СВО, миф о Конотопской битве и победа над «москалями»

На фоне ожесточённых боёв на фронте и решений, принимаемых странами НАТО, практически незаметно прошла дата одного исторического события, мифологизированная интерпретация которого сыграла не меньшую роль в развитии нацизма на Украине, чем героизация эсээсовцев из Галиции. Речь идёт о Конотопской битве, произошедшей на территории современной Сумской области 8—9 июля по новому стилю в 1659 году.

Это событие, которое по мнению «свидомых» разрушает концепцию единства жителей России и Украины, начали продвигать ещё в 1990-е годы. Однако самый пик развития культа Конотопской битвы как некоей «славной страницы истории Украины» пришёлся на время президента Виктора Ющенко, при котором в 2009 году отметили 350-летие события. При преемниках Ющенко «свидомые» тоже не забывали о Конотопской битве, причём в 2023 году в заявлении по этому случаю Сумская областная рада провела аналогию между событиями 1659 года и специальной военной операцией, начавшейся 24 февраля 2022 года. На наш взгляд, без краткого разбора этого события невозможно победить «свидомую» концепцию национального развития Украины.

После смерти Богдана Хмельницкого, 4 сентября (по новому стилю) 1657 года на раде в Чигирине, в которой принимала участие только старшина (верхушка казачества) и чигиринские простые казаки, гетманом-регентом Войска Запорожского был избран генеральный писарь Иван Выговский. Через месяц на раде в Корсуни с участием старшины, простых казаков и духовенства, было подтверждено избрание Выговского. Примечательно, что на этой раде присутствовали посланцы Речи Посполитой, Швеции, Трансильвании, Австрии, Османской империи, Крымского ханства, Молдавии и Валахии, хотя гетман был подданым русского царя.

Участие иностранцев было неслучайным. Население Гетманщины, в которую входили бывшие Киевское, Черниговское и Брацлавское воеводства Речи Посполитой, неодинаково относилось к России и участвовало по разным причинам в национально-освободительной войне 1648−1654 гг. против Польши. Старшина принимала участие в антипольской борьбе исключительно ради ликвидации национального и религиозного гнёта, и не имела ничего против самих социальных порядков польско-литовского государства. Обусловлено это было ещё и тем, что сама казацкая верхушка была неоднородной. Старшинами были не только представители реестрового казачества и пробившиеся выходцы из низов (мещане, простые казаки и крестьяне), но и русские православные шляхтичи, которые примкнули к Хмельницкому исключительно ради спасения своих жизней и собственности от разъярённых масс населения Малороссии, ненавидевших социальные порядки Речи Посполитой. Целью же для старшины было вытеснение польской шляхты из Южной Руси для того, чтобы самим стать владельцами огромного земельного фонда и крепостных крестьян. Представители старшины хорошо знали социальные порядки Великого княжества Литовского, где внедрение крепостного права усилилось после издания в 1447 году польским королём и великим князем литовским Казимиром IV Ягеллончиком привилея (грамоты), согласно которому все княжеские, панские, шляхетские, боярские и мещанские крестьяне освобождались не только от платежа натуральных податей и барщинных повинностей в пользу великого князя, но и от денежных податей государю. Все феодалы ВКЛ обязывались не принимать беглых крестьян. Наконец, уже тогда феодалы ВКЛ получили право судить своих крестьян. А в Речи Посполитой, внутри которой Южная Русь была передана Польше, крепостной гнёт ещё больше усилился. Не зря «свидомые» замалчивают тот факт, что использовавшийся в качестве вспомогательного права в судах Польши статут Великого княжества Литовского 1588 года разрешал феодалам убивать собственных крепостных крестьян.

Тяжело было казацкой старшине отказаться от соблазна получить эти права и привилегии, при которых небольшая часть населения могла паразитировать за счёт основной массы народа. Вдобавок к этому, старшине очень нравилась сама выборная монархия Речи Посполитой, при которой король ничего не мог сделать с произволом магнатов и шляхты. Кроме старшины, любителями польского-литовского социального устройства были богатые мещане, мечтавшие сохранить магдебургское право для городов, и высшие православные иерархи, прельщавшиеся богатством польского католического духовенства и номинальной зависимостью от константинопольского патриарха. Иными словами, главными противниками России были светские и церковные феодалы, мечтавшие сохранить в Южной Руси дикое бесправие для основной массы населения.

