Вектор на войну с Россией: пополнит ли Турция «первый эшелон» противников?

У Российской Федерации есть все основания рассчитывать на нормальное сотрудничество с Турецкой Республикой (ТР) при условии, что ТР будет следовать курсу кемализма, который предполагает отказ от внешнеполитических авантюр и строительства турецкого национального государства. Об этом заявил российский историк Олег Айрапетов, комментируя в интервью проекту «Исторические беседы» продемонстрированную недавно на одном из турецких телеканалов карту с прогнозом расширения зоны влияния Турции на юг России от американской организации STRATFOR.

С другой стороны, по словам историка, «у РФ нет ни единого шанса сохранить эти хорошие отношения с Турцией при условии, если Турция выберет путь неоосманизма, то есть выхода за этнические границы Турции и какой-то ревизии постосманского государственного устройства на Балканах, на Ближнем Востоке. А сейчас, как выясняется, определенные планы имеются и в отношении тех регионов, которые никогда не входили в историческую Османскую империю, охватывающие не только Кавказ и Закавказье, но и тянущиеся в Среднюю Азию».

«Дело, конечно, не в карте, и дело не в том, что на каком-то там телеканале в Турции что-то там показали в качестве версии переустройства мира. Если говорить о современном неоосманизме, совершенно очевидно, что в Турции подъем этого направления, самое главное на государственном уровне. Это заметно», — подчеркнул Айрапетов.

«Когда шла условно вторая война за Карабах, мы говорили, что результатом этой войны будет резкая активизация турецкой политики в регионе Каспия и Средней Азии. Это было совсем недавно. И в настоящее время уже первые знаки этой активизации мы видим. Для того, чтобы правильно оценить значение всего происходящего, надо рассматривать факты в их историческом контексте. А исторический контекст нынешней внешнеполитической ситуации, которая складывается в мире, совершенно явно свидетельствует о том, что в крупных центрах принятия политических решений — евро-атлантических центрах — все больше и больше развивается и усиливается вектор на войну против России», — полагает он.

«Строго говоря, об этом даже в открытую уже заявляют не на каких-то негосударственных телеканалах. Когда генеральный секретарь НАТО совсем недавно открыто заявил о том, что с Россией нужно говорить с позиции силы, то что предполагается? Это ведь уже не телевизионная передача какой-нибудь BBC, рассуждающая о том, сколько ядерных бомб потребуется для уничтожения Москвы. Заметьте о настрое. Там, на BBC, ведь не рассуждали, сколько ядерных бомб потребуется для уничтожения Лондона. А я думаю, что в случае чего господам, живущим в Лондоне и Париже, тоже не поздоровится. Но они почему-то думают, что у них-то все будет хорошо. И совершенно очевидно выстраивается концепция возможного двухуровневого военного конфликта против России. На первом уровне — впереди всех сейчас бегут наши „не братья, не рабы“ украинцы. Совершенно очевидно, что есть такой народ и такое государство, которое продемонстрировало, что готово погибнуть, сгореть в пожаре атомной войны, оставить от себя дымящуюся воронку, но хоть чем-то навредить русским — это государство называется Польша. Передовая линия — это Прибалтика, это Польша — Украина — она совершенно четко читается, и в южный фланг этой передовой линии очень многие хотят втянуть и Турцию. В Турции, как мне хочется верить, есть разные позиции в государстве. Но сейчас на фоне победы в Карабахе у них совершенно очевидно побеждает тенденция в сторону того, что они в состоянии своим вмешательством переломить ход конфликта. Им кажется, что они открыли что-то совершенно новое на поле боя, что даст им возможность добиться такого-же перелома, как в свое время изобретение янычар позволило им добиться перелома в завоевательной политике», — продолжил историк.

«Насчет того, что в Краснодаре и Туапсе сейчас турок нет — это наша точка зрения. У турок есть другой исторический опыт. В свое время турок не было и в Константинополе, и в Измире, а сейчас там не осталось греков, которые эти города построили и создали. В свое время турок не было в Карсе — вообще, а теперь там не осталось ни армян, ни греков. Так что у турок есть своя позиция на то, как этот вопрос решается. Можете посмотреть в Карабахе, как это решается, остались там армяне в районе Гадрута? И никого это, кстати, особо не беспокоит. В мире нулевая реакция. И, разумеется, эта нулевая реакция, она подталкивает на будущие действия. Заметьте, что Турецкая Республика — она очень выборочно относится к незыблемым, с точки зрения турецкого Министерства иностранных дел, принципам международного права. Например, в случае с Карабахом или Донбассом, в случае с Крымом были заявления турецкого МИД о недопустимости исправления границ, о недопустимости нарушения существующего порядка вещей, а вот в случае, например, с Кипром таких заявлений я не припоминаю, даже наоборот, постоянно педалируется точка зрения на то, что у народа, у этнического меньшинства, исторически проживающего на определенной территории, есть право на нарушение вот этих самых „неправильно созданных“ границ и реалий», — заметил Олег Айрапетов.

При этом, по его словам, Россию с Турцией объединяет «группа больших интересов» — «это торговые отношения, сотрудничество в области атомной энергетики, сотрудничество при строительстве „Южного потока“».

«Но параллельно с этим нас многое всегда и разъединяло, даже в момент, когда наиболее острые черты этого противостояния, я имею в виду кризис с самолетами в 2015 году, казалось, были преодолены. Это противостояние и в вопросе Ливии, это противостояние в Сирии. Кстати, в отношении Сирии Турецкая Республика тоже не очень-то следует идее о незыблемости государственного устройства, как, кстати, и в Ираке. Такова логика внешней политики. Нам долгое время казалось, что эти противоречия нас не касаются, а касаются Ближнего Востока, мы привыкли, что это нестабильный регион. Но к нам в гости эти противоречия и эти турецкие действия уже стучатся», — считает российский историк.

«Хочу напомнить, что в 2020 году состоялся визит господина Зеленского в Турцию и там произошло подписание соглашения о военном сотрудничестве между двумя государствами на межправительственном уровне. Это соглашение подписали бывший советский офицер министр обороны Украины Андрей Таран и Хулуси Акар — министр национальной обороны Турции, бывший начальник Генштаба. Если я не ошибаюсь, он (Акар) потомок мухаджиров, то есть черкесов, которые были выселены императорским русским правительством после окончания Кавказской войны. Акар занимал самую жесткую позицию по отношению к Карабаху, и ничем хорошим применительно к Украине и Донбассу это тоже не грозит. Турция и Украина договорились сотрудничать в области ракето- и самолетостроения. Здесь, прямо скажем, турецкое самолетостроение — оно не очень, но турецкие беспилотники, которые создаются в первую очередь благодаря технологической поддержке со стороны Запада, они в этом отношении очень заинтересованы в том, чтобы иметь собственное производство тех деталей, от импорта которых турецкая оборонка зависит. Очевидно, они надеются на то, что на Украине еще не все разворовали и пропили, и то, что там можно будет что-то сделать», — рассказал он.

«Хочу отметить, что любые попытки поставок американского вооружения, британского вооружения на Украину всегда очень жестко и болезненно воспринