Голые короли Нобелевской премии

Недавнее присуждение Нобелевской премии мира одному из либеральных российских журналистов вызвало в медиасфере дискуссию о реальной значимости этой «международной» награды. Высказался даже спикер Госдумы Вячеслав Володин, справедливо обративший внимание на отсутствие чётких критериев присуждения премии, что неизбежно ведёт к субъективности и, мягко говоря, неоднозначности многих решений Нобелевского комитета.

Были приведены примеры такой «неоднозначности» — лауреатство Михаила Горбачёва, чья деятельность привела не просто к распаду СССР, но к возникновению на его территории множества больших и малых «межнациональных конфликтов», в которых погибли десятки тысяч людей, а миллионы стали беженцами и вынужденными переселенцами. Премия Бараку Обаме, при котором США играли ведущую роль в развязывании войны в Ливии и вооруженных конфликтов в Ираке, Сирии и Афганистане. (В этом случае сразу вспоминается оруэлловский Большой Брат с его «миротворческим» лозунгом «Война — это мир».) Весьма показательна и компания совсем недавних лауреатов — руководителей Бирмы и Эфиопии, допустивших геноцид и гражданскую войну в своих странах.

Из этих хорошо известных фактов напрашивается вывод, что Нобелевскому комитету, если, конечно, он стремится не допустить дискредитации своей награды, целесообразно было бы подумать о выработке более чётких критериев её присуждения. Или хотя бы процедуры отзыва лауреатства в случаях, когда последующая деятельность лауреата явно противоречит миротворческим принципам. Володин, собственно, об этом и сказал. Казалось бы, что тут можно возразить — вполне резонные соображения. Но только не для российских либералов. В их «катехизисе» Нобелевский комитет, похоже, играет роль своего рода коллективного папы римского и тоже наделён непогрешимостью. И загремело, разошлось комментариями либеральное эхо: Горбачёв — настоящий миротворец, «прекратил противостояние», а ещё и «свободу дал». А от Обамы вообще руки прочь — светлейшая личность, весь такой белый и пушистый, без единого чёрного пятнышка.

Защиты «святого» показалось мало и с помощью подтасовок (извратить сказанное оппонентом, приписать ему то, чего и в мыслях не было, — один из стандартных приёмов либеральной «дискуссии») перешли в нападение — приписали Володину предложение отзывать Нобелевские премии. Так и кричали в заголовках СМИ: «Спикер предложил отзывать Премии». Приписали — и давай «анализировать»: «это предложение бессмысленное и недостойное серьёзного обсуждения», «экзотическое высказывание» и даже, без обиняков, просто «глупость». Очень, видимо, хотелось выставить «покусившегося» в не самом приглядном свете. Получилось, однако, как в той присказке, — кто как обзывается, тот сам так называется. «Предложил отзывать»? С чего это взято? Кому? Похоже, некоторые либеральные «аналитики» не всегда ясно понимают смысл простых русских слов. Не ложится им на язык правильная русская речь, «пиджин-руссиш», с «кейсами, локациями и инновациями», наверное, ближе, вот и путаются в словах «предложение» и «мнение», собственную малограмотность и глупость демонстрируют. А дело просто: в русском языке, как, собственно, и в любой грамотной речи, предложение по своему понятию предполагает обращение к кому-то, оно всегда адресно. Володин же никому ничего не предлагал, а всего лишь высказал своё мнение о деятельности Нобелевского комитета, на что, очевидно, он, как и любой человек, имеет полное право.

Помимо «критики», либеральные комментаторы слов Вячеслава Володина отличились ещё и уникальной проницательностью, недоступной для простых смертных, глубиной проникновения в мысли и чувства «российской элиты». Так прямо и сообщили публике, что «решение Нобелевского комитета вызвало раздражение правящей элиты в России», и пояснили, что «Володин озвучил то, что думают или подумали многие представители российской элиты, прежде всего силовой её части, которые восприняли выбор Нобелевского комитета как вызов». С обладателями столь завидной способности (кстати, тоже присущей исключительно либеральным «аналитикам») проникать в чужое сознание и даже в «коллективное бессознательное правящей элиты» спорить, конечно, не приходится. Да это и не нужно. Ибо вся эта либеральная шумиха о словах Володина о Нобелевском комитете, по большому счёту, не заслуживает внимания, так как уводит от главного — давно назревшего обсуждения российским «политическим и культурным классом» реального значения (и предназначения!) самого института Нобелевских премий. Обсуждения, опирающегося не на подогреваемые в СМИ эмоции и совковую, по сути, инерцию отношения к «самой авторитетной премии в мире», а исключительно на фактах. Такое обсуждение более чем необходимо, если российское общество действительно стремится к духовной самостоятельности, к тому, чтобы сохранять и развивать свои ценности и традиции и исходить из национальных, а не глобалистских приоритетов.

