Ереван должен показать зубы: армяно-иранская контратака против «турецкого марша»

На днях экс-президент Армении, ныне лидер ведущей оппозиционной силы страны, располагающей второй по численности парламентской фракцией, Роберт Кочарян выразил мнение, что после войны в Карабахе осенью 2020 года Ереван очутился «на столе переговоров», вместо того чтобы сидеть за ним наравне с другими государствами. Бесспорно, обидная для нынешних армянских властей констатация. Но мы в наших предположениях позволим более смелое допущение, никого при этом не желая ещë больше уязвить.

Последние развития в Закавказье свидетельствуют, что Ереван находится, пожалуй, даже не на столе, а под столом переговоров. Его субъектность в плане принятия военно-политических решений в самостоятельном режиме и одновременно в напористом ключе основательно подорвана. Из субъекта переговоров Армения всë чаще становится их объектом, мнением которого если и не пренебрегают, то и не берут в серьёзный расчёт.

Объективно это не может длиться бесконечно долго, неприемлемая позиция республики обусловлена результатами еë военной неудачи год назад и во многом беззубой дипломатией, которую можно ныне наблюдать. Премьер-министр Никол Пашинян взял в руки оливковую ветвь, генерирует идеи «эпохи мира» в регионе, «позитивные сигналы» относительно перспектив нормализации армяно-турецких отношений. При этом он подчёркнуто сторонится любых словесных выпадов в адрес азербайджанского руководства, которое, в свою очередь, явно не страдает послевоенным пацифизмом. Глава армянского правительства парирует недоумение местной оппозиции в связи с отсутствием достойных реакций на выпады из Баку советом «запастись крепкими нервами для продвижения мирной повестки».

Мы не сторонники того мнения, что вместо оливковой ветви в руках у армянских властей должен быть автомат Калашникова. Однако для того, чтобы указанная «переговорная позиция» не приняла для Еревана вид мучительно затянувшейся неопределённости, армянам следует показать своим противникам зубы, если они не хотят лишиться оставшихся.

Максимально быстрая отдача от инициированной властями реформы армянской армии остаëтся туманной. В целом не совсем понятно, как вообще можно проводить эффективные преобразования в вооружённых силах, поддерживая их высокий темп, когда военный истеблишмент страны продолжает лихорадить от частых кадровых перестановок и возбуждаемых с завидной периодичностью уголовных дел. У Армении нет запаса времени в среднесрочной перспективе (до 5 лет), чтобы делать ставку исключительно только на восстановление высокой боеспособности армии. Без неë, разумеется, никак не обойтись. Но параллельно реабилитационным мерам в сфере военного строительства армянам следует не зацикливаться на продвижении повестки «эпохи мира» на военно-политическом ринге Закавказья.

Углубление отношений с Россией, придание им вида настоящего союза, с помощью которого, помимо прочего, будет решаться и вопрос максимального ускорения армейской реформы, стоит на первом месте. Далее, в порядке приоритетности и с подчёркнутым настроем на указанную демонстрацию зубов, следует Иран. У него свои счёты и с Азербайджаном, и с Турцией. В этом приходится убеждаться чуть ли не каждый день.

Иран — вторая после Армении проигравшая сторона в результате 44-дневной войны в регионе. С укреплением у власти в Тегеране местных консерваторов это осознание находит там всë больше своих сторонников. В иранской столице также крепнет настрой «поставить на место» турецко-азербайджанский тандем, как мы ранее уже отмечали, без доведения дела до прямой военной конфронтации с ним.

Интересы Республики Армения (РА) и Исламской Республики (ИРИ) в этом плане органично совпадают. Конечно, если Ереван, повторим, не станет зацикливаться на «оливковой ветви», а предпримет совместные с Тегераном военно-политические усилия. В числе таковых мы можем указать три направления, два из которых несут в себе отчётливый элемент совместного военного сдерживания связки Анкара — Баку, а третий — смешанный военно-политический.

Учения

За неполный год с окончания карабахской войны в регионе прошли десятки совместных учений. Особой активностью в этом отношении выделились Азербайджан и Турция, нарочито демонстративно отметившись ранее маневрами спецназов в районе Лачинского коридора, который связывает Армению с Нагорным Карабахом и вдоль которого расположены посты российских миротворцев, а также в Нахичевани. Ереван пока ничем серьёзным на это не ответил, в то время как с его стороны напрашивается предложение в адрес Тегерана запустить совместные учения на территориях двух стран, сделав их проведение регулярным.

У Ирана есть подобный опыт в военно-морской компоненте, в содружестве с Россией и Китаем. Совместные сухопутные маневры вместе с Арменией вызывают у него интерес, но, как нам дали понять источники в Тегеране, там ждут соответствующей инициативы с армянской стороны, учитывая пребывание Еревана в Организации Договора о коллективной безопасности и военном союзе с Москвой. У России не должно быть принципиальных возражений на данный счëт, тем более когда турецко-азербайджанский тандем буквально провоцирует его антагонистов в регионе на симметричные ответные меры.

