«Дни беспамятства», тактика Лапида и «путч в доме» Нетаньяху: Израиль в фокусе

Портал mignews.com опубликовал аналитическую статью публициста Иры Коган под заголовком «Дни беспамятства».

День Памяти Катастрофы и героизма… Название этой даты вызывает не только боль и гордость, но и вопросы, которые в такой день вроде бы задавать неловко. Например, что происходит с нашей национальной памятью в другие дни? Продолжаем ли мы помнить о тех страшных событиях, о людях, ставших жертвами нацистской машины, и о тех, кто сумел выжить?..

Сегодня в Израиле насчитывается почти 150 тысяч человек с официальным статусом «ницуль Шоа» — «выживший в Катастрофе». Совсем не много даже для нашей маленькой страны, но и немало, учитывая возраст этих людей (более чем 460 из них уже исполнилось 100 лет) и то, что выпало на их долю. В День Катастрофы их навещают, слушают их рассказы, дарят цветы. Музей Яд-ва-Шем проводит торжественную церемонию, в которой участвует высшее руководство страны.

Нужно признать: государство проявляет заботу о «ницулей Шоа». Их статус позволяет получать повышенное пособие и ряд других льгот. По сравнению с простыми пенсионерами, особенно с теми, кто не успел заработать в Израиле трудовую пенсию, их положение можно даже назвать завидным. Вот только часто это всего лишь разница между нищетой и бедностью. «Ницулей Шоа» не умирают от голода, потому что такое в принципе трудно представить в Израиле. Но они, как и многие израильтяне преклонного возраста, считают копейки и часто не в состоянии полностью оплатить необходимый им уход и медицинское обслуживание.

Главная проблема, которую выделяют организации, помогающие «ницулей Шоа», — их разделение на группы и существенная разница между группами в размере пособий и льгот. Никто уже не спорит с тем, что пора изменить эту практику и уравнять в правах всех, имеющих данный статус. Но эта инициатива постоянно натыкается на бюрократические препоны и откладывается на неопределенное время. Между тем, времени у этих людей нет. По статистике каждый день умирает до 42 человек из этой категории.

Почему государство Израиль не способно обеспечить достойную старость тем своим гражданам, которые были приговорены к смерти лишь за то, что они евреи, и лишь чудом — или Божьим провидением — остались в живых? Почему о них вспоминают лишь раз в году, а в остальное время как будто не замечают? На фоне скромных пособий для «ницулей Шоа» памятные торжества в День Катастрофы выглядят почти таким же лицемерием, как День Победы в России с ленточками и гвоздиками для нищих ветеранов. Да, нам неприятно такое сравнение, но от него никуда не денешься. Почему хватает денег на церемонии, собрания, выступления артистов и т. п. — и не хватает на обеспечение нормальной жизни для этих людей?

Со стороны руководителей государства было бы честнее обойтись без торжественных мероприятий, без речей и траурной сирены, и вообще без Дня Памяти. Допустим, в Израиле была бы принята такая позиция: у «ницулей Шоа» нет никаких заслуг перед еврейским государством и нет права претендовать на особое отношение. Пусть репарации, пособия и прочие ништяки платит им Германия, искупая свою вину за преступления нацизма. Израиль ни в чем перед ними не виноват и ничего им не должен.

Такой подход был бы жестоким, несправедливым, оскорбительным — и все же он больше соответствовал бы повседневному отношению государства к этим людям. Но в реальности все иначе. Израиль намеренно отмечает эту дату отдельно от Дня Памяти Холокоста, принятого в остальном мире, подчеркивая: это наша трагедия и наша история, наш траур и наша гордость, наши погибшие и выжившие… Все эти слова бесконечно звучат в речах выступающих. Но День Памяти заканчивается и начинаются дни беспамятства — до следующей церемонии.

Равнодушие государства к нуждам уцелевших в Катастрофе можно было бы объяснить прагматичным расчетом: мол, этих людей слишком мало, чтобы они представляли собой какую-то электоральную силу. А потому нет смысла выделять на них дополнительное финансирование, от которого никто не получит политических выгод. По этой же причине партии, движения и политические активисты не лоббируют интересы этой немногочисленной прослойки — им гораздо важнее заручиться поддержкой и симпатией больших групп избирателей. Конечно, вслух никто такого никогда не скажет, более того: на словах все политики согласны, что государство должно делать все возможное, чтобы помочь «ницулей Шоа». Просто до этого никак не доходят руки. И чем дальше, тем меньше причин заниматься этой темой, ведь этих людей с каждым годом становится все меньше по естественным причинам. В какой-то момент проблема рассосется сама собой, потому что помогать станет некому. Уйдет и чувство стыда, которое иногда все же испытывают наиболее совестливые политики и государственные деятели. А День Памяти Катастрофы и героизма будет отмечаться все так же строго и торжественно, со слезами на глазах и прочувствованными речами…

Издание NEWSru.co.il продолжает публикацию пятничных обзоров политической ситуации в Израиле журналиста Габи Вольфсона.

