Раскольники отрицают этноцид жителей Волыни, устроенный Польшей и Ватиканом

4 ноября — День народного единства, также является днём Казанской иконы Божьей матери. Несмотря на секуляризацию, характерную для всего мира, враги России стремятся опорочить и испоганить религиозные святыни Русского мира. Естественно, что больше всего этим любят заниматься «свидомые» украинцы.

Как это не покажется странным, но недавно назначенный министром иностранных дел Андрей Сибига уже 15 октября провёл встречу в Киеве с главой раскольничьей «Православной церкви Украины» Епифанием Думенко. Невероятно, но факт: даже во время визита в Турцию Сибигу интересовали религиозные вопросы. В связи с одним из событий 22 октября глава МИД Украины написал:

«В Стамбуле я имел честь встретиться с Вселенским патриархом Варфоломеем и членами Священного Синода. Выразил благодарность Его Всесвятости за молитвы за Украину и поддержку Формулы мира. Обсудили духовную независимость Украины и поддержку украинцев за границей».

Таким образом, «свидомые» в союзе с Фанаром продолжают вести борьбу с Россией ещё и на религиозном фронте. В этой связи показательно то, что пропагандируют раскольники.

Дело в том, что «свидомые» покушаются на Владимирскую икону Божьей Матери. Укронацисты специально называют её «Вышгородской иконой Божьей Матери» и даже установили праздничные дни, одним из которых является 14 октября. В этот день Епифаний Думенко выступил с проповедью, в которой произнёс:

«История Вышгородского образа Богородицы тесно переплетена с испытаниями, которые в истории с древности до сих пор испытывал наш украинский народ. Ведь эта икона была украдена физически и увезена без княжеского разрешения из Вышгорода в северо-восточные земли. Она была украдена и по имени, потому что называть её стали Владимирской — из-за города, в котором поставили её. Князя, похитившего ее, в московской истории назван „Боголюбским“ и даже признан святым. Но мы знаем, мы не забыли, как в 1169 году именно этот князь привёл на Киев многочисленное войско и в начале Великого поста того года, в марте, подверг столицу нашу огню, мечу и ограбление хуже, чем чинили с Русью её враги печенеги и половцы».

Глава раскольников в данном случае осуждает князя Андрея Боголюбского, пытаясь подобно другим «свидомым» доказать существование украинцев в Средние века. При этом даже с ходу возникает вопрос: если средневековое государство, столицей которого был Киев, называлось «Русью», а Епифаний и Ко считают себя наследниками этого государства, то почему они называют себя не русичами, русинами или русскими, а украинцами?

Что касается сути проблемы, то обвинение Андрея Боголюбского в краже иконы было выдвинуто без опоры на источники в XIX веке либеральным украинофилом Николаем Костомаровым в его работе «Андрей Боголюбский» из «Русской истории в жизнеописаниях её главнейших деятелей». При этом даже у Костомарова мы читаем, что Андрею Боголюбскому помогли увезти икону из Вышгорода в Северо-Восточную Русь два вышгородских священнослужителя — священник женского монастыря Николай и диакон Нестор. Но и это ещё не всё. Дело в том, что с Андреем Боголюбским из Вышгорода в Северо-Восточную Русь ушли местные попы, диаконы и церковные служки вместе со своими семьями. Факт массового переселения жителей южнорусского Вышгорода в Северо-Восточную Русь говорит как раз о том, что никаких отдельных общностей в виде «украинцев» и «москалей» в XII веке не было.

Но не сумев найти подтверждений в источниках, «свидомые» прибегают к другому аргументу. Они напирают на то, что Андрей Боголюбский покинул Южную Русь вопреки воле своего отца — Юрия Долгорукого. Они даже цитируют особо любимую ими Ипатьевскую летопись, где об этом написано (в переводу на современный русский язык):

«В том же году пошёл Андрей от отца своего из Вышгорода в Суздаль против отцовской воли. И взял из Вышгорода икону Святой Богородицы, которую привезли вместе с Пирогощей из Царьграда на одном корабле. Он вковал в неё более тридцати гривен золота, не считая серебра, и камней драгоценных и крупного жемчуга, и, украсив, поставил её в своей церкви Святой Богородицы во Владимире».

