Турецкая республика Реджепа Эрдогана: сложный партнёр с большими амбициями

Турция стоит на пороге внутриполитических перемен, содержание которых прояснится по итогам парламентских выборов 7 июня 2015 года. В случае четвёртой победы кряду ныне правящей Партии справедливости и развития (ПСР) власти страны намерены провести конституционную реформу. На её выходе Турецкая республика из парламентской должна трансформироваться в президентскую. На этой форме правления, как наиболее эффективной под современные политические условия Турции, настаивает нынешний глава государства Реджеп Эрдоган. Турецкий лидер высказался за введение в стране президентской формы правления, выступая на митинге в городе Бурса 6 февраля. Посмотрите на государства, способные быстро принимать решения. Большинство из них имеют президентскую форму правления. Если мы хотим видеть Турцию среди 20 самых развитых стран, мы должны обсудить этот вопрос, заявил Эрдоган.

Новое правительство Турции заступило на политическую вахту в сентябре 2014 года. Уже тогда ознакомление с персональным составом кабинета министров позволило турецким комментаторам предположить, что это скорее правительство Эрдогана, чем назначенного на премьерскую должность экс-министра иностранных дел Ахмета Давутоглу. Последнему уготована роль «технического» премьера при сильном президенте, предполагали в турецких экспертных кругах. Но Давутоглу не будет довольствоваться номинальными регалиями главы правительства как минимум во внешнеполитической сфере. Автор доктрины «стратегической глубины», с которым последние годы ассоциировалась активная политика Турции по всему периметру её границ, займётся коррекцией внешнего курса. К такому мнению склонялись турецкие политологи осенью 2014 года.

В евроатлантических кругах Давутоглу считается трезвым прагматиком. На Западе высказывалось мнение о предпочтительности ситуации, когда Давутоглу сконцентрирует в своих руках все ключевые этапы разработки и реализации внешней доктрины Турции, в то время как Эрдоган будет занят внутренними проблемами, продвижением конституционных реформ. Впрочем, изначально было ясно, что подобная схема «разделения труда» между признанным турецким лидером и «техническим» главой правительства достаточно абстрактна. Президент с общенациональным мандатом доверия вряд ли ограничится внутриполитической специализацией.

Всенародный мандат турецкого лидера диктует ему доведение конституционной реформы до её логического конца. В системе высших органов власти уже проявились многие элементы, которые теперь требуется зафиксировать в виде конституционных норм. Эрдоган обратился к практике личного председательствования на заседаниях кабинета министров. Подобная прерогатива в турецком Основном законе за главой государства закреплена, но предшественники нынешнего президента пользовались ей в исключительных случаях. Абдулла Гюль за все 7 лет своего пребывания на президентском посту ни разу не воспользовался этим правом. Представить себе ситуацию, когда Гюль председательствует на совещании правительства, возглавляемого Эрдоганом, до 2014 года было сложно. Ныне во властном тандеме президент — премьер-министр новое «разделение труда» по умолчанию, но Эрдоган стремится к сосредоточению власти в своих руках не только на основе негласных договорённостей с действующим главой правительства, но путём именно конституционного закрепления реального положения дел.

Совместная с оппозицией работа правящей партии над конституционными поправками в ноябре 2013 года зашла в тупик. Представители ПСР приостановили своё участие в межпартийной комиссии по согласованию текста Конституции, сформированной из числа всех четырёх парламентских фракций. С этого времени вопрос конституционных реформ завис в воздухе. Проект новой конституции Турецкой республики пока не представлен общественности в своём окончательном виде, он находится в стадии разработки. Власть рассматривает два варианта изменений формы правления, в которых должна проявиться конкретика нового перераспределения полномочий между парламентом, правительством и президентом страны. Это президентская или полупрезидентская республики. Одно не вызывает сомнений — полномочия главы государства будут расширены с опорой на передачу в его пользу нынешних прерогатив премьер-министра. Внешнеполитический пул вопросов, как можно понять, станет основой такового перераспределения.

По всем канонам политического «жанра», именно бывший министр иностранных дел Давутоглу, пересевший в премьерское кресло, должен был вести внешние дела. Но, как показал дальнейший ход событий, Эрдоган не стал довольствоваться ролью лишь внутриполитического архитектора системных изменений в стране. С избрания Эрдогана на президентский пост не было ни одного значительного внешнеполитического вопроса, затрагивающего интересы Турции, по которому бы он не высказался. Что важно отметить, при этом Эрдоган не просто знакомил зарубежную аудиторию со своим видением ситуации в том или ином вопросе, а всем собственным видом и сопутствующей тональностью демонстрировал, кто реально формирует внешнеполитическую повестку страны.

На Западе и Ближнем Востоке к персоне Эрдогана, как ведущего государственного деятеля современной Турции, уже сформировались чёткие подходы. Стиль ведения турецким лидером внешних дел экстраполируется на весь политический курс страны за пределами её границ.

Турция Эрдогана это:

— «реактивная» по своим базовым характеристикам дипломатия, когда ответ на любой серьёзный внешний вызов следует в жёстких тонах, зачастую с ярким эмоциональным окрасом. В наиболее завершённом виде это проявление внешнеполитического стиля Турции ощутили на себе США и Израиль. В последнем случае, Эрдоган, а с ним и вся современная Турция, закрепили за собой имидж антисемитской силы на Ближнем Востоке;

— мало «прочитываемый» для внешних партнёров актор, имеющий склонность к резким разворотам своего курса. Один из ярких примеров в этом контексте — ближневосточная политика Турции. С середины 2000-х годов региональные подходы Анкары претерпели качественные изменения, прежде всего, в отношениях с арабским миром. С Сирией, Ираком, Египтом, несмотря на внушительные дипломатические и экономические ресурсы, которые были затрачены с целью построения с этими странами партнёрских связей, в настоящее время Турция находится в состоянии конфронтации. Отношения с Ираном также далеки от тех установок добрососедства, которые были заложены в ближневосточном курсе Анкары с середины «нулевых». Турция осталась непредсказуемым игроком также и для своих партнёров по НАТО. От Анкары в Вашингтоне и Брюсселе ожидали демонстрации евроатлантической солидарности после кардинальных изменений в бассейне Чёрного моря (Крым) и поднявшейся на Ближнем Востоке волны джихадизма. Но получили по сути «индифферентную» Турцию, которая, при всей своей декларативной импульсивности, воздержалась от каких-либо резких шагов;

— связывающая в единый контекст многие политические и экономические вопросы, страна, продвигающая «сделочную» манеру ведения дел с зарубежными партнёрами. Предоставляя свою территорию под транспортные и энергетические коммуникации, Анкара выторговывает себе экономические и политические преференции, особо не смущаясь просить у партнёров всегда «немного больше» разумных уступок с их стороны. Вспомним запрос турок о 15-процентной скидке на российский газ в обмен на своё согласие по проекту «Турецкий поток». Среди недавних примеров можно также отметить неприкрытое намерение турецких властей добиться от США и крупнейших стран ЕС демонстрации лояльности к себе накануне 100-летней годовщины геноцида армян. Затянувшийся тендер по закупке систем ПВО-ПРО дальнего радиуса действия Турция подвела к дате 24 апреля 2015 года, ставя своё возможное решение по оружейной сделке в пользу Китая в зависимость от «примерного поведения» американских и европейских партнёров.

С такой Турцией мало у кого вызывает удовольствие ведение общих дел. После парламентских выборов и с завершением инициированной Эрдоганом конституционной реформы, отношения с Турцией для большинства её соседей и других стран могут вовсе превратиться в обузу. Перераспределение властных полномочий внешнеполитического характера в пользу президента усилит все перечисленные выше неудобства для зарубежных партнёров Анкары. После председательствования Эрдогана на заседаниях кабмина, его переезда в роскошный дворец Aksaray, череды региональных туров в Африку, Латинскую Америку и другие регионы мира, его жёсткой риторики в адрес не только израильтян, но и американцев, турецкие авторы заговорили о номинальности политической фигуры Давутоглу. К примеру, известный турецкий политолог Мурат Йеткин полагает, что после парламентских выборов 7 июня Давутоглу может занять место в учебниках истории в качестве «последнего премьер-министра первой Турецкой республики». По мнению эксперта, Эрдоган намерен сконцентрировать все нити власти в своих руках, тем самым, открыв путь к созданию «второй Турецкой республики». В таком случае надобность в главе правительства может отпасть сама собой, и Давутоглу станет «первым заместителем президента», но никак не самостоятельным премьер-министром.

Конвертация уже внушительного политического капитала, приобретённого Эрдоганом за десятилетие пребывания на премьерском посту, в новые достижения правящей партии при Эрдогане-президенте может быть осуществлена через конституционную реформу. У многих до сих пор вызывает недоумение настрой турецкого лидера взять очередную вершину власти, при том, что у него не было на посту главы правительства ни дефицита доверия граждан, ни недостатка реальных рычагов влияния на политический ландшафт страны. Так почему Эрдоган так рьяно стремился в президенты? Ответ следует искать как в личности харизматичного политика, так и в сути определённых им на перспективу политических целей.

12 лет на посту премьер-министра — стали более чем достаточным сроком, чтобы призадуматься или об уходе на покой, или о продолжении государственной карьеры в новом амплуа. Эрдоган выбрал и блестяще (во всяком случае, пока) реализовал вторую возможность. Об амбициях нового президента в Турции и за её пределами слагают если не легенды, то близкие к ним по повествовательному жанру истории. Но турецкий лидер ещё и дальновидный политик. Дорога от парламентской республики к президентской должна быть пройдена огромной страной с ярким политическим деятелем, сопоставимым с самим родоначальником Турецкой республики, её первым президентом Мустафой Кемалем Ататюрком. От президента Ататюрка к президенту Эрдогану — огромная историческая дистанция рывка современной Турции из архаичности в лоно модернизации. Проводником страны от парламентской демократии к сильной президентской республике, где патернализм власти с лицом исламской демократии призван быть смягчён некоторыми либеральными свободами, должен быть глава государства с всенародным мандатом.

Аналитическая редакция EAD