Администраторы социальных сетей решили стать «Главлитом»: Израиль в фокусе

Портал newsru.co.il опубликовал обзор политической ситуации в Израиле за неделю, подготовленный журналистом Габи Вольфсоном.

Вспышка коронавируса может парадоксальным образом стать фактором, способствующим стабильности нового правительства Израиля. Этот неожиданный поворот практически полностью сместил фокус общественного внимания в сторону привычных коронавирусных тем: маски, аэропорт, школы. Если это и не обезвредило все «мины», которые заложены под фундамент нового правительства, то по меньшей мере ослабило их разрушительный эффект.

Нафтали Беннет и Яир Лапид изначально рассчитывали на то, что правительство будет ориентироваться на консенсуальные вопросы, по возможности обходя те, по которым договориться невозможно. Это не означает, что в решении тех или иных проблем, связанных с коронавирусом, не может быть разногласий. Однако они бесспорно преодолеваются легче, чем, например, разногласия по закону о гражданстве.

Единственным оперативным решением правительства, принятым к настоящему моменту, было решение о возрождении кабинета министров по борьбе с эпидемией («коронавирусного кабинета»). Состав кабинета сразу же стал предметом политических трений. В блоке Лапида не скрывают своего недовольства тем, что представители «Еш Атид» и на сей раз остались в численном меньшинстве. Семь министров представляют «Ямину» и «Тиква Хадаша», пять — остальные центристские и левые партии. В паритетном правительстве Беннет сохраняет за своим блоком большинство, рассчитывая на получение почти автоматического большинства при кардинальных голосованиях.

Кабинет по борьбе с коронавирусом состоит из 12 министров. Не лишне напомнить, как много и резко критиковал тогдашний глава оппозиции Яир Лапид предыдущее правительство за «раздутый и политизированный» кабинет по коронавирусу. «Такой кабинет должен состоять из четырех министров — премьер-министра, министра финансов, министра здравоохранения и министра обороны», — говорил Лапид с трибуны Кнессета 31 января 2020 года. Сейчас времена переменились, и Лапиду ничто не мешает входить в состав «коронавирусного кабинета» с 12 министрами. Совершенно очевидно, что невозможно сформировать кабинет по коронавирусу из четырех министров, также как невозможно сформировать правительство из 18 министров, как обещал Лапид до выборов. Проблема лишь в том, что глава «Еш Атид» знал, что это невозможно, даже тогда, когда обещал.

Беннет не торопится предпринимать резкие действия на фоне новой вспышки эпидемии. Глава правительства маневрирует между необходимостью готовить почву для ужесточения мер борьбы с эпидемией и стремлением не сеять панику среди населения. Пока, во всяком случае, ему это удается.

Отсутствие резких шагов позволяет коалиции не решать проблему формирования постоянного состава комиссий, в том числе комиссии по коронавирусу. Вопрос состава комиссий напрямую связан с вопросом, решение которого до сих пор не найдено, — вопросом по закону о гражданстве, или «закону о воссоединении семей». По этому вопросу продолжается торг, а торг предполагает сохранение свободных вакансий, которыми можно торговать.

В коалиции отчаялись получить поддержку оппозиции и поэтому ведут почти непрерывные переговоры с РААМ, а также с некоторыми депутатами от «Объединенного списка». Переговоры ведут министр строительства Зеэв Элькин и министр внутренних дел Айелет Шакед. Представители коалиции пытаются подсластить горькую пилюлю неголосования против этого законопроекта. Пилюля горька как идеологически, так и политически. Мансур Аббас отлично понимает, что за его действиями внимательно следят конкуренты из «Объединенного списка». Лидер РААМ требует внесения в текст законопроекта таких изменений, которые сделают его легче усваиваемым, чем в нынешней редакции. Ну и конечно, несколько политических назначений позволят ослабить критику. Назначение Мансура Аббаса заместителем министра строительства, а не депутата Валида Тахи, считающегося наиболее непримиримым противником закона, могут решить проблему. В настоящий момент ожидается, что кризис вокруг этого многострадального закона будет разрешен на будущей неделе, а закон будет утвержден 30 июня.

В то время как внимание политической системы приковано к закону о гражданстве, в коалиции возник новый траблмейкер — министр обороны Бени Ганц. Глава «Кахоль Лаван» раздражен и удручен. На последних этапах коалиционных переговоров он оказался в ловушке: Ганц не мог принять предложение Нетаньяху о новом соглашении о ротации. Во-первых, он не верил ни одному слову главы «Ликуда», а во-вторых, отлично понимал, что, наступая второй раз подряд на одни и те же грабли, он всерьез рискует превратиться в карикатурную фигуру в политической системе. Понимание этого никоим образом не умаляло желание Ганца побывать в кресле премьер-министра. Стратегический советник Авив Бушински говорил мне, что, по его мнению, есть два человека, не желающие успеха переговорам, но не решающиеся сорвать их: Айелет Шакед и Бени Ганц. Срыв переговоров оставлял Ганцу хотя бы призрачную надежду на реализацию соглашения с Нетаньяху о ротации. Однако правительство создано, Ганц «всего» министр обороны, и он не скрывает своего раздражения.

