Москва в примирение верит: пределы компромисса после «закавказского землетрясения»

Минул почти год с окончания войны в Карабахе, остановленной 9 ноября при личном участии президента России. Война стала мощным военно-политическим «землетрясением» в Закавказье, которое до сих пор переживает афтершоки, связанные с основательным расшатыванием регионального статус-кво.

Армения и Азербайджан подошли к годовщине установления перемирия в разных позициях, учитывая крайне неблагоприятные для Еревана и Степанакерта итоги боевых действий. Серия инцидентов за прошедшие 12 месяцев на армяно-азербайджанской границе, а с недавнего времени и непосредственно в зоне проведения российской миротворческой операции в Нагорном Карабахе свидетельствуют о сохраняющемся риске новой масштабной эскалации. Он пока незначителен, но это не должно ни для кого служить самоуспокоением.

На этой неделе Владимир Путин, выступая на пленарном заседании международного клуба «Валдай», отдал должное политической мудрости и президента Азербайджана Ильхама Алиева, и премьер-министра Никола Пашиняна. Она ещë не раз понадобится им в ближайшие месяцы и годы, как и выдержка политического руководства обеих сторон при урегулировании множества острых разногласий.

Своими оценками относительно текущего этапа преодоления взаимного недоверия, возможных развязок проблемных вопросов между Баку и Ереваном при посредничестве Москвы в беседе с EADaily поделился российский политический обозреватель Вячеслав Михайлов.

— Перед первой годовщиной окончания войны в Карабахе появились сообщения о готовящемся подписании президентом Азербайджана и премьер-министром Армении при посредничестве и участии главы российского государства двух документов — о запуске работ по делимитации и демаркации границы между двумя закавказскими республиками, а также разблокированию транспортных коммуникаций в регионе. Как вы оцениваете готовность сторон к взятию на себя обязательств по обоим указанным соглашениям?

— Такая готовность есть и у Еревана, и у Баку. И она довольно высокая на сегодняшний день, примерно за две недели до упомянутого вами «юбилея». Другой вопрос, что, по имеющимся у нас данным, азербайджанская сторона добивается максимальной выгоды для себя, не соглашаясь на предлагаемый армянскими властями зеркальный отвод войск от границы.

Ильхам Алиев уже год выступает на всех обсуждениях вокруг карабахской темы и выстраивания послевоенных отношений с Арменией с классической позиции силы. Определённое давление на него с российской стороны, естественно, оказывалось и оказывается, но оно не носит критический для Баку характер. Ему до последнего времени удавалось компенсировать такое «придавливание» со стороны Москвы апелляцией к союзу с Турцией. И теперь, у армян в первую очередь, нет никаких оснований рассчитывать на то, что Алиев пойдëт на серьёзные уступки. Он с занятых в мае этого года позиций в армянских Сюникской и Гегаркуникской областях уходить не намерен. Запуск процесса делимитации и демаркации границы азербайджанский лидер не настроен связывать с предложением Еревана относительно отвода войск, добивается фиксации реальной ситуации на местах.

Сам процесс уточнения границ и юридического закрепления линии их прохождения, как показывает мировая практика, длится годами, если не десятилетиями. Алиев позиционирует себя главой «страны-победительницы». С чего ему идти на уступки, если внешнее давление не носит критический характер, а у себя дома он фактически избавлен от каких бы то ни было серьёзных внутриполитических проблем? Чего явно не скажешь о Николе Пашиняне.

Он готов к определённым уступкам, тем более когда в руках у его азербайджанского визави такой козырь, как десятки удерживаемых в Баку пленных. Пашинян во многом вынужденно использует лексикон «эпохи мира», причëм и на азербайджанском, и на турецком направлениях одновременно. Он сейчас не в той позиции, и в обозримой перспективе это сохранится, чтобы сопротивляться повестке, которая генерируется в том числе и в Москве. Оттуда настаивают на необходимости использования экономических инструментов на пути к цели долгосрочного примирения Еревана и Баку. Помимо прочего, это обусловлено и стремлением России своими глубокими экономическими связями с Азербайджаном сбалансировать его зашкаливающий военно-политический крен в сторону Турции. Никто в Кремле после «закавказского землетрясения» не отказался от идеи медленного, но поступательного склонения Баку к вступлению в Евразийский экономический союз. Предполагается, что запуск первых грузовых составов из Еревана в РФ через азербайджанскую территорию и в обратном направлении приблизит прикаспийскую республику к евразийской перспективе.