Когда-то на заре политической деятельности нынешнего главы оппозиции Яира Лапида, журналист Амит Сегаль в одном из своих комментариев назвал его «левым». «Твоя бабушка левая», — обиженно-шутливо отпарировал в sms-сообщении глава «Еш Атид». Много лет Яир Лапид всеми силами пытался избежать какого-либо отождествления с левым лагерем. Даже когда он намеревался создать коалицию при поддержке Объединенного (тогда) арабского списка, даже когда возглавлял блок партий, в который входили покойная МЕРЕЦ и «Авода», Лапид продолжал подчеркивать, что является лидером центристской партии. «Проблема Израиля в том, что здесь верят в политику крайностей, в политику экстремизма. Мы доказали, что можно иначе», — сказал Лапид мне вскоре после выборов 2013 года. Тогда он был министром финансов в правительстве Биньямина Нетаньяху, состоял в братском союзе с Нафтали Беннетом — союзе, который казался последним криком политической моды в Израиле. Будущее казалось безоблачным.

На этой неделе, десять лет спустя, Яир Лапид завершил поступательное движение в сторону позиции лидера весьма радикального блока. Решение бойкотировать церемонию зажжения факелов Дня Независимости объяснимо политически. Лапид видит, как обходит, чтобы не сказать оббегает, его в опросах Бени Ганц, и в то время как авторитет лидера «Махане Мамлахти» растет на волне испуга, порожденного расколом в обществе, в то время как именно Ганц воспринимается сегодня израильтянами как «взрослый и ответственный», то есть занимает нишу, которую на протяжении десятилетия занимал Лапид, у лидера «Еш Атид» нет иного выбора, кроме как искать свою нишу. Даже радикальную. И, похоже, он ее нашел.

Глава «Еш Атид» — не первый лидер парламентской оппозиции, который не придет на церемонию зажжения факелов Дня Независимости. Но он, безусловно, первый, кто превратил этот бойкот в statement, сопроводив к тому же серией резких эпитетов: «фальшивый фейерверк», «рекламный ролик правительства» и т. п. Это уже не неучастие, это бойкот, причем сопровождающийся оскорбительными выпадами по адресу церемонии, являющейся одним из немногих реально объединяющих израильтян событий.

Лапид мог сделать то же самое менее вызывающе. Более того, он мог использовать возможности, которые ему открывали скандальные или глупые (а возможно и то, и другое) заявления представителей коалиции. Когда Мири Регев, ответственная за проведение церемонии, поведала миру, что «это церемония правительства, а не Кнессета», опытному медийщику Лапиду не нужны были советники для того, чтобы использовать это высказывание Регев себе на пользу. Он предпочел этого не делать, чтобы ни у кого не осталось сомнений, почему Лапид не пришел на церемонию. Глава оппозиции не ограничился этим. Отвечая на вопросы журналистов, он отказался призывать активистов не устраивать акции протеста в День Памяти павших. «Правительство должно спросить себя, почему граждане разъярены настолько, что намерены протестовать даже в День Памяти», — ответил он.

Лапид отлично понимает, что оба эти шага — и бойкот церемонии, и молчаливое одобрение возможных акций протеста на военных кладбищах — фактически возлагают на него ответственность за то, что 75-я годовщина независимости еврейского государства запомнится в первую очередь инцидентами. Он берет эту ответственность и несет ее с любовью. Именно ее, эту ответственность, он предъявит тем, на кого собирается опереться в своем политическом возрождении. А опереться он собирается на тех, кто не вздрагивает от слов публициста Бендрора Ямини, сказанных в интервью «Кан РЭКА». «То, что происходит вокруг церемоний Дня памяти и Дня Независимости — это уже не оппозиция правительству, это оппозиция государству. И это очень плохо». На тех, кто согласен с Ямини, Лапид рассчитывать не может. Они — и это яснее с каждым опросом — предпочитают Ганца. Лапид, который еще год назад обвинял (и справедливо) Нетаньяху в том, что тот забыл о благе государства ради того, чтобы свалить правительство, действует сегодня по той же самой модели. Если судить по опросам, то израильтяне не в большом восторге от такой тактики «Еш Атид». Но сейчас другого выхода у Лапида нет.

