Белоруссия — не Литва, белорусы не литвины: для чего Литве нужен Франциск Скорина?

На постсоветском пространстве одной из областей, в которой происходит столкновение различных сил, является национальная культура. Одной из таких стран, где борьба за политическое будущее затрагивает культуру, стала Белоруссия, где 3—4 сентября отмечали один из важнейших праздников — День письменности.

О смысле, вкладываемом властями Белоруссии в этот праздник, хорошо говорят строки из поздравительного послания президента Александра Лукашенко (перевод с белорусского):

«Сердечно поздравляю вас с Днём белорусской письменности, который в этом году собрал друзей на знаменитой Гомельской земле — в гостеприимном Добруше. Этот праздник стал поистине народным праздником, символом единения славян, укрепления духовных ценностей, которые учат помнить свои истоки, искренне любить свою Родину и уважать своих предков. Именно письмо связывает прошлое, настоящее и будущее, сохраняя как величайшее сокровище связь поколений. Белорусы всегда ценили письменное слово, которое начали на нашей земле Евфросиния Полоцкая и Кирилл Туровский и которое 505 лет назад Франциск Скорина превратил в печатную книгу. Славные традиции предков-просветителей достойно продолжили Янка Купала и Якуб Колас, Максим Богданович и Владимир Короткевич, Иван Мележ и Иван Шамякин, на малой родине которого происходит событие».

То есть для властей Белоруссии День письменности — это праздник, который символизирует единство восточных славян, а гордость за древнерусского писателя XII века Кирилла Туровского, представительницу полоцких Рюриковичей Евфросинию Полоцкую и других просветителей это не повод для оскорбления и унижения других этнических групп.

Иное дело радикальная белорусская оппозиция и её западные союзники. Дело в том, что в конце 2021 года власти Литвы объявили 2022 год Годом Франциска Скорины. А 20 января 2022 года в кафедральном католическом соборе Вильнюса епископ Арунас Понишкайтис отслужил мессу в память о Скорине, в которой приняли участие иностранные дипломаты, представители змагарской общины Литвы и «национальный лидер Белоруссии» Светлана Тихановская. Тогда же отметили 500-летие издания Скориной первой печатной книги в Великом княжестве Литовском, причём министр иностранных дел Литвы Габриэлюс Ландсбергис по этому поводу заявил:

«Личность одного из виднейших представителей ВКЛ просветителя Франциска Скорины воплощает в себе общие литовские и белорусские корни, уходящие вглубь веков. Его светлая память побуждает нас и дальше взращивать общечеловеческие европейские ценности гуманизма, объединяющие литовский и белорусский народы».

Не отставала от литовского министра и Тихановская, также выступившая с речью:

«Эта служба проводится в честь Франциска Скорины, нашего просветителя, и начала книгопечатания в Белоруссии. Здесь, в Вильнюсе, 500 лет назад он основал типографию и издал книгу на старобелорусском языке. Но хочу отметить: мы не просто чтим Скорину — мы продолжаем его дело. Совместно с Радой культуры и НАУ мы решили объявить 2022 год — Годом Скорины. Скорина — человек, который бесспорно объединяет белорусов. Более того, это человек, который объединяет нас со странами Европы, нашими соседями, и показывает, что у нас богатая общая история. Скориной гордятся не только в Белоруссии и Литве, но и в Польше, Чехии и Италии — по всей Европе. Скорину почитают католики, православные и протестанты. Его ценят белорусы вне зависимости от их политических взглядов. В этом году также исполняется 140 лет со дня рождения Янки Купалы и Якуба Коласа. Вместе с Радой культуры и НАУ мы призываем всех присоединиться к культурным мероприятиям в их честь».

То есть Тихановская и Литовская Республика считают Скорину символом западного выбора Белоруссии. Но имеет ли это основания?