Первыми антироссийские замыслы гетмана Выговского раскусили не пришлые «москали», а самые что ни на есть жители Южной Руси — кошевой атаман Яков Барабаш и его Запорожская Сечь, почувствовавшие на себе политику гетмана-полонофила. Уже в ноябре 1657 года, минуя заставы Выговского, посланцы Барабаша прибыли в Москву. Они сообщали, что Выговский не даёт запорожцам ловить рыбу и продавать вино, сдавая эти сферы в аренду и присваивая доходы. Также они жаловались на сношения гетмана с иностранными послами, чего не было в польский период, и безуспешно просили провести новые выборы гетмана. Кроме того, посланцы Барабаша дали убийственную характеристику гетману, ставшему кумиром современных «свидомых»:

«Выговского мы гетманом не отнюдь не хотим и не верим ему ни в чём, потому что он не природный запорожский козак (так в оригинале. — П. М.), а взят из польского войска на бою при Жёлтых Водах; Богдан подарил ему жизнь и сделал писарем; но он, по своей природе, Войску никакого добра не хочет, да у него и жена шляхтянка из знатного дома, и та потому же Войску Запорожскому добра не хочет».

Действительно, Выговский был в составе польского войска, разбитого Хмельницким в битве при Жёлтых Водах 15—16 мая (по новому стилю) 1648 года. Между тем, даже в «свидомой историографии» период с 1648 по 1657 годы (иногда его продлевают до более поздних времён) называют «казацкой революцией». На деле же получается, что бандеровцы делают героем польского пособника и противника «казацкой революции».

Между тем, Россия очень долго не вмешивалась в конфликт на Гетманщине. А вот Выговский, целенаправленно шедший к открытой измене, планомерно боролся со своими противниками. В январе 1658 года в Гадяче было казнено несколько старшин, поддерживавших врага Выговского — лояльного России полтавского полковника Мартына Пушкаря, популярного среди простых казаков. Гетман отправил против Пушкаря сербских наёмников и казаков. Казаки Полтавского полка, успевшие соединиться с запорожцами Барабаша, разгромили сторонников Выговского под Диканькой. После этого Пушкарь какое-то время продолжал успешные действия и стал отправлять в Москву донесения об изменнической политике Выговского. Однако в Москве этому не придали должного внимания. А в самой Гетманщине предатели-полонофилы только укрепляли своё положение. Так, на стороне Выговского выступил киевский митрополит Дионисий Балабан. Сам кумир «свидомых» в мае 1658 года привёл к себе на помощь отряды из Крымского ханства, вместе с которыми он сумел разгромить Пушкаря и Барабаша под Полтавой, которую Выговский отдал на разграбление крымским татарам.

Расправившись с оппозицией, Выговский стал вести переговоры с Речью Посполитой. А в августе 1658 года сторонники гетмана во главе с его братом Даниилом Выговским и крымская орда неудачно попытались взять Киев, где находился русский гарнизон во главе с воеводой Василием Шереметьевым.

16 сентября (по новому стилю) 1658 года Выговский заключил с Речью Посполитой Гадячский договор, по условиям которого земли Киевского, Черниговского и Брацлавского воеводств входили в состав Речи Посполитой под названием Великого княжества Русского с ограниченной автономией. По условиям договора отменялась Брестская церковная уния 1596 года и восстанавливалось польское землевладение в Южной Руси. Отдельно нужно отметить, что идеологом Гадячского договора был обожаемый «свидомыми» киевский магнат Юрий Немирич, эрудированный протестант, получивший образование в Западной Европе, поддерживавший в 1648—1655 гг. (во время «казацкой революции») поляков. Лишь в июле 1657 года Немирич переехал в Чигирин, принял православие и стал казацким полковником.

С конца сентября-начала октября 1658 года царь Алексей Михайлович начинает относиться к Выговскому как к изменнику и отправляет в ноябре в Малороссию воеводу Григория Ромодановского. А в конце октября того же года противники Выговского на раде избирают гетманом лояльного России Ивана Беспалого. Россия пыталась мирно решить конфликт с Выговским, который наотрез отказался принять царские предложения.