Тактика Лапида проста. Он будет возражать против всего, что предлагает это правительство. Он максимально осложнит путь к достижению компромисса на переговорах по юридической реформе. Недаром предложения, представленные «Еш Атид» и красиво озаглавленные «Новый израильский договор», являются набором общих фраз, заведомо неприемлемых для второй стороны предложений. Единственное соглашение, на которое Лапид согласится, это практически полная капитуляция коалиции. В ее нынешней плачевной ситуации, такая капитуляция не выглядит чем-то совершенно нереальным.

Парадоксально, но уверенно лидирующий во все опросах, в том числе и по рейтингу соответствия должности премьер-министра, Бени Ганц, находится в гораздо более уязвимом положении, чем Яир Лапид. Говорят, что гораздо легче стать чемпионом, чем удержать чемпионский титул. Ганц стал чемпионом опросов слишком рано, и очень скоро он окажется перед дилеммами, которые могут сыграть с его популярностью злую шутку. Главный экзамен — переговоры по реформе. Коалиция продлила срок моратория на продвижение закона об изменении состава комиссии по выбору судей, а на этой неделе оппозиция выдвинула требование отозвать этот закон из секретариата Кнессета в качестве доказательства «серьезности намерений» коалиции. В окружении Нетаньяху не отклонили на корню это требование. В конце концов, какая разница, как обойтись с законом, который уже никто не собирается утверждать.

Переговоры будут продолжаться, и более всего Ганц хочет, чтобы они продолжались вечно. При любом другом исходе ему — главе «Махане Мамлахти» — придется принимать решения: подписывать соглашение или объявлять о срыве переговоров. Первое неизбежно будет сопряжено с компромиссами, а значит с критикой радикальных и не очень радикальных кругов среди протестующих. Второе будет почти наверняка связано с эскалацией конфликта, но политически безусловно сыграет на руку Ганцу. Что он выберет? Вероятно, даже он пока не знает.

Политическая жизнь изобретает порой самые неожиданные и причудливые сценарии. Парадоксальным образом интересы Бени Ганца сегодня во многих точках совпадают с интересами Биньямина Нетаньяху. Катастрофическая ситуация в опросах, отсутствие реальных политических альтернатив, брожение в «Ликуде» и не прекращающиеся акции протеста — все это требует от Нетаньяху искать новые пути. Сейчас, когда Песах и Рамадан позади, можно утверждать, что премьер-министр остался верен принципу, за который ему отдают должное и противники: не превращать вопросы безопасности в разменную монету в политической игре. Нетаньяху не верит в резкие шаги. Его тактика: выбираться из пропасти постепенно, шаг за шагом, и первым таким шагом должно стать утверждение бюджета. Сам по себе этот процесс хоть и не является особо приятным ни для одного премьер-министра, серьезных политических проблем, как правило, не несет. Оппозиция обязательно критикует, министры обязательно требуют, но в итоге бюджет утверждают. Исключение составляют ситуации, когда кто-то из коалиционных партнеров не хочет продолжения существования правительства.

Сегодня ситуация сложнее, так как над коалицией грозовой тучей нависло требование БАГАЦа (да, снова БАГАЦ) утвердить новый закон о призыве. Предыдущий был, напомним, отменен Верховным судом как несоответствующий принципу равенства. На данный момент, любой ультраортодокс подлежит призыву в той же степени, что и простой смертный израильтянин. Несмотря на то, что, очевидно, ни одно правительство не пошлет батальоны военной полиции в Бней-Брак или Меа Шеарим отлавливать дезертиров, в ШАС и «Яадут а-Тора» уже при формировании коалиционных соглашений получили от Нетаньяху обещание решить эту проблему раз и навсегда, иными словами принять закон о призыве, который позволит харедим не призываться. Именно для этого Моше Гафни требовал принять закон о преодолении вето БАГАЦа большинством в 61 голос. Более того, Гафни угрожал, что без такого закона «не будет правительства». Сегодня в ультраортодоксальных кругах понимают, что такого закона не будет. Идея провести закон об отмене вето БАГАЦа конкретно по вопросу закона о призыве также не выглядит осуществимой, равно как и надежда провести Основной закон о ценности изучения Торы. Иными словами, все надежды ультраортодоксов использовать юридическую реформу в секторально-политических целях нанесли ущерб реформе и имиджу тех, кто ее проводил, однако своих практических целей они не достигли.