Чтобы разобраться в этом, посмотрим на ключевые факты из жизни просветителя. Достоверно известно, что Скорина был уроженцем Полоцка. Какова же была его национальная и конфессиональная принадлежность? Об этом можно судить по родственникам первопечатника. Отца просветителя звали Лукьяном Скориной, старшего брата — Иваном Скориной, а племянника Романом Ивановичем Скориной. В документах Падуанского университета, в котором учился Скорина, указано, что он был русином, и лишь в одном из актов Краковского университета он назван литвином. В чём же дело? Слово «литвин» имело два значения. Первое — так называли жителей Аукшайтии, одной из исторических областей Литвы. Характерно, что обозначение литовцев как «литвинов» сохранилось и в некоторых европейских языках. Например, в современном польском языке слова «Литва», «литовец» и «литовка» звучат как Litwa, Litwin и Litwinka. Второе значение слова «литвин» — это обозначение подданного Великого княжества Литовского любой национальности и конфессии.

В случае со Скориной мы видим, что он был русином и, судя по именам его родственников, вырос в православной семье. Однако, скорее всего, ради облегчения учёбы в Польше и Италии Скорина перешёл в католицизм латинского обряда и взял себе имя Франциск в честь Франциска Ассизского. Тем не менее, даже сменив вероисповедание, Скорина по-прежнему считал себя русином. Более того, одну из напечатанных книг он так и назвал — «Библия руска». То есть человек русинской национальности и католического вероисповедания (Скорина) напечатал Библию для русских. Более того, слово «русин» было этнонимом для всех восточных славян, о чём красноречиво говорит фрагмент из «Хождения за три моря» тверского купца Афанасия Никитина (умер около 1475 года) в переводе с древнерусского на современный русский язык:

«И в том Джунире хан взял у меня жеребца. Узнав, что я не мусульманин, а русин, он сказал: „И жеребца отдам и тысячу золотых дам, только прими веру нашу, Мухаммедову; если не примешь нашей магометанской веры, то и жеребца возьму и тысячу золотых с твоей головы возьму“… Вот, братья русские христиане, кто хочет пойти в Индийскую землю, тот оставь свою веру на Руси и, призвав Мухаммеда, иди в Индостанскую землю».

Из приведённого отрывка видно, что Никитин называет «верой русской» православное христианство, господствовавшее и в Северо-Восточной, и в Западной Руси, а также употребляет этноним «русин». Следовательно, если католик-полочанин Скорина и православный тверичанин Никитин называли себя русинами, значит, «русины» — это этноним, обозначающий восточных славян вне зависимости от конфессии. Кстати, в современном польском языке слова «Белоруссия», «белорус», «белоруска», «белорусский» обозначены как Białoruś, Białorusin, Białorusinka и białoruski, то есть опять же содержат корень «рус» и родственны этнониму «русин».

Разобравшись с национальностью и конфессией, перейдём непосредственно к письменности. Книги Скорины напечатаны кириллицей на церковнославянском (в основном) и западнорусском языках. Говоря же о взглядах самого первопечатника, укажем на то, что он был религиозным вольнодумцем, будучи формально прихожанином Римско-католической церкви. Тем не менее это совсем не означает, что мы должны принять змагарский взгляд на культуру и историю.

Тихановская, обожающая Речь Посполитую и Тадеуша Костюшко, в своей речи коснулась так называемого старобелорусского языка, который правильнее именовать западнорусским литературным языком, так как его использовали не только в Белоруссии, но и Малороссии. И хотя этот язык не имеет прямого отношения к Скорине, судьба западнорусского литературного языка (он был одним из государственных языков в Великом княжестве Литовском) красноречиво свидетельствует о тенденциях в развитии письменности, культуры и книгопечатания в Белоруссии после образования Речи Посполитой. Вот несколько фактов. Статут Великого княжества Литовского 1588 года, закрепивший введение крепостного права, был издан на западнорусском литературном языке лишь в 1588, 1592−1593 и 1600 годах. Зато на польском языке статут вовсю издавали в XVII−XVIII веках. Между тем Речь Посполитая и Великое княжество Литовское прекратили существование в 1795 году. Почему же статут так мало издавали на западнорусском языке? Потому что после образования Речи Посполитой западнорусское дворянство, желавшее иметь привилегии польской шляхты, начало использовать польский язык и под влиянием иезуитов стало переходить в католицизм латинского обряда. Брестская церковная уния 1596 года, в результате которой появилось униатство (католицизм греческого обряда), только ускорила процесс полонизации и окатоличивания западнорусского населения, а один из её инициаторов польский иезуит Пётр Скарга яростно громил церковнославянский язык, на котором как раз печатал книги Франциск Скорина. То есть налицо нестыковка змагарской идеологии и реальных фактов.

