The Washington Post: Готовы ли американцы отказаться от Украины?

Для США нынешнее положение на Украине — не из тех ситуаций, в которых «выигрывают все». Если не произойдет кардинальных изменений, эта война, как и многое другое, будет проиграна. США не спасет мирное соглашение — американцам нужно как можно скорее решить, готовы ли они позволить Украине проиграть? Об этом пишет обозреватель The Washington Post, старший научный сотрудник Института Брукингса Роберт Каган.

Поскольку война на Украине продолжает тянуться без видимого хорошего конца для украинцев, люди, которые не являются украинцами, начали говорить об урегулировании путем переговоров и тосковать по нему, отмечает Каган. Как недавно заявил представитель Совета национальной безопасности Джон Кирби, «переговоры — наиболее вероятный результат». И мы знаем, что это означает для Украины.

Сегодня именно украинцев призывают отказаться от романтического пути безнадежного сопротивления и следовать героическому пути реализма. Но если они это сделают, что помешает России захватить остальную часть Украины, когда она будет готова, задает риторический вопрос Каган. Сторонники урегулирования путем переговоров с территориальными уступками со стороны Украины не отрицают эту опасность и пытаются решать ее разными способами. Все, похоже, предполагают, что послевоенная Украина будет иметь полный доступ к американскому и натовскому оружию, обучению и другим формам военной помощи, а также существенной помощи в восстановлении.

Бывший госсекретарь Майк Помпео в том, что он называет «Мирным планом Трампа для Украины», предоставит Украине 100 миллиардов долларов из специального фонда НАТО и дополнительные 500 миллиардов долларов в виде американских «ленд-лизовских» кредитов на закупку оружия (которые, предположительно, как и первоначальный ленд-лиз, не придется возвращать десятилетиями, если вообще придется).

Другие призывают к «постоянной военной помощи в мирное время», чтобы «помочь Киеву создать надежный сдерживающий фактор». Даже сенатор Дж. Д. Вэнс (Огайо) предполагает некую гарантию безопасности Украины, чтобы «русские не вторглись снова». Он призывает к «сильно укрепленной» «демилитаризованной зоне» между российскими и украинскими войсками, что должно означать одно из двух: либо создание неких международных миротворческих сил между двумя армиями, либо создание украинских вооруженных сил, достаточных для отражения нападения России.

Распространенное предположение заключается в том, что украинцы являются самым большим препятствием для такого урегулирования, поскольку они отказываются сдаваться на территории, которую они потеряли. Это неверно. Если бы Соединенные Штаты и НАТО хотели заставить Киев принять это, они могли бы это сделать. Какими бы храбрыми и решительными ни были украинцы, они не могут продолжать сражаться без поддержки США и Запада и поэтому в конечном итоге должны принять диктат Запада, как это сделали чехи в 1938 году.

Но что насчет Владимира Путина? Кажется, мало кто задумывался о том, примет ли российский президент тот вид мирного урегулирования, который предлагают сторонники переговоров. Подумайте, как такое урегулирование будет выглядеть с точки зрения Москвы: до войны Россия столкнулась с относительно слабой и политически разделенной Украиной, которая пыталась, но с небольшим успехом, наладить более тесные связи с колеблющейся Европой и противоречивыми Соединенными Штатами. В конце 2021 года на Украине было чуть более 200 000 действующих солдат, в то время как в России — более 900 000.

Три года спустя война изменила как Украину, так и военный баланс в Центральной и Восточной Европе. Сегодня на Украине насчитывается более 900 000 действующих солдат и сотни тысяч обученных и проверенных в боях резервистов. Фактически, она стала больше, чем силы Великобритании, Германии и Польши вместе взятые. И, согласно предложениям Помпео и других, так и останется, чему будет способствовать непрерывный поток миллиардов долларов военной помощи. Этим летом НАТО создало постоянный центр в Висбадене, Германия, укомплектованный 700 сотрудниками для надзора за подготовкой и «долгосрочным развитием» украинских военных, для повышения оперативной совместимости между украинскими и натовскими силами, а также для управления распределением и ремонтом огромного количества военной техники, поступающей на Украину сейчас и в будущем.

