Федор Лукьянов: Прорыв «АдГ» и Вагенкнехт в политике Германии ничего не изменит

В Германии успеха на выборах добились две несистемные партии — «Альтернатива для Германии» (АдГ) победила в Тюрингии и немного отстала от ХДС в Саксонии, а недавно созданный «Блок Сары Вагенкнехт» стал третьим в обеих землях. Но изменит ли это внешнеполитический курс Берлина? Таким вопросом задается вопросом председатель Совета по внешней и оборонной политике Фёдор Лукьянов на страницах журнала «Профиль».

Полный провал правящей федеральной коалиции (так называемый «светофор» — по цветам входящих социал-демократов, либералов и «зеленых») мало кого удивил. В этом месяце еще предстоят выборы в Бранденбурге, где нынешние именинники тоже рассчитывают на многое.

Восточные земли относительно недавно оказались предметом повышенного интереса германского (в большей степени — западногерманского) истеблишмента. С момента ликвидации ГДР и поглощения ее территории Федеративной республикой прошло почти 35 лет. Сложности интеграции активно обсуждались в 1990-е, а потом ушли в тень. Да и на первом этапе речь в основном шла о масштабе вложений, которые требовались в новых землях, и об эффективности использования этих денег. Сама по себе социально-политическая ситуация на «присоединенных территориях» мало влияла на общее положение дел в немецкой политике.

Спохватились, по сути, только в прошлом десятилетии, когда в разных ситуациях стало выясняться, что интеграция не так уж успешна, а отличия не исчезают. В изменившихся внешних и внутренних обстоятельствах бывшая ГДР оказалась благодатной почвой для подъема весьма правых (кто-то называет их ксенофобскими, кто-то — националистическими) и весьма левых настроений.

Последние мало тревожили до тех пор, пока их выразителями была наследница гэдээровской СЕПГ Левая партия — вполне системная и диетическая. Ее раскол и выделение харизматической фрау Вагенкнехт в отдельную силу взволновали правящие слои, хотя пока и непонятно, надолго ли хватит ее запала. Да и шансы на ее кооптацию в «допущенные» имеются.

Как бы то ни было, наличие отдельного «восточного вопроса» внутри Германии подтвердилось вполне зримо. Это в очередной раз доказало вред высокомерного подхода, который обуял западный истеблишмент после холодной войны — и на глобальном, и на национальном уровне. Игнорирование мнения субъектов, которые считались проигравшими, привело к большим проблемам и в мире, и в отдельных странах.

В целом выборы в Тюрингии и Саксонии подтверждают интересную европейскую тенденцию. Успехи крайне правых и крайне левых (пользуемся принятыми там терминами) не приводят к власти ни тех, ни других. (Весьма наглядный пример — Франция, где Макрон после всех своих конфузов и объявления безнадежно хромой уткой вот-вот назначит нужного ему премьера.) Однако и бесследно такие результаты голосований тоже не проходят. Политический процесс превращается во все более изощренные политтехнологические манипуляции, чтобы полностью обойти или хотя бы максимально нейтрализовать несистемные партии с растущей поддержкой.

Чем выше цифры у тех, кто «не комильфо», тем сложнее формировать коалиции без их участия. Это требует от остальных идеологического нивелирования, что обессмысливает процесс выборов. Ведь в ходе кампании партии подчеркивают свои различия, а после нее вынуждены делать акцент на сходствах.

В принципе, это нормально, такова суть любой многопартийной демократии, где основных игроков больше двух и объединяются они по итогам выборов на основании встречных компромиссов. Но появление «слона в комнате» — политических сил, влияние которых явно увеличивается, но участие в управлении считается недопустимым, — деформирует прежде естественный процесс.

Скрещение ежей и ужей происходит не на основании интересов и разумных уступок, а в слегка панической атмосфере «только не это!». В итоге воспроизводится ровно то, что и повышает привлекательность крайних, но идеологически маркированных движений: слияние респектабельных сил в некую общую центристскую массу неопределенных, а теперь чаще всего еще и «резиновых», растягивающихся в любые стороны взглядов (привет тому же Макрону и его соратникам). Так и получается дихотомия не по взглядам, а по кошерности — «чистые — нечистые». Она раздражает избирателей, растет доля тех, кто считает, что их водят за нос. И они тянутся к «нечистым», которые кажутся им честнее. Замкнутый круг.

Пока что повсеместно (кроме Италии) «крайние» не обладают достаточным мастерством и хитростью, чтобы переиграть оппонентов в этой уже поствыборной игре. А итальянский казус свидетельствует, что «победивший дракона» сам становится его подобием. Тем не менее прибавление недовольных, голосующих «неправильно», происходит линейно. Что добавляет перепуга истеблишменту. Хотя до сих пор ему удается удерживать руль, нет уверенности, что так будет и впредь.

Резонно предположить, что на средней дистанции такие процессы должны привести к переоформлению европейского политического ландшафта. Однако, как ни странно, в нынешнем своем состоянии он весьма стабилен. Никаких идейных альтернатив усредненной «европейскости» под американской эгидой на самом деле никто убедительно не формулирует. Как уже было сказано выше, прорыв в первый эшелон прежних «изгоев» означает не переустройство эшелона, а нормализацию новоприбывших.

Рамки ЕС/НАТО обладают высоким запасом прочности, чтобы удерживать политическое поле в тех же параметрах. Это к вопросу о том, стоит ли ждать каких-то изменений курса, затрагивающего российские интересы. Пока для этого не видно никаких оснований.