Ситуация с законом о призыве вернулась в свою изначальную точку. Закон, который готовы поддержать ультраортодоксы, скорее всего отменит БАГАЦ, а также он станет толчком к новому витку протестов. Закон, который даже отдаленно намекает на участие ультраортодоксальной молодежи в несении бремени, неприемлем для ШАС и «Яадут а-Тора», а без них у Нетанияху нет коалиции. Круг замкнулся.

Почти по любому спорному вопросу израильской политики есть дискуссия по сути и есть политические интересы. Сделка, которая сегодня на повестке дня: освобождение молодых ультраортодоксов от службы в 23 года (в «Яадут а-Тора» требуют, чтобы речь шла про 21 год, но тут компромисс, скорее всего, будет найден) взамен на расширение материальной помощи солдатам и демобилизованным военнослужащим, несправедлива и в большой степени аморальна. Государство Израиль не может и не должно предоставлять огромной группе населения привилегии, которыми не обладают другие. Деньги не являются ответом на логичный вопрос, почему юноша из Тель-Авива, Иерусалима, кибуца или поселения должен служить, а его ровесник из Бней-Брака — нет. И, тем не менее, не исключено, что это на сегодняшний день наиболее реальная возможность интегрировать молодых религиозных людей на рынок труда.

Но есть суть дела и есть политика. Закон, принятый на основании такой сделки, почти наверняка будет отменен БАГАЦем. Предложение утвердить этот закон в качестве административного распоряжения сроком на десять лет дает определенные шансы на то, что БАГАЦ закроет глаза и не станет отменять временное решение. Но против этого выступают в «Яадут а-Тора» и ШАС, где опасаются, что через десять лет дискуссия возобновится с того самого места, где она остановилась.

Может ли закон о призыве обрушить коалицию? Маловероятно. В «Яадут а-Тора» и в ШАС отлично понимают, что немедленные выборы в лучшем случае приведут к тупику, а гораздо более вероятно — к коалиции, в которой их не будет вовсе или они будут, но с меньшим весом.

Как и следовало ожидать, оппозиция в резкой форме раскритиковала предложение по закону о призыве. На фоне критики неожиданно тихо звучал голос партии «Наш дом Израиль». Тема призыва ультраортодоксов давно стала одной из основных в повестке дня НДИ. Достаточно вспомнить, что весной 2019 года именно этот закон стал причиной или поводом того, что партия (Авигдора) Либермана не вошла в коалицию Нетаньяху. Сейчас голос этой партии по поводу закона почти не слышен. Возможно это связано с тем, что предложения находятся лишь в стадии разработки, возможно с тем, что армия готова рассмотреть эту модель с определенными условиями и поправками. Как бы то ни было дискуссия вокруг закона о призыве только разгорается.

На следующей неделе, сразу после Дня Независимости, в Иерусалиме состоится так называемая «демонстрация миллиона граждан» в поддержку реформы юридической системы. По замыслу организаторов, это должна быть самая крупная демонстрация сторонников правительства. По иронии судьбы, не очевидно, что премьер-министр Нетаньяху рад такой «поддержке». Реформа, которая никогда не была мечтой премьера, стала сейчас гирей на его ногах. В «Ликуде», в свою очередь, есть и те, кто требует в случае провала переговоров по реформе продвигать ее законы в одностороннем порядке. 20 апреля сообщалось, что министр юстиции Ярив Левин в закрытых беседах называл себя «министром реформы». «Все остальное менее важно», — говорил он. Такой настрой главы минюста вкупе с набирающим силу его политическим лагерем, не может не беспокоить Нетаньяху. Путч в своем собственном доме — это последнее, что сегодня нужно главе «Ликуда». Нетанияху всегда отличался способностью гасить очаги пожара, не давая им разрастись. Не исключено, что инициатива по назначению Май Голан на пост генерального консула в Нью-Йорке вызвана желанием Нетанияху держать подальше одну из недовольных своим политическим положением. Именно из-за таких недовольных чаще всего возникают идеологи, портящие кровь главе партии. (newsru.co.il)