При этом на левом берегу Днепра сложилась парадоксальная ситуация. В то время как большая часть казацкой старшины поддерживала Выговского и готовилась воевать за утверждение в Южной Руси польских социальных порядков, большинство населения не хотело воевать против России и заявляло:

«Войну начали старшие, и если б царские ратные люди где-нибудь старшину нашу осадили, то мы бы её всю, перевязавши, царскому величеству выдали; а теперь мы слушаемся своих старших поневоле, боясь всякого разорения и смертного убийства».

Именно из-за нестойкости казаков Выговский старался опираться на наёмников, что впоследствии будет особенно заметно.

Полномасштабные боевые действия начались весной 1659 года, когда для борьбы с Выговским и его иностранными покровителями было отправлено войско под командованием Алексея Трубецкого. И вот здесь как раз и начинаются мифы, используемые «свидомыми».

Первый миф связан с рейдом воеводы Семёна Пожарского на местечко Сребное в апреле 1659 года, где находился верный Выговскому прилуцкий полковник Пётр Дорошенко. Ссылающиеся на казацкие летописи и работу «Гетманство Выговского» Николая Костомарова, «свидомые» обвиняют «москалей» в уничтожении мирного населения Сребного. Между тем, содержащиеся в материалах Разрядного приказа отписка князя Фёдора Куракина и челобитная царю от Григория Ромодановского опровергают этот миф. Из этих материалов становится понятным, что Дорошенко намеревался напасть на русские войска, расположенные в районе Лохвицы. Однако против него своевременно были отправлены русские отряды. Для окончательной нейтрализации Дорошенко под Сребное было направлено около 8 400 пеших и конных русских воинов. В ходе сражения ими было взято Сребное, в котором находилось 5 000 казаков и вооружённых горожан. Попавшие в плен казаки и мещане были отправлены в Москву. При этом из данных следует, что значительная часть города просто выгорела во время штурма, а сам Дорошенко бежал, потеряв полковое знамя.

Именно после этого, в конце апреля русское войско под командованием Трубецкого, насчитывавшее около 28 600 человек, и около 7 000 казаков Беспалого осадили хорошо укреплённый Конотоп, в котором засел полковник Григорий Гуляницкий с 4 000 казаков. Русские войска начали долгую осаду. В июне 1659 года к Конотопу подошёл Выговский и его союзники. С гетманом-изменником было 10 казацких полков, насчитывавших 16 000 человек и 11 хоругвей (приблизительно 3 000 человек), состоявших из наёмников (поляки, сербы, немцы, валахи и молдаване). Из войск Речи Посполитой под Конотопом был драгунский полк Йозефа Лончинского. Самым же многочисленным было войско крымского хана Мухаммеда-Гирея IV, насчитывавшее примерно от 30 000 до 35 000 человек.

Сама битва началась 8 июля 1659 года по новому стилю. В этот день утром крымцы и силы Выговского подошли к селу Сосновка, расположенному в окрестностях Конотопа. Для отражения их атаки к Сосновке Трубецким были отправлены сводные силы под командованием князя Семёна Пожарского и князя Семёна Львова, состоявшие из конницы. К ним были приданы казаки Беспалого под командованием полковников Григория Иванова и Михаила Козловского. Итого, отряд Пожарского насчитывал 4 000 русских ратных людей и 2 000 малороссийских казаков.

Второй и главный миф «свидомых» связан с тем, что якобы князь Пожарский бился с казаками Выговского. На деле же это совсем не так. Пожарский переправился через реку Куколку у Сосновки и разбил часть крымского войска и наёмников Выговского, после чего отправился в погоню за ними на юго-восток по направлению к селу и урочищу Пустая Торговица, полагая, что это и есть всё неприятельское войско. Важным опровержением «свидомого» мифа является свидетельство есаула Семёна Черкеса, участвовавшего в Конотопской битве, согласно которому Пожарский разбил и преследовал именно крымцев и наёмников Выговского.

Когда конный авангард русской армии удалился от переправы, из засады вышла крымская орда. Находившийся на русской службе шотландец Патрик Гордон в своих мемуарах в описании Конотопской битвы тоже ничего не пишет о нападении на отряд Пожарского казаков Выговского. 6 000 русских оказались окружены крымской ордой, насчитывавшей не менее 30 000 человек. Документы свидетельствуют о том, что большая часть русских воинов в Конотопском сражении погибла от сабельных ударов или стрел, то есть от оружия воинов Крымского ханства. Лишь небольшая часть русских ратных людей и малороссийских казаков сумела спастись. Большая часть окружённых русских воинов погибла или попала в плен к крымцам.