23 июня глава «Кахоль Лаван» встречался с активистами своей партии. «Вокруг нас немало лицемерия. Мы создали правительство почти таких же размеров, как и предыдущее. Мы создали ротационное правительство, то есть концептуально такое же, как и предыдущее. Все, что изменилось, — это заголовки в газетах. Тогда было правительство оторвавшихся от реальности политиканов, сейчас правительство надежды и исцеления», — сказал он. Эти высказывания Ганца, активно цитируемые представителями «Ликуда», вряд ли прозвучали бы, не будь Ганц столь недоволен сложившейся ситуацией.

Однако недовольство Ганца проявилось не только в словах. Глава оборонного ведомства активно продвигает предложение о создании государственной следственной комиссии по вопросу о субмаринах. Действует Ганц без согласования с руководством коалиции в обход министра юстиции Гидеона Саара. «Несерьезно и неприемлемо передавать в прессу сообщения о проектах решения правительства еще до того, как состоялось их серьезное обсуждение», — заявил Саар. Позднее он объявил, что между ним и Ганцем нет личных противоречий, а те, что есть, разрешимы. В «Ямине» также не поддерживают требование Ганца создать комиссию. Там удовлетворены решением создать комиссию по расследованию обстоятельств трагедии на Мероне и не хотят поднимать вопрос, который не принесет правительству очки в глазах общественного мнения, но даст дополнительные козыри тем, кто утверждает, что Беннетом движет лишь слепая жажда нанести удар по Нетаньяху. Ганц и Лапид с одной стороны, а Саар и Беннет — с другой. В политических кругах оценивают вероятность создания комиссии как крайне низкую, однако стабильности коалиции такие инициативы Ганца не добавляют.

В коалиции, со своей стороны, продолжают изыскивать возможности расширения коалиционной базы правительства. Помимо прочего, взвешивается возможность инициировать законопроект, позволяющий четырем депутатам отколоться от фракции и создать новую без того, чтобы навлечь на себя санкции. Не исключено, что речь идет о возможном расколе в «Ликуде», которого давно и с нетерпением ожидают противники Нетаньяху. Напомним, что именно «Ликуд» инициировал предыдущее изменение этого закона, когда предоставил семи депутатам возможность откалываться, даже если они не составляют треть фракции. Тогда Нетаньяху хотел расколоть «Кадиму». Сейчас его противники надеются расколоть «Ликуд». Биньямин Нетаньяху, безусловно, знает об этом намерении коалиции. Ожидается, что он инициирует праймериз в обозримом будущем, чтобы не дать возможности внутренней оппозиции (Эдельштейн, Кац, Баркат) организоваться, а заодно получить легитимацию в качестве главы партии.

На фоне коалиционных и политических коллизий два министра отметились на уходящей неделе первыми серьезными шагами. Министр юстиции Гидеон Саар назначил Амита Айсмана на пост государственного прокурора, а также начал процесс разделения функций юридического советника правительства. Министр финансов Авигдор Либерман объявил об отмене пособий по безработице для значительной части находящихся в неоплачиваемом отпуске (ХАЛАТ).

Новой коалиции предстоят в ближайшее время нелегкие испытания в вопросах, по которым почти невозможно найти общий язык между партиями. Ожидающееся разрушение непризнанного поселка Эвьятар, куда временно перенес свою канцелярию депутат Кнессета Нир Обрах («Ямина»), — только один из таких примеров. Кстати, шаг Орбаха — не более чем пиар-акция. Решение о разрушении поселка будет принято правительством, у Кнессета нет полномочий для вмешательства в этот вопрос, а ожидать, что Орбах из-за судьбы Эвьятара покинет коалицию, в которую с такой неохотой вошел, по меньшей мере несерьезно.

В ближайшее время основное внимание коалиции будет направлено на борьбу со вспышкой коронавируса. Это не означает, что остальные проблемы можно оставить в стороне. Традиционных 100 дней «снисхождения» у коалиции Беннета — Лапида не будет. (newsru.co.il)

Газета «Еврейский мир» опубликовала аналитическую статью профессора права Гарвардской школы права политического комментатора по теме арабо-израильского конфликта Алана М. Дершовица, в переводе Александра Непомнящего, под заголовком «Социальные сети на службе у антисемитизма».

Социальные сети поддерживают антисемитизм, подавляя все, кроме него!

Платформы социальных сетей прибегают к массовой цензуре по вопросам, связанным с предполагаемыми фальсификациями на выборах, сомнениями в отношении лекарств, вакцинацией, всем, что исходит от бывшего президента Дональда Дж. Трампа, критикой Black Lives Matter, сомнениями в отношении трансгендерной деятельности, изменением климата, разжиганием ненависти и другими предположительно политически некорректными твитами и сообщениями.