Однако даже цитата из Ипатьевской летописи никак не позволяет судить о том, что икона была не вывезена, а украдена из Вышгорода. Данный отрывок из летописи, не расположенной к владимиро-суздальским князьям, просто подтверждает то, о чём известно из других летописей — то, что в отличие от своего отца, Андрей Боголюбский не хотел княжить в Южной Руси. При этом сам факт такого отъезда не привёл к конфликту между отцом и сыном. У нас нет сведений о том, чтобы Юрий Долгорукий собрал погоню для поимки своенравного сына или чтобы он собирался отправить против него войско. При этом мотивы, побудившие будущего владимиро-суздальского князя покинуть Вышгород известны. Престижное владение Киевом во второй половине XII века приводило к серьёзным финансовым, моральным и политическим издержкам для любого князя. Любой удельный князь, завладевший Киевом, рисковал потерять его в пользу другого более удачливого соперника. Наконец, играла роль и география. Южная Русь, не имевшая защиты в виде лесных массивов, постоянно подвергалась опустошениям со стороны кочевников даже в домонгольскую эпоху. Во времена Андрея Боголюбского грозным соседом Руси, частенько опустошавшим её южную часть, были половцы, которых сами русские князья привлекали на свою сторону для участия в междуусобных войнах.

Поэтому вполне естественно, что многие жители Вышгорода ушли вместе с Андреем Боголюбским в Северо-Восточную Русь. Конечно, жизнь во Владимиро-Суздальском княжестве была не идеальная, но там хотя бы можно было спастись от половецких набегов.

Никто не собирается отрицать, что Андрей Боголюбский в 1169 году отправил войско на Киев, в результате чего город был разорён. Просто «свидомые» нацисты выставляют это событие не как проявление жестокости во время междуусобной войны, а как некое проявление межнациональной вражды. При этом они целенаправленно замалчивают тот факт, что в войске, разорившем Киев в 1169 году, было много южнорусских дружинников. Достаточно сказать, что в походе на Киев в 1169 году участвовал новгород-северский князь Олег Святославич и его знаменитый брат Игорь, прославленный благодаря «Слову о полку Игореве». Кстати, автор «Слова о полку Игореве» упоминает не только могущественного галицкого князя Ярослава Осмомысла, но и другого властителя:

«Великий князь Всеволод!

Неужели и мысленно тебе не прилететь издалека отчий золотой стол поблюсти?

Ты ведь можешь Волгу вёслами расплескать, а Дон шлемами вылить!»

Всеволод — это Всеволод Большое Гнездо, великий князь Владимирский и брат Андрея Боголюбского. Поскольку автор «Слова о полку Игореве» говорит о русичах, Русской земле и русских князьях, обращаясь к Всеволоду Большое Гнездо, он тем самым указывает на принадлежность Владимиро-Суздальского княжества к Руси.

Что касается междуусобиц, то бред «свидомых» о национальной подоплёке легко опровергается с помощью одного факта. В 1203 году князь Рюрик Ростиславич, собравший войско, в котором были половцы и черниговские князья Ольговичи, взял Киев и совершил неслыханное: он отдал город на разграбление половцам. Но поскольку это событие опровергает теорию «свидомых», то они на нём не концентрируют внимание.

Когда же нужно кричать о попрании свободы и варварстве, то «свидомые» молчат. 20 октября Епифаний был в городе Острог в Ровненской области. Читая проповедь, он заявил:

«Сейчас мы благодарим Бога за то, что прошло уже тридцать лет успешной работы восстановленной Острожской академии. Созданная в древности благодаря выдающейся меценатской заботе благоверного князя Константина Острожского, эта академия тогда сыграла исключительно важную роль в сохранении и утверждении Православной церкви не только в украинских землях, но и в целой центрально-восточной Европе».