На помощь русскому авангарду к Сосновской переправе направился воевода Ромодановский, который перекрыл противнику дорогу на Конотоп. Вплоть до вечера 8 июля Ромодановский, имевший не более 5 000 кавалеристов, держал оборону от казаков, наёмников и поляков на правом берегу Куколки в районе Шаповаловки. В ходе этих боёв казаки Выговского неохотно сражались. Когда к концу дня переправа была взята, то сделали это именно польские драгуны из коронного войска и наёмники Выговского, о чём сообщают польские современники сражения. Поражению русских под Шаповаловкой способствовал удар казаков и крымцев со стороны деревни Поповки и атака орды через Сарановку после того, как они узнали от перебежчика об обходном пути через болото. Отряд Ромодановского всё же сумел соединиться с главными силами Трубецкого, находившимися под Конотопом. Русская армия отступила от Конотопа.

На следующий день по приказу крымского хана был казнён попавший в плен князь Семён Пожарский. Характерно также, что в народной «Песне о гибели князя Семёна Пожарского» в качестве врага фигурирует только крымский хан. Вместе с Пожарским были казнены многие другие русские пленные. Турецкий историк Наима Челеби объяснял это тем, что хан и его окружение боялись, что казаки Выговского могут помириться с россиянами и восстать против крымцев. Для того, чтобы навсегда поссорить россиян с малороссийскими казаками, многие пленники были казнены. Те, кто уцелел, были «спасены» крымскими воинами, желавшими продать их в рабство. Большинство из них так и не вернулись из рабства.

При этом несмотря на понесённые потери, армия Трубецкого успешно отразила атаки казаков Выговского и крымцев на лагерь русской армии. Тем не менее, русские отступили к реке Сейм, а выговцы и крымцы продолжили безуспешные атаки до 16 июля (по новому стилю), в ходе которых понесли большие потери. 20 июля по новому стилю русская армия пришла в Путивль.

За время Конотопской битвы и последовавших боёв казаки Выговского потеряли около 4 000 человек убитыми, а безвозвратные потери крымцев составили около 3 000 человек.

А вот потери русской армии стали жертвой мифотворчества. Выдающийся русский историк С. М. Соловьёв преувеличил потери русской армии под Конотопом. Между тем, историки А. А. Новосельский и Н. В. Смирнов нашли росписи потерь русской армии в Конотопской битве и последующих боях среди документов Разрядного приказа. В обоих списках цифры безвозвратных потерь не очень сильно отличаются — 4 769 и 4 179 человек. Среди этих погибших было 249 молодых представителей русской аристократии, что действительно было серьёзным ударом по элите страны. Также по сообщению гетмана Беспалого во время Конотопской битвы погибло большинство из 2 000 верных России малороссийских казаков. По мнению серьёзных исследователей, разгром авангарда русской армии под Конотопом следует записать в заслуги Карач-мурзе Перекопскому.

И вот что особенно интересно: после Конотопа Выговский не сумел одержать никаких побед. Наоборот, с осени 1659 года мятежная казацкая старшина покидает гетмана-изменника и переходит на сторону России. В итоге Выговский был свергнут и окончательно бежал в Речь Посполитую, где его сделали сенатором и киевским воеводой. В итоге этот интриган был расстрелян поляками в 1664 году.

А князь Семён Пожарский, своими действиями спасший основные силы русской армии от разгрома, не только стал героем народной песни, но и был во второй половине XVII века местночтимым святым.

Таким образом, отряд князя Пожарского сражался исключительно с воинами крымского хана и наёмниками. В целом же в Конотопской битве и последующих боях казаки Выговского действовали на вторых или третьих ролях. Само же поражение русского авангарда под Конотопом никак не укрепило положение Выговского, опиравшегося прежде всего на казацкую старшину. Иначе и не могло быть, так как сам гетман-изменник был махровым полонофилом-приспособленцем, не по своей воле оказавшимся на стороне Хмельницкого и населения Южной Руси, вставшего на борьбу с Речью Посполитой. Это только «свидомые» пытаются выставить высшие сословия (старшину, церковных иерархов и богатых мещан), проникшихся социальными идеями Польши, выразителями чаяний всего населения Малороссии. Отсюда и раздутое значение Конотопской битвы, которая нужна укронацистам исключительно для пропаганды евроатлантизма и русофобии.