовской Аравии и Катара. Кстати, тогда Армения и Иран особо затрагивали и вопрос вступления Еревана в ЕАЭС со 2 января текущего года. Вице-президент Ирана Эсхак Джахангири отметил, что Иран заинтересован в использовании территории Армении в качестве транзитного маршрута для экспорта товаров в Россию. Впрочем, думается, что «обратный» вариант — использование территории Ирана в качестве транзитного маршрута для экспорта товаров и продукции, причём не только в РФ, также обсуждался.

Известно, что по вопросам борьбы с терроризмом Иран взаимодействует с Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), а также стремится к полноправному членству в этой международной структуре. Именно поэтому сегодня уместно предположить, что, с учётом статуса страны-наблюдателя при Парламентской ассамблее ОДКБ и при взаимодействии с ЕАЭС по блоку экономических вопросов и свободной торговле Иран также будет рассчитывать на взаимодействие и по второму глобальному вопросу — региональной безопасности и совместной борьбе с терроризмом, что и было, в сущности, передано через армянского премьера ещё зимой. Искать причины столь заметной активизации Ирана (как по экономике, так и по вопросам региональной безопасности), безусловно, следует в том, что Тегеран не уверен в расширении диалога с Западом относительно иранской ядерной программы. Это означает, что руководители Ирана всерьёз сомневаются в перспективном будущем своих отношений с Западом — не случайно, что духовный лидер ИРИ аятолла Сейед Али Хаменеи запретил вести переговоры с США и Европой по трём принципам, один из которых — именно внутриполитическая ситуация в Иране. В Тегеране, должно быть, хорошо помнят, что занимавший в 2011 году должность спецпосланника госдепартамента США по евразийским энергетическим вопросам Ричард Морнингстар заявлял: «Наша позиция по Ирану остаётся неизменной — мы не видим места для иранского газа в Южном коридоре при нынешнем руководстве данной страны…». Значит, Иран постоянно начеку и ждёт от Запада продолжения подрывных акций внутри страны — отсюда и озабоченность Тегерана по вопросам региональной безопасности. Тем более, что совсем недавно внешние круги попытались дестабилизировать ситуацию в курдонаселённых регионах Ирана (так называемые акции протеста с лозунгом «Мы все — Фариназ» и т. д.). И понятно, что никакого доверия у Ирана ни к Западу, ни к Турции не было, нет и не будет — в Тегеране понимают, что главной целью его оппонентов является смена режима и, возможно, даже дезинтеграция Ирана.

Новые реалии, с учётом будущих переговоров ЕАЭС-Иран и новой попытки индийско-китайского сближения, как и беспрецедентного двустороннего сближения Россия-Иран (в том числе в сфере военно-технического сотрудничества) неминуемо выдвинут на повестку дня и вопрос о взаимодействии в борьбе с терроризмом и региональную безопасность. Ведь во многих случаях, как и с террористической группировкой «Исламское государство»*, и у Ирана, и у России есть доказательства того, что к созданию террористических организаций причастны спецслужбы США, Турции и ряда других стран. И, в особенности, эта тематика актуальна именно для Ирана, который на протяжении многих десятилетий сталкивается с террором то неких иранских «студенческих революционеров» из «Моджахеддин-э-хальк», то с некими курдскими группировками (например, PEJAK), то с действиями всяких «фронтов освобождения Южного Азербайджана», то с белуджской бандой «Джундуллах», и т. д. Но в случае с Закавказьем и, конкретно, Арменией стимулом Ирана к тесному взаимодействию с ЕАЭС, ШОС и ОДКБ могли стать сведения о том, что США навязали Грузии размещение базы для подготовки боевиков «сирийской оппозиции» или «слухи» о том, что примерно это же американцы хотят «продавить» и через власти Армении, или сам ход развития курдской драмы, положение других меньшинств в Сирии и Ираке. Одним словом, назревает усовершенствованный подход к вопросу об общей безопасности в Закавказье и вокруг него. Причём с упором именно на региональные силы.