Поступает информация, что готовящиеся к подписанию в Москве документы вновь будут иметь вид совместных заявлений, а не привычных межгосударственных соглашений. А значит, уступки с обеих сторон, если они вообще готовы к ним в обоюдном режиме, пока носят строго тактический характер. Прорыва ожидать не приходится. Им мог бы стать запуск процесса разработки мирного договора между Арменией и Азербайджаном, на котором настаивает Баку. Понятное дело, опять-таки с занимаемой им позиции силы.

— Азербайджанское руководство продолжает педалировать тему «Зангезурского коридора». В этом ему оказывает всяческое содействие турецкая сторона, в чëм можно было вновь убедиться из заявлений президента Реджепа Тайипа Эрдогана перед его рабочим визитом 26 октября в Физули. Ереван отвергает «коридорную логику» Баку, но к разблокированию коммуникаций проявляет самый живой интерес. К какому компромиссу могут прийти стороны?

— «Зангезурский коридор» — один из инструментов в арсенале наступательной военно-политической и дипломатической стратегии Баку после 44-дневной войны в Карабахе. Это определённая заявка на необратимость изменения статус-кво на Южном Кавказе в пользу Азербайджана и одновременно констатация перебалансировки сил в регионе.

Азербайджан действует в тесном тандеме с Турцией, фактически это один игрок в послевоенной ситуации. Анкара с западного направления оказывает на Ереван своë давление по части «коридорной логики». Ведь далеко неспроста, что в последние месяцы оттуда особенно заметно продвижение «общетюркской повестки», инициирование различных форумов по этой теме, с заявкой на создание «магистрального коридора» от Стамбула до китайского Синьцзяна, где компактно проживают тюрки-уйгуры.

Эрдоган из Физули, Шуши, Джебраила, других мест, перешедших под контроль Баку год назад, пробивает этот «магистральный коридор», снимает с его пути последнее препятствие в виде армянского Сюника. Компромисс пока не просматривается, по большому счёту, этот вопрос не может иметь компромиссный вид, учитывая упомянутую нами выше позицию Алиева в качестве диктующего свои условия «победителя».

Баку продолжает пребывать в состоянии послевоенной эйфории. В голове у Алиева, как можно понять, многое, если не всë, соотносится с очень простым тезисом, если угодно моделью поведения, в отношении Армении на ближайшие годы: «Мы четверть века терпели вашу оккупацию, теперь извольте сами испытать унижения».

— Есть предположения, что армянская сторона в вопросе освобождения своих пленных готова к уступкам не только относительно предоставления Азербайджану карт минных полей в Карабахе, но и по части той же «коридорной логики» Баку. Как такие возможные уступки могут отразиться на внутриполитической ситуации в Армении, где оппозиция в последние дни усилила давление на власти. Пока в большей степени на информационном поле, но грозится «уличной борьбой» в случае подобной необходимости?

— Вполне правдоподобное предположение. Но, как показали события в Армении в период до парламентских выборов, прошедших 20 июня, ни один из вопросов на карабахском направлении не носит для Пашиняна в глазах армянского избирателя критический характер. В том числе и вопрос пленных. Другими словами, ему не потребовалось неких кардинальных уступок со стороны Баку в чувствительном для армянской стороны вопросе пленных, чтобы выиграть выборы, пусть и с заметно более скромным результатом, чем в декабре 2018 года. В Баку царит эйфория, в Ереване — синдром испуга перспективой новой войны.

Тамошняя оппозиция ведëт себя так, как подобает оппозиции в любой другой стране, оказавшейся в похожей ситуации. Она будет демонизировать власти в глазах граждан, указывая на еë «протурецкость», призывая к мобилизации и общенациональному сопротивлению перед лицом грядущей «тюркизации». Между тем главный фактор созревания Армении к «революционным» изменениям — это способность той или иной местной силы собрать на улицах и площадях Еревана критическую для властей массу людей и удерживать их там несколько дней подряд.

Что удалось Пашиняну весной 2018-го, даже близко не поддаётся нынешней оппозиции. Нет у неë пока шансов обозначить сколь-нибудь серьёзную «уличную борьбу», навязать еë властям и выйти из неë в качественно ином статусе — продиктовать Пашиняну требование о созыве новых досрочных выборов. Серьёзных предпосылок для этого нет, неудачные для властей муниципальные выборы в отдельных городах в текущем месяце явно не добирают до желаемого оппозицией уровня делегитимации правительства Пашиняна. Такие предпосылки до ближайшей весны, разумеется, если не будет форс-мажоров, не просматриваются.