И в этой связи надо сказать: что касается Нобелевской премии мира, то никогда, собственно, и не скрывалось, что она является сугубо политическим инструментом, т. е. служит не «миротворчеству» вообще, а определённым политическим интересам. Здесь, в принципе, нечего обсуждать — это вопрос политико-идеологических предпочтений, что, кстати, и продемонстрировало вручение этой премии одному из лидеров российской оппозиции. Но нет, к сожалению, необходимой ясности, относительно настоящей ценности и политического значения вручаемых Нобелевским комитетом премий в области науки и литературы. Кстати, куда более авторитетных, во всяком случае в интеллектуальных кругах, чем премия мира. У кого-то к научным премиям нет вопросов, а у кого-то они есть, и в немалом количестве.

Возникает, например, вопрос: является ли случайным (и счастливым, конечно) совпадением присуждение премии по физике «за моделирование климата Земли» с активным навязыванием общественному сознанию «глобальной климатической повестки». Вопрос тем более интересный, что «моделирование климата» сильно отдаёт пресловутыми «прогнозами Гидрометцентра» и прочей футурологией и, строго говоря, не вполне укладывается в общепринятые критерии научности. Но, может быть, эти критерии уже не главное? Вот, например, в 30-е годы в фашистской Германии развивалась не просто наука физика, а «единственно правильная» «немецкая физика». Может быть, и сегодня приходит время для развития новой, более прогрессивной, теперь уже «либеральной физики»?

Или присуждение в 2019 году Нобелевской премии по экономике женщине-учёному Эстер Дюфло с коллегами? За «экспериментальный подход в борьбе с глобальной бедностью». Экономика, конечно, наука та ещё, но даже для неё такие формулировки — явный перебор. Что ещё за «глобальная бедность»? Это фиктивное, фальшивое понятие. К примеру, в Зимбабве, Папуа или на Гаити бедность — есть. А вот в Норвегии, Сингапуре или Австралии бедности нет. Это всем хорошо известно и без достижений современной экономической науки. Так же, как всем известно и то, что есть бедность и бедность, — у кого-то нет возможности честным трудом обеспечить достойное существование, а кто-то предпочитает труду алкоголь или наркотики или просто отдых под пальмами. Но учёным Нобелевского комитета до всего этого, очевидно, дела нет. Им важно наградить за «экспериментальный подход к борьбе». Кстати, ещё одно маловразумительное, а в данном контексте вообще отдающее абсурдом понятие. Интересно было бы узнать, как именно госпожа Нобелевский лауреат «экспериментировала» в борьбе с бедностью? Раздавала беднякам доллары, кормила их гамбургерами? Или, может быть, предлагала им удочку, как в известной притче? И о том, какие результаты дал этот «экспериментальный подход», что всё-таки случилось с «глобальной бедностью», тоже хотелось бы узнать.

Всё это были бы очень смешные вопросы, если бы они прямо не следовали из официальной формулировки научных достижений, отмеченных Нобелевской премией. Конечно, что касается большинства конкретных решений Нобелевского комитета в сфере естественных наук, то судить об их основательности могут только специалисты. Но премии по литературе — другое дело. Здесь достаточно квалифицированное суждение может высказать любой образованный, культурный человек. И, самое главное, здесь есть действительно объективный судья — время, которое всё расставляет по местам, нелицеприятно отбирая подлинные литературные достижения и отправляя в забвение дутые авторитеты, пользовавшиеся сиюминутным успехом. Поэтому, для того чтобы выяснить более-менее объективную ценность Нобелевских премий в гуманитарной сфере, надо проанализировать, кто из писателей получил Нобелевку, а кто «не удостоился». Такая работа относительно первой половины 20-го века была ещё 30 лет назад проделана выдающимся российским литературоведом В. В. Кожиновым. Он представил весьма наглядное сопоставление имён.

Приведённый список не полон, конечно. Среди получивших премию были и действительно крупные писатели, в частности Киплинг, Голсуорси, наш Бунин (Лев Толстой «не удостоился»). Но, в принципе, он более чем убедительно демонстрирует всякому образованному человеку о подлинной значимости Нобелевской премии по литературе.

А за последние десятилетия ситуация ещё и усугубилась, временами скатываясь почти до анекдота. Так, премию дали популярному когда-то американскому рок-певцу, а до него — бывшей советской журналистке, не написавшей вообще ни одного художественного произведения и известной только своими антисоветскими и русофобскими высказываниями. «Очередной плевок в литературу» — так совершенно справедливо охарактеризовала это решение Нобелевского комитета писательница Татьяна Толстая, добавив, что это «очередное выдвижение на первый план политики».

Откровенно политической является и премия этого года «за обличение колониализма и описание судьбы беженцев». А с другой стороны, по сугубо политическим причинам не удостоили премии Х.-Л. Борхеса (пожал руку Пиночету). Не наградили П. Коэльо и Х. Мураками, которыми зачитываются полмира. О выдающихся российских писателях последнего времени В. Распутине (чьи произведения переведены на 40 языков мира) и Ф. Искандере не стоит, очевидно, и говорить. Их кандидатуры, похоже, даже не рассматривались. Такой вот «окололитературный расклад» получается у нобелевских экспертов (точнее их «кураторов») — с точностью до наоборот. Поэтому пора бы «российской элите» действительно освободиться от «совковой инерции приседания» перед «шведскими академиками» и перестать обращать внимание на тиражируемых Нобелевским комитетом голых королей от литературы и политики.