Гегемония мошенника: США играют без правил, обрекая планету на коллапс — The Guardian

Постоянный автор британского издания The Guardian Жорж Монбио (George Monbiot) в статье под заголовком «Как нам спасти планету, когда мировые лидеры „умывают руки“?» от 10 декабря рассуждает о тех государствах, которым не писан закон — ни земной, ни Божий.

Имеются два экстраординарных факта относительно международной Конвенции по сохранению биологического разнообразия, участники которой собрались в Монреале, дабы обсудить глобальный экологический кризис. Первый состоит в том, что из 198 государств мира примкнули к конвенции только 196. Второй — это состав группы «неподписантов». Угадайте, кто именно: Северная Корея? Россия? Ошибаетесь! Оба государства ратифицировали конвенцию много лет назад. Так вот, одно из манкирующих — Святой престол (Ватикан). Второе — Соединённые Штаты Америки.

И это лишь одно из важнейших международных соглашений, которые США отказываются ратифицировать. Среди остальных такие решающие политические инструменты, как Римский статут по международной криминалистике, договор, запрещающий использование кассетных бомб, договор, запрещающий производство и применение противопехотных мин, соглашение о недопущении дискриминации женщин, Базельская конвенция о токсичных отходах, закон о морском судоходстве, договор о запрете ядерных испытаний, соглашение о трудовой занятости и конвенция о правах людей с физическими недостатками.

В международной практике иногда встречаются случаи отказа от подписания тех или иных договоров, но далеко не всех вышеуказанных и, как правило, либо со стороны очень бедных стран с ограниченными административными возможностями, либо от особо жёстких диктаторских режимов. Притом существует единственная на Земле независимая нация, которая не ратифицировала конвенцию по правам детей. Видимо, поэтому она есть единственная независимая нация, которая допускает приговор ребёнку на пожизненное заключение без права помилования, как, впрочем, и ещё некоторые брутальные акции. В то время как другие придерживаются в международных отношениях правил игры, самая могущественная нация не считает для себя нужным придерживаться их. Человека с подобными замашками окружающие держали бы за психопата. Поскольку же это не персона, следует называть его тем, чем оно в сущности и является: мошенническое государство.

Благодаря антидемократическому доминированию в глобальном управлении миром США создают свои правила в гораздо большем количестве, чем любое другое государство. США также активничают больше, чем любое иное государство, с целью предотвратить применение или ужесточение тех или иных правил. Их отказ ратифицировать такие договоры, как Конвенция об охране биоразнообразия, даёт другим нациям возможность дежурного извинения для всего лишь номинального участия. Подобно всем имперским властям гегемония США выражается в утверждении права на беззаботное игнорирование международных установлений.

Вопрос, который неотступно преследует неравнодушных к судьбам мира, не меняется, но всегда удивляет: как нам убедить равнодушных в необходимости проявлять заботу? Отсутствие интереса к решению экзистенциальных кризисов, проявленное, в частности, американским Сенатом, не является просто каким-то пассивным исключением. Нет, это весьма напористый, самодовольный и даже яростный отказ замечать жизни других людей. Этот отказ стал основной движущей силой старой политики, на новом витке спирали захватывающей мир. Он проявляет себя двигателем смертоносного самоподдерживающегося политического вихря.

Взять хотя бы так называемый азотный кризис в Нидерландах. Тамошние учёные предупреждали с начала 1980-х годов о том, что чрезмерное применение азотосодержащих смесей — прежде всего в сельском хозяйстве — превзойдёт естественную способность земель и вод нейтрализовать их, убьёт реки, загрязнит подпочвенные воды, испортит почвы, станет угрозой для дикой растительности и приведёт к серьёзному, но редко обсуждаемому кризису загрязнения воздуха. Но сменявшие друг друга правительства за этот период так и не были убеждены в необходимости проявить осторожность. Постоянно повторяющееся бездействие с их стороны в ответ на увещевания специалистов привело в конце концов к распуханию проблемы до катастрофического уровня. В 2019 году постановление Голландского госсовета о том, что достигнутые уровни загрязнения идут уже вразрез европейскому закону, обязало правительство предпринимать в авральном порядке те меры, которые предшественники отказывались предпринимать: постепенное закрытие наиболее серьёзных источников загрязнения.