Это напоминает ситуацию в регионе после августа 2008 года, когда внезапно тогдашний премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган выступил от имени Анкары с предложением сформировать «Кавказскую платформу». Публично турки говорили о формате «3+2», т. е. Азербайджан, Армения, Грузия при «опекунстве» Турции и России. Не будем вдаваться в мельчайшие подробности переговоров, консультаций и озвучивавшихся предложений, но, как оказалось уже к октябрьской Международной Тегеранской конференции 2008 года, турки предлагали свой формат «Кавказской платформы» при «особой роли» США и ЕС. То есть, на самом деле, Анкара стремилась навязать региону (да и России) формат сотрудничества по безопасности по формуле «3+2+2». Уже в ноябре того же года на крупном форуме в Анкаре представители российского экспертного сообщества предложили туркам «на выбор» два альтернативных формата: 1) «3+3», т. е. подключение Ирана; 2) когда же турки категорически выступили против участия Ирана в «Кавказской платформе», то прозвучал формат «3+2+3», с учётом изменившихся административно-политических реалий Закавказья, т. е. наличия в регионе двух частично признанных независимых республик (Абхазии и Южной Осетии) и одной де юре непризнанной (Нагорно-Карабахская Республика). Второй альтернативный формат вызвал бурю негодования со стороны организаторов форума в Анкаре, на что от российских экспертов последовал также намёк на то, что в регионе, в сущности, ещё есть и два автономных гособразования, которые также можно начать учитывать при создании «Кавказской платформы». Несколько отвлекаясь от основной темы, отметим, что автономий в Закавказье сейчас только две, Аджария и Нахичевани, и какой-либо пересмотр их статусов почти автоматически может привести и к пересмотру Карсского и Московского договоров 1921 года, что также неминуемо приведёт к изменению всей геополитики Закавказья.

Тем не менее, после 2008 года турецкая сторона глубоко задумалась, и в июне 2009 года на самом высшем уровне Анкара признала возможным участие Ирана в «Кавказской платформе», т. е. была принята формула «3+3». Но уже в июле того же года под давлением США и ЕС турки дезавуировали свои же заявления — разумеется, Вашингтон и Брюссель не устраивало их отстранение от рычагов манипулирования действиями закавказских республик. В то же время, Иран и после этого неоднократно подтверждал, что готов к любому формату сотрудничества по безопасности в регионе, исключающему участие внерегиональных сил, а именно, США и ЕС. И все прекрасно знают, что осенью 2014 года Ирану и России удалось, наконец, убедить государства Прикаспия и подписать аналогичный документ о сотрудничестве по безопасности в бассейне Каспийского моря без участия внерегиональных сил. Сегодня, однако, этот вопрос становится жизненно важным и для всего Закавказья. Более того, есть все резоны в дальнейшем требовать, чтобы последующие региональные обсуждения и мероприятия, к примеру, возможные диалоги в рамках ЕАЭС и вытекающие из логики данной структуры инициатив, как и диалогов в рамках «Восточного партнёрства» ЕС, проходили с учётом нового формата коллективной безопасности и торгово-экономического сотрудничества в Закавказье.

В 2015 года ситуация в регионе в какой-то мере сложнее, чем в 2008-ом. Грузия на перепутье и пока остаётся в орбите геополитических приготовлений США. Турция то пытается возражать России и Ирану по ряду вопросов, то отдаёт предпочтение своим экономическим и энергетическим интересам. Азербайджан мечется между противоборствующими стратегическими «игроками», постоянно шантажируя и регион, и мир в целом угрозами возобновления войны. Поэтому, по всей видимости, придётся терпеливо разъяснять этим проблемным государствам выигрышность формата сотрудничества по коллективной безопасности «3+3+3», т. е. не только Россия, Иран, Турция + Азербайджан, Армения и Грузия, но и Абхазия, Южная Осетия и Нагорный Карабах. Отход от данного формата к формату «3+3» (т.е. без участия Абхазии, Южной Осетии и НКР) может быть сохранён лишь как запасной и временный вариант. Доминирующим принципом обоих вероятных форматов должно стать, как и на Каспии, исключение участия внерегиональных сил. Конечно, отдельно встанет, рано или поздно, и вопрос участия Турции в НАТО, ведь это предполагает присутствие на турецкой территории военных из внерегиональных стран. Но это уже предмет отдельных контактов (к примеру, России и Ирана) с Анкарой, пишет ИАЦ VERELQ.

Выход Турции из НАТО и создание полноценнй региональной спайки — такова перспективная формула безопасности, говоря по-американски, и Большого Кавказа, и соседствующих регионов — Азии и Ближнего Востока.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