Надо понимать, что иезуиты специально задумали сделать униатство католицизмом для малообразованных слоёв населения — прежде всего для крепостных крестьян и мещан, так как западнорусские дворяне сразу же переходили в католицизм латинского обряда и овладевали польским языком. При этом, помимо перевоспитания элит, иезуиты и вообще католическое духовенство зачастую практиковали чистки книжных фондов. Так, известно, что в 1581 году в Вильно (Вильнюсе) произошло первое публичное сожжение книг на западнорусском литературном языке. Интересно, что в 1581 году католическим епископом в Вильно был член ордена иезуитов Юрий (Ежи) Радзивилл. Заметим, что этот представитель рода Радзивиллов позднее стал кардиналом и краковским епископом, то есть был человеком с польским самосознанием. Получается, что змагары в очередной раз оказались в пролёте.

Судьба обожаемых змагарами Радзивиллов является частным примером, показывающим процесс полонизации литовской знати после Кревской унии 1385 года, по условиям которой великий князь литовский Ягайло (Йогайло) Ольгердович стал польским королём под именем Владислава II Ягелло. А последствия Кревской унии оказали влияние на последующие культурные процессы в ВКЛ. Литовские националисты и змагары могут сколько угодно возмущаться, однако их трепыхания не изменят фактов, а именно:

1. После Кревской унии 1385 года в католицизм перешли именно язычники-литовцы (аукшайты), причём их обращение стимулировалось раздачей рубашек и штанов из польского сукна. Предки белорусов в тот период оставались православными. Позднее, в 1413—1418 годах, в католицизм перешло ещё одно литовское племя — жемайты (жмудь).

2. В крещении литовцев после Кревской унии принимали активное участие польские католические священнослужители, в том числе архиепископ Гнезненский Бодзанта. В 1415 и 1427 годах Виленское и Жемайтийское католические епископства были подчинены архиепископу Гнезненскому, являвшемуся примасом польской католической церкви.

Соответственно, ещё до 1596 года католицизм в Великом княжестве Литовском был тесно связан с польской культурой. Обратим внимание ещё на один момент: несмотря на участие белорусов в антипольской и антилитовской Хмельнитчине в 1648—1651 годах, во второй половине XVII века начинается упадок западнорусского книгопечатания, а западнорусский литературный язык фактически начинают выводить из делопроизводства. 29 августа 1696 года всеобщая конфедерация сословий Речи Посполитой вообще запретила использование западнорусского литературного языка в делопроизводстве и заменила его на польский язык, а в XVIII веке, в эпоху торжества крепостного права и католицизма обоих обрядов, в Белоруссии не было издано ни одной книги на западнорусском литературном языке. Это означает, что никакие восстания не заставили изменить политику Речи Посполитой, направленную на полонизацию и окатоличивание белорусов.

Таким образом, исторические факты говорят о том, что, несмотря на талант Франциска Скорины, Симона Будного и Василия Тяпинского, Западная Русь не смогла дать отпор польскому культурному влиянию и католицизму, в результате чего западнорусская элита ополячилась, а Великое княжество Литовское превратилось в захудалую польскую провинцию, в которой правили бал полонизированная шляхта и католическое духовенство. Но ещё больше вопросов возникает в связи с тем, что сами змагары почему-то не видят или делают вид что не замечают несовместимость своей идеологии с творчеством белорусских классиков. Например, Якуб Колас (урождённый Константин Михайлович Мицкевич) в поэме «Новая земля» чётко пишет о том, что дворянство в Белоруссии имело польское самосознание. А Янка Купала (урождённый Иван Доминикович Луцевич) в статье для русофобской «Нашей Нiвы» от 17 апреля 1914 года писал о захвате литовцами территорий будущей Белоруссии и антибелорусской природе Речи Посполитой. В общем, классики белорусской литературы переворачиваются в гробах от бредней змагаров про «белорусскую» Речь Посполитую.

Получается, что именно прозападная белорусская оппозиция, а не небезгрешный Лукашенко использует Скорину и других выдающихся деятелей для противопоставления России и превращения белорусов в передовой отряд Польши и Литвы, являющихся, в свою очередь, лимитрофами, верно исполняющими волю США и Великобритании.