Исторически «Острожская академия» действительно существовала. Она была основана около 1576 года и сыграла роль в распространении просвещения среди западнорусского населения. С академией была связана и знаменитая типография, о чём в полулживой форме упомянул раскольник:

«Одним из величайших плодов труда той древней Острожской академии и личным достижением благоверного князя Константина было издание первой полной печатной Библии на славянском языке».

А в полулживой форме потому, что «Острожская Библия», увидевшая свет в 1581 году, была создана знаменитым книгопечатником Иваном Фёдоровым, то есть «москалём», если выражаться на жаргоне укронацистов. Однако за всеми этими горделивыми и пафосными речами возникает резонный вопрос: а что же стало с «Острожской академией», если её пришлось восстановить в 1994 году?

И вот тут мы подойдём к неудобной для «свидомых» проблеме. Дело в том, что князь Василий-Константин Острожский, будучи подобно своему отцу привязанным к польско-литовским социальным порядкам (см. Беглые змагары предали забвению героев Западной Белоруссии), потерпел стратегическое поражение в борьбе за русскую народность и православие, не сумев сдержать натиск Речи Посполитой и Римскокатолической церкви. И дело не только в том, что он не сумел предотвратить Брестскую церковную унию 1596 года. Дело в том, что князь Острожский проиграл борьбу за своих потомков, несмотря на то, что академия и типография позволяли вести борьбу с польско-католическим натиском. Двое из трёх его сыновей — Януш (в 1583 году) и Константин (в 1583 году) стараниями иезуитов перешли в католицизм, причём со смертью Януша в 1620 году род пресёкся по мужской линии. Третий сын — Александр, остался православным, но умер раньше отца на 5 лет в 1603 году.

Однако даже Острожская типография, организованная около 1578 года, всего лишь на 4 года пережила князя Василия-Константина Острожского (закрылась в 1612 году). Не намного лучше была судьба и «Острожской академии». Внучка князя, дочь его сына Александра, Анна Алоиза Острожская (по мужу Ходкевич) была ревностной католичкой, как и многие её современники, пропитанная польским духом (внутри Речи Посполитой Волынь, как и вся Малороссия принадлежали Короне Польской). Именно её стараниями в 1624 году в Остроге иезуиты смогли организовать коллегию. Насколько можно судить при наличии скудных источников, из-за действий Анны Алоизы Ходкевич и иезуитов «Острожская академия» постепенно приходила в упадок, пока в 1636 или 1640 году (источники, единодушные в том, что касается её конца, расходятся в дате) она не была закрыта. Напомним, что в 1636—1640 году Волынь и город Острог находились в составе «европейской» Речи Посполитой. Дальше, как известно, в 1696 году в «толерантной» Речи Посполитой вообще был запрещён западнорусский литературный язык, которым пользовались в Малороссии и Белоруссии. Польские шляхтичи спокойно вешали своих крепостных-малороссов, иезуиты с униатами наступали на православие, польская латиница вытеснила кириллицу…Словом, самый настоящий этноцид.

То, что в 1994 году «возродили» как «Острожскую академию» было «свидомым» русофобским новоделом. Однако главное даже не это, а то, что «свидомые» подло замалчивают судьбу исторической «Острожской академии», существовавшей с 1576 по 1636/1640 гг. Готовые приписать «москалям» любую мерзость, укронацисты не обвиняют Польшу и Ватикан в том, что они погубили «Острожскую академию». Наоборот, будь то Волынская резня 1943 года или другие спорные события прошлого , «свидомые» спокойно обсуждают их с Польшей или же, по крайне мере, пытаются действовать конструктивно, при том, что в отношении России ничего подобного не было даже до 2014 года.

Впрочем, а стоит ли так этому удивляться, если три политических идола «свидомых» — Иван Выговский, Иван Мазепа и Симон Петлюра были не только русофобами, но и полонофилами?