Но при этом они остаются полностью открытыми для антисемитизма, антисионизма и применения двойных стандартов по отношению к еврейскому государству.

Эта лицемерная комбинация — цензура множества всего, кроме антисемитизма, — посылает пугающий и совершенно ясный сигнал: поскольку определенные вещи подвергаются цензуре, из-за своего несоответствия действительности, те, что, напротив, цензуре не подвергаются, как бы прошли проверку на истинность.

А значит, скажем, хештег #HitlerWasRight, опубликованный в Сети тысячи (а может, и сотни тысяч) раз, — правда!

Аналогично тысячи (или миллионы) твитов и постов, в которых утверждается, что Израиль — это нацистское государство, осуществляющее геноцид и намеренно убивающее детей, — тоже правдивы! Иначе говоря, антисемитские посты тоже обязаны соответствовать «общественным стандартам» социальных сетей. Но этого и в помине нет!

В этом-то и состоит главная проблема избирательной цензуры. Когда вы ничего не подвергаете цензуре, вы ничего и не подтверждаете. Когда же вы подвергаете цензуре только некоторые вещи, вы неявно подтверждаете истинность, справедливость и правоту всего того, что вы подвергать цензуре не стали.

Для примера я приведу одну историю из собственной практики, наглядно демонстрирующую опасность избирательной цензуры. В те дни, когда власти Советского Союза решали, что можно, а чего нельзя читать гражданам их страны, они возложили ответственность за определение политкорректности на организацию под названием «Главлит».

К слову, сегодня люди часто забывают, что вообще сама концепция политкорректности была изобретена сталинским режимом в Советском Союзе.

Так вот, я был в Европе, публично обсуждая антисемитизм с советским юристом. Я представил аудитории иллюстрации к антисемитским материалам, опубликованным в Советском Союзе.

Мой же оппонент, как ему казалось, лихо обскакал меня: он представил публике неонацистские материалы, опубликованные в США, которые были намного, намного хуже. Советский представитель был очень доволен собой. Ведь, как ему казалось, он сумел уложить меня на обе лопатки.

Но вот я протянул ему материал, опубликованный в Советском Союзе, и попросил прочитать, что там написано внизу — маленькими буквами. Он сразу все понял и отказался выполнить мою просьбу. Тогда я прочитал надпись сам: «Утверждено Главлитом». А затем прочитал то, что было написано под материалами, распространяемыми в Соединенных Штатах: «Издается нацистской партией США».

Аудитория тоже все прекрасно поняла. Так я выиграл эти дебаты. В Соединенных Штатах ни одно государственное учреждение не подвергает цензуре и не одобряет публикуемую информацию. Поэтому только сама нацистская партия и несет ответственность за распространяемую ею ненависть. А вот в Советском Союзе ответственность за опубликованные антисемитские материалы несло само правительство. В этом заключалась колоссальная и принципиальная разница.

Теперь буквально то же самое стремительно обретает верность и в отношении социальных сетей. Когда они были платформами, которые разрешали все, кроме незаконных материалов, ничто, опубликованное на их платформах, нельзя было приписать им самим. Вот почему, к слову, они получили преимущество, оговариваемое разделом 230, освобождающим их от исков о клевете: вы не можете нести ответственность за клевету, если вы не контролируете то, что публикуется на вашей платформе.

Однако теперь, когда компании, работающие в социальных сетях, решили стать «Главлитом» — публиковать лишь те материалы, которые якобы правдивы и соответствуют стандартам сообщества, — они стали куда больше похожи на бывший Советский Союз, чем на Соединенные Штаты, живущие в соответствии с Первой поправкой.

Подведем итог. Не стоит считать мою колонку призывом подвергать цензуре антисемитские твиты. Отнюдь!

Напротив, я призываю компании, работающие в социальных сетях, вообще прекратить цензуру высказываний на основе критериев о предполагаемой правдивости, невнятных «общественных стандартах» и других подобных сомнительных условий, очевидно способных являться результатом политических, идеологических и других предубеждений.

Я не хочу никакой иной цензуры, кроме как для материалов, уже запрещенных законом. Но если компании, работающие в социальных сетях, упорствуют в желании подвергать цензуре содержание своих платформ, они обязаны применять единый стандарт ко всему. Они не могут позволить антисемитизм и ложные утверждения против национального государства еврейского народа, запрещая при этом другие предполагаемые «полуправды».

И пока они продолжают вести себя так, только они — они сами несут полную ответственность за продвижение своей собственной огромной лжи, заключающейся в том, что все не подверженное их цензуре является правдой. К слову, это давняя дилемма доброжелательного цензора.

Современные же социальные сети будто нарочно взяли все худшее из обеих крайностей: они подвергают цензуре материалы, не являющиеся опасными или гарантированно ложными, но при этом разрешают материалы, которые являются одновременно и очень опасными и заведомо лживыми.

Автор: Алан М. Дершовиц (источник на английском: Gatestone Institute)