Тегеран ожидает от Баку «жеста добрососедства» после задержания в прошлом месяце азербайджанскими полицейскими двух иранских водителей большегрузных автомобилей на трассе Горис — Капан в армянском Сюнике, но вместо этого получает новую порцию абсолютно неприемлемых для него обвинений. Президент Ильхам Алиев выбрал 15 октября площадку саммита глав государств СНГ, чтобы обрушиться на Армению и Иран с публичными упрёками относительно «использования территории Нагорного Карабаха для осуществления наркотрафика в Европу». Высший совет национальной безопасности ИРИ отреагировал на заявления азербайджанского лидера, назвав их лживыми и далёкими от политической корректности.

«Обвинения в адрес страны, признанной мировым сообществом героем в борьбе с наркотрафиком, не могут иметь иных последствий, кроме как опровержение слов. Берегитесь ловушек Сатаны», — указал секретарь иранского Совбеза Али Шамхани.

Дроны

Ереван мог бы поднять вопрос и о закупке отдельных вооружений у Тегерана. Например, в сфере беспилотной разведывательно-ударной авиации, где Иран в последние годы добился очевидных успехов. Несомненно, как и в случае с идеей о проведении армяно-иранских учений, здесь потребуются предварительные консультации закавказской республики с российским союзником, который практически в монопольном режиме доминирует на еë оружейном рынке. Не думается, что Москва будет против приобретения Ереваном ограниченной партии тех же ударных дронов иранского производства. Здесь, помимо непосредственно военной составляющей, важен и политический посыл в сторону Анкары. Она ведëт крайне агрессивную «рекламную» кампанию по продвижению своих беспилотников сразу в нескольких странах, где турецкие интересы находятся в противоречии к российскими: Украина, Сирия, Ливия, а с относительно недавнего времени — и Закавказье.

Иран был бы очень воодушевлён внешним интересом к своим боевым дронам, ибо его в особой степени раздражают показной «беспилотный запал» Турции и вызывающие действия Азербайджана впритык к границам Исламской Республики. В Тегеране надолго запомнили и ещë не раз припомнят Баку «фотосессию» Ильхама Алиева с турецкими и израильскими дронами в Джебраиле, перешедшем под азербайджанский контроль в результате 44-дневной войны.

Министерский формат

Подкрепить указанные инициативы Ереван мог бы предложением к Тегерану сформировать межгосударственную площадку консультаций в формате «2 + 2»: встречи министров обороны и иностранных дел ИРИ и РА с периодичностью раз в год, попеременно в той и другой столице. Это стало бы не совсем симметричным ответом Анкаре и Баку, укрепившим ранее в этом году, с той же вызывающей демонстративностью, свой военно-политический союз Шушинской декларацией. Однако, по объективным причинам, нечто подобное в случае с Арменией и Ираном пока видится явно преждевременным. Необходимо вывести взаимную доверительность на качественно новый уровень, чему как раз и призваны способствовать совместные учения и военно-техническое сотрудничество, и только затем строить более амбициозные планы.

Критики указанных идей непременно укажут на позицию США и коллективного Запада в целом, которые могут воспротивиться военно-политическому сближению Армении и Ирана. С этим можно согласиться, но только отчасти. Запад если и не станет приветствовать такой альянс в регионе, то и не будет ему противопоставлять некие практические контрмеры. Тюркская дуга от Стамбула до китайского Синьцзяна, замыканию которой ныне препятствует фактически только армянский Сюник, не входит в планы евроатлантистов. Они никогда не были в восторге от турецких геополитических амбиций. Если на пути «турецкого марша» в регионе встанет даже Иран, с кем у натовского сообщества традиционно сложные отношения, США и их европейские партнëры не будут принципиально против этого.

Что касается Армении, то в отношении неë в Вашингтоне всегда делали определённые исключения, когда вставал вопрос о еë связях с шиитской державой. После попадания Еревана в крайне затруднительную ситуацию в результате войны в Карабахе, прихода в Белый дом, возможно, самой «проармянской» администрации с начала 1990-х годов, санкционные последствия из-за сближения с Ираном Армении не грозят.

Турция всë больше напоминает колосс на глиняных ногах, постоянно пребывающий на грани внутреннего взрыва под грузом нарастающих проблем, прежде всего экономического характера. Следуя известной традиции разобщённых изнутри «мини-империй», турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган пытается удержать ситуацию до ближайших всеобщих выборов в стране летом 2023 года с помощью успешных внешних военных вторжений. Это принимает вид своеобразной «интервенционистской зависимости» Турции, очередная подобная кампания в эти дни назревает на севере Сирии, против тамошнего курдского ополчения.

Цель обращения вспять «турецкого марша» становится одной из приоритетных для Ирана. Ему не в меньшей степени надо показать надменному соседу свои зубы.