Британия присоединилась к азиатскому экономическому мегаальянсу: что это ей даст?

В конце марта Лондон сделал очередной шаг в своем «повороте на Восток» — присоединился к обновленной версии соглашения о Транстихоокеанском партнерстве. Правительство Риши Сунака поспешило представить это как крупный успех. Однако на деле экономические выгоды этого решения не столь велики. Зачем же тогда Британии это понадобилось, задаются вопросом в журнале «Профиль» замдиректора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ Александр Королев и научный сотрудник центра Сергей Шеин.

Чем примечательно присоединение Великобритании к ВПТТП

После почти двух лет переговоров 31 марта Великобритания присоединилась к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению для Транстихоокеанского партнерства (ВПТТП). До того как в 2017 году из этого проекта по инициативе Трампа вышла Америка, он назывался попроще — Транстихоокеанское партнерство (ТТП). И вот в 2023-м Великобритания стала первой европейской страной, поставившей свою подпись под соглашением, и первой страной, вошедшей в проект после его ребрендинга и реструктуризации.

Символично, что, покинув наиболее успешное интеграционное объединение — Евросоюз, Лондон нашел себе пристанище в одном из крупнейших торговых блоков, который с приходом британцев теперь генерирует 15% мирового ВВП. Поможет ли этот шаг Лондону построить новую внешнеполитическую историю успеха?

Экономика превыше всего?

В заявлениях премьер-министра Британии Риши Сунака и в официальном документе на сайте правительства вступление в торговый блок преподносится как серьезное экономическое достижение. Подчеркивается, что ВПТТП — это мост в динамично развивающийся Индо-Тихоокеанский регион и инструмент, «позволяющий Лондону использовать все возможности для создания новых рабочих мест, экономического роста и инноваций».

Пафос этих заявлений отчасти оправдан. Присоединение к ВПТТП открывает британским экспортерам доступ к 500-миллионному рынку. Причем и к тем странам, с которыми Лондон не подписывал договоров о зоне свободной торговли (ЗСТ), например, с Малайзией. Это может сыграть на руку поставщикам виски. Согласно условиям соглашения, в течение переходного десятилетнего периода Великобритания обязуется обнулить пошлину на экспорт виски в Малайзию, сейчас сейчас составляющую 80%.. Схожим образом обнуление нынешней 30% пошлины на экспорт автомобилей в Малайзию позволит британцам усилить свое присутствие на рынке этой страны, а также в Юго-Восточной Азии в целом за счет дальнейшего реэкспорта британских машин.

Тем не менее это все хоть и приятные для Лондона, но все же мелочи. Если внимательно изучить текст соглашения, то становится очевидно: членство в ВПТТП не поможет Великобритании радикально нарастить экспорт (исключением здесь может стать только малайзийское направление, да и то в отдаленной перспективе). Иначе говоря, каких-то по-настоящему значимых выгод сделка Лондону не сулит. Во многом это связано с тем, что со всеми участниками ВПТТП (кроме Брунея и Малайзии) у Лондона уже есть соглашения о ЗСТ, предусматривающие обнуление тарифных пошлин на 99% товарных позиций.

В Лондоне это понимают. Поэтому на фоне бравурных заявлений премьера появляются и более сдержанные прогнозы. Так, согласно оценке правительства, в долгосрочной перспективе соглашение прибавит лишь 0,08% к национальному ВВП.

Лондон в поисках новой роли

Экономическая составляющая британского участия в ВПТТП явно уступает стратегическим соображениям. Присоединение к проекту соответствует направленности курса, взятого Лондоном после развода с ЕС.

Постбрекзитовская внешняя политика в целом и вступление в ВПТТП в частности выполняют для британского политического класса фактически одну главную функцию — компенсаторную.

Кампания за выход из Евросоюза, по сути, подменившая серьезную дискуссию и построение внутреннего консенсуса относительно будущего страны, прошла под лозунгами «возвращения контроля» и манифестации национального суверенитета. Меж тем очень быстро стало понятно: подлинным итогом борьбы за «независимость от ЕС» может стать превращение Соединенного Королевства в геополитического карлика, что для общественного сознания бывшей империи весьма болезненно.