Интенсивные ограничения сразу вызвали бешеную контрреакцию со стороны наиболее затронутых производств, прежде всего скотоводческих ферм. Фермерские протесты, подобно забастовке канадских водителей-дальнобойщиков, послужили удобной причиной для оживления деятельности крайне правых во всём мире. Политики правого крыла утверждают, что «азотный кризис» используется как повод для захвата земли у фермеров — в коих, по их мнению, сосредоточен кровный голландский интерес — и передачи её в руки беженцев и прочих иммигрантов в соответствии с повелением глобалистского руководства, такого как Международный экономический форум (World Economic Forum).

Иными словами, возникшая проблема была быстро подхвачена сторонниками версии «теории заговора», утверждающими, что существует разработанный план по замене белого населения представителями «иных культур». Некоторые голландские фермеры восприняли эту идею и теперь распространяют даже более экстремистские варианты выдумок из «теории заговора», которые могли способствовать эскалации насилия. Темы эти являются переработками давно известных ораторских приёмов. Понятия, которые современное фермерство представляет как «коренное» и «подлинное» национальное достояние, подлежащее защите от «космополитов» и прочих «чуждых» сил, были главным стержнем фашистской пропаганды в Европе первой половины 20-го века. Неважно то, что теперь азотные удобрения импортируются из России, а корм для скота — из США и Бразилии. Неважно и то, что такая же технология интенсивного откорма домашних животных распространена по всему миру. Мясо, яйца и молоко голландского производства провозглашаются местными «достопримечательностями», даже своего рода «суверенами», и, как утверждается, находятся под угрозой сил «глобализма».

Благодаря такой «заботливости», культивируемой на протяжении многих лет, мы теперь вплотную подошли к рубежу срочного принятия жёстких и непопулярных решений. Правительства вынуждены либо выполнить за месяцы изменения, которые по-хорошему следовало делать в течение десятилетий, либо наблюдать зловещие компоненты коллапса цивилизованной жизни, включая наиболее важную компоненту из всех: обитаемую планету. В любом случае — это прогулка по краю обрыва.

Скатываясь к пропасти, мы, вероятно, заметим ещё более сильный образчик «наплевизма». Например, если мы в богатых странах действительно желаем выполнять двойную обязанность по заботе и ответственности, то мы должны быть готовыми принять гораздо больше беженцев, которые будут сорваны с их родных мест климатическими и экологическими бедствиями, вызванными нашей несоразмерно развитой экономикой. Поскольку такой кризис перемещения народов (превосходящий любое насильственное лишение собственности, когда-либо виденное миром) уже маячит впереди, он может запустить новую реактивную волну со стороны крайне правых политиков, яростно отвергающих все обязательства, аккумулированные вследствие наших прежних неспособностей правильно действовать. В свою очередь, возрождение ультраправой политики похоронит сколь-нибудь значимые действия по защите окружающей среды. Словом, мы столкнёмся с угрозой самовоспроизводящейся эскалации коллапса.

Это спираль, которую нам следует попытаться прервать. С каждой новой упущенной возможностью — а некоторые признаки убеждают в том, что саммит в Монреале может принести ещё одно тяжёлое разочарование — диапазон для мягких действий сужается, а подвижка в направлении к суровым мерам ускоряется. Некоторые из нас годами выступали за «мягкую посадку», но это время уже прошло. Мы вступили в эпоху «жёсткой посадки» и должны противопоставить росту безразличия открытую и ощутимую политику неравнодушной озабоченности.