Предположительно, США и союзники по НАТО планируют продолжить давать Киеву разведывательные данные и советы по выбору целей, как они делали все чаще в ходе войны. Более того, эта хорошо вооруженная послевоенная Украина будет крайне враждебным соседом. Украинцы не скоро забудут смерть, разрушения, убийства и пытки, принесенные Россией во время войны. Будут сильные всплески реваншизма, поскольку украинцы будут оплакивать свою утраченную территорию и тосковать по ее возможному возвращению, особенно учитывая, что, по словам Помпео, Соединенные Штаты и большая часть международного сообщества официально не признают завоевания России.

Действительно, по словам одного из ведущих сторонников мира путем переговоров, целью любого урегулирования будет обеспечение того, чтобы украинские военные имели возможность «держать под угрозой любые районы, находящиеся под российской оккупацией» и даже «наносить удары по самой России». Итак, в обмен на приобретение Донбасса, Крыма и некоторых других стратегически важных территорий (большая часть которых была вне контроля Киева даже до войны), Путин получает злую, мощную, реваншистскую Украину, хорошо вооруженную и обученную Западом и все более интегрированную в НАТО, с формальным членством или без него. Многие американцы и европейцы были бы довольны таким результатом — даже если украинцы не довольны — и некоторые даже называют это «подлинной стратегической победой».

Однако Путину будет трудно скрыть масштабы стратегической неудачи. Его война не только создала этого монстра на его границах, но и привела Финляндию и Швецию в НАТО. России придется усилить свою оборону по всей длине своего западного фронта с особыми требованиями на границе с Украиной. После трех лет войны, более 600 000 жертв и широкомасштабных экономических страданий Путину удастся лишь сузить кольцо сдерживания вокруг России, приблизить враждебные силы к границам России и существенно увеличить даже мирные потребности в обороне. Путин хочет видеть себя Петром Великим XXI века, но с таким результатом он будет больше похож на Николая II XX века, который втянул Россию в войну, которая раздробила ее армию, расчленила ее империю и, между прочим, привела к свержению и убийству царя и концу более чем 300-летней династии Романовых, пугает Роберт Каган.

Как это часто бывает, внешняя политика США в отношении Украины была обусловлена ​​тем, чего не хотят американцы (ну, наконец-то хоть одна здравая мысль. — прим. EADaily). Они не хотят оказаться в состоянии войны с Россией; они не хотят тратить сотни миллиардов долларов каждый год на, казалось бы, проигрышную войну; но они также не хотят нести вину и стыд за то, что Украина проиграла, со всеми гуманитарными ужасами и стратегическими проблемами, которые это влечет за собой. Несмотря на всю свою претензию на «реализм», Помпео и другие сторонники согласованных территориальных уступок обещают результат, который решит проблемы Соединенных Штатов, но не чьи-либо еще.

Соединенные Штаты могут навязать свою волю отчаянно зависимой Украине, но почему Путин должен идти на это? Сторонники мирных переговоров с Россией просто предполагают, что Путин примет тот результат, который лучше всего отвечает американским нуждам. Но этого не произошло, и это не так.

Но далее Каган так же начинает строить романтические прогнозы.

Если только Россия не проиграет войну явно на момент начала переговоров, это будут переговоры между равными, и их результат будет отражать фактическое состояние военной ситуации. Следовательно, соглашение не будет справедливым. Оно не потребует никакой платы за агрессию Путина (От кого? От США, которые вынудили Россию начать СВО? — прим. EADaily ). Оно должно быть справедливым для всех сторон. У Путина тоже есть потребности, и главная из них — избежать именно послевоенной ситуации, описанной выше. В этом случае, следовательно, ключевыми вопросами любых реальных переговоров, в дополнение к проведению новой фактической границы Украины, будут численность украинских военных и характер их отношений с Соединенными Штатами и НАТО.

Прямая межправительственная военная помощь, обучение и обмен разведданными на протяжении всей войны сделали Соединенные Штаты и союзников фактическими воюющими сторонами. Путин захочет строгих ограничений на помощь, предоставляемую Украине внешними державами, особенно Соединенными Штатами, если допустить, что он готов терпеть такую ​​помощь вообще. Он также, вероятно, потребует, чтобы численность украинских военных была сокращена до довоенного уровня мирного времени или почти до него, чтобы они не сохранили возможности «нанести удар по самой России». Почему он будет требовать меньше? Потому что он признает несправедливость своих собственных действий?

Есть две причины, по которым Путин может согласиться на такое соглашение, рассуждает Каган.

Во-первых, он не намерен его соблюдать (этот тезис явно в традициях англосаксов. — прим. EADaily ), поскольку предполагает, что США и НАТО фактически не будут продолжать вооружать и защищать Украину, независимо от того, что позволяет соглашение. Для Путина это неплохая ставка: учитывая, как трудно было США и другим западным странам надежно санкционировать военную помощь во время войны, вполне возможно, что западная общественность будет иметь ограниченный энтузиазм в отношении расходования сотен миллиардов долларов на оборону Украины в мирное время.

Но для Путина также будут риски. Когда война прекратится, начнется расплата в России (еще одна большая надежда Роберта Кагана. — прим. EADaily ). Война, которая стоила так много и принесла так мало (ага, мало, богатейшие территории, промышленные ресурсы, плюс население. — прим. EADaily ) и которая объективно ухудшила стратегическое положение России, вряд ли пойдет на пользу политическому здоровью ее автора. Даже если Путин не столкнется с серьезным послевоенным недовольством, ему может быть сложнее требовать жертв и навязывать свою железную дисциплину послевоенной России (тут же явный привет от американского агитпропа. — прим. EADaily ), чем он делал это во время войны, ведя то, что он охарактеризовал как экзистенциальную вооруженную борьбу с Западом.

Путин может решить, что безопаснее оставаться на текущем курсе — и продолжать войну — если только этот курс не приведет к краху его армии. Это единственная другая причина, по которой Путин принял бы такую ​​сделку — если бы он считал, что его армия вот-вот распадется. Он мог бояться этого в начале войны, но он не боится этого сегодня, и мало оснований полагать, что он будет бояться этого через шесть месяцев или даже год.

Нам может повезти, но мало кто ожидает, что нынешняя программа помощи переломит ситуацию настолько существенно — вот почему президент Украины Владимир Зеленский только что был в Вашингтоне, умоляя о большем количестве оружия и меньших ограничениях на его использование. Короче говоря, у Путина есть веские основания полагать, что Украина и ее западные сторонники, скорее всего, распадутся раньше, чем его армия.

Очень публичный страх и нежелание администрации Байдена предоставить Украине больше дальнобойного оружия без ограничений в сочетании с очевидным желанием Дональда Трампа полностью избавиться от Украины могут только укрепить восприятие Путина, что это Запад, а не Россия, задыхается (кажется, Каган начинает что-то подозревать. — прим. EADaily ). Таким образом, кто бы ни победил на предстоящих президентских выборах, он, скорее всего, столкнется с непреклонным Путиным, придерживающимся своих текущих требований, которые равносильны концу суверенитета Украины. Путин не сдвинулся с места, например, требуя «денацификации» Украины, под которой он подразумевает смену правительства в Киеве, а также настаивая на контроле над территорией, которую российские войска еще даже не захватили.

Сторонники переговоров предполагают, что это всего лишь начальный гамбит и что он будет вынужден пойти на компромисс. Но вынужден чем?

Далее Роберт Каган пускается в путаные рассуждения о том, что даст Украине избрание Трампа. При этом он нехотя признает, что администрация Байдена вообще-то проиграла эту войну.

«Если в ближайшее время не произойдет существенного изменения курса, шансов на спасение Украины может не быть, и нет никаких перспектив заключения какой-либо сделки с Путиным, кроме фактической капитуляции Украины. Сторонники Трампа считают, что одного возвращения их человека на пост президента будет достаточно, чтобы напугать Путина и заставить его отказаться от своих интересов на Украине. Это то, что в республиканских внешнеполитических кругах сегодня считается „реализмом“. Но противоположное ближе к реальности», — с горечью констатирует Роберт Каган.

Кроме того, Трампу придется провести первые месяцы своего пребывания у власти, оказывая давление на Конгресс, чтобы тот одобрил значительные расходы на новый пакет вооружений. Теоретически у Трампа может хватить смелости игнорировать угрозы Путина об эскалации, которые до сих пор пугали администрацию Байдена, за исключением того, что Трамп выглядит таким же напуганным — он тоже предупреждает о Третьей мировой войне. Также не похоже, что Трамп захочет провести свой первый год в должности, глубже вовлекаясь в дела Украины и провоцируя кризис с Россией — все ради того, чтобы выбраться.

«Поэтому Путин, скорее всего, раскроет блеф Трампа, и в этот момент Трампу действительно придется выбирать: либо усилить американское участие в войне, либо отступить и принять действительно „нейтральную“ и, следовательно, незащищаемую Украину. Как вы думаете, какой курс выберет Трамп?» — так завершает свой пространный материал Роберт Каган.