Подобная «родовая травма» постбрекзитовской внешней политики требует перманентного, по крайней мере, дискурсивного конструирования себя как глобального игрока. Успехи на азиатском направлении по-прежнему решают задачу легитимации решения семилетней давности о выборе трека на выход страны из ЕС. Убеждать граждан в правильности этого решения приходится до сих пор — по соцопросам, в марте 2023-го 54% британцев считали выход из Европейского союза ошибкой. Несмотря на то, что в общественном мнении Великобритании конструируется замена «зависимости от ЕС» на «выгодное партнерство» с азиатскими странами, в реальности Евросоюз остается основным торговым партнером Соединенного Королевства. В 2021-м, через год после «обретения независимости», 42% экспорта и 45% британского импорта приходилось на страны ЕС. В 2022-м эти цифры составили 42% и 48% соответственно.

Не стоит забывать и то, что Риши Сунак занял пост главы правительства как антикризисный менеджер в экономике, призванный исправить катастрофические результаты премьерства Лиз Трасс. Однако экономического чуда не случилось. МВФ лишь снизил прогноз относительно глубины рецессии в Британии с 0,6% до 0,3% в 2023 году. На этом фоне заметные успехи на внешнем контуре — сделка с ЕС, в целом достаточно позитивно воспринятая в Палате общин и в Консервативной партии, а также подготовка миграционной сделки с Парижем выступают значимыми успехами, которые можно предъявить избирателям на выборах в следующем году. Вступление в ВПТТП из той же оперы — незначительное по сути достижение, которое тем не менее можно использовать как доказательство самостоятельности и успешности внешней политики Лондона.

Присоединение Лондона к ВПТТП — один из элементов более широкой стратегии британского поворота к Индо-Пацифике. О том, что страна будет уделять внимание этому региону, сказано в Комплексном обзоре безопасности, обороны, развития и внешней политики (2021 год). В том же году военно-политическое измерение британского поворота к Индо-Тихоокеанскому региону (ИТР) получило отражение в создании трехстороннего оборонного альянса с Америкой и Австралией (AUKUS). Институциональная подвязка к ИТР произошла в июне 2022-го путем создания диалогового партнерства с АСЕАН, фактически главной многосторонней площадкой в регионе.

Наконец, вступив в ВПТТП, Лондон формально подкрепил индо-тихоокеанский вектор своей внешней политики крупным экономическим соглашением и попутно застолбил за собой право продвигать глобальные стандарты в торговле и услугах в ИТР, а также статус главного борца за свободную и открытую торговлю. Примечательно, что в мартовском Обновленном обзоре безопасности (Integrated Review Refresh 2023) вступление в ВПТТП числилось как одно из приоритетных направлений в рамках поворота Великобритании к Индо-Пацифике. В условиях роста протекционизма на глобальной арене и кризиса ВТО британская дипломатия, присоединяясь к сделке, набирает имиджевые очки.

Наконец, британцы получают еще один стратегический козырь — право голоса, дающее Лондону больше свободы маневра и политического веса при обсуждении соискателей членства в ВПТТП. Это означает, что теперь потенциальный кандидат в элитный индо-тихоокеанский экономический клуб должен не просто соответствовать формальным критериям членства, но и получить «королевское благословение».

Если изучить список кандидатов на вступление, то становится ясно: политизация процесса приема резко усилится. Среди главных ожидающих в очереди — Китай, с которым у Лондона не самые простые отношения. Премьер Сунак четко обозначил, что ему чужды продвигаемые КНР на мировой арене ценности, и подвел черту под «золотым веком» в отношениях двух стран. Поэтому в обозримом будущем перспективы присоединения Пекина к ВПТТП становятся очень туманными и в значительной степени зависимыми от настроений в Лондоне.

***
Несмотря на восторженную риторику правительства Риши Сунака относительно присоединения к ВПТТП, проект «Глобальная Британия» осуществляется преимущественно символическими шагами, слабо способствующими повышению позиции Лондона в мировой иерархии. Экономическая и стратегическая ориентация на трансатлантический регион, необходимость упрочить позиции в сегодняшнем западном лагере, ограниченность ресурсов и сохраняющийся болезненный эффект после выхода страны из ЕС еще долго будут создавать помехи для действительно глобального характера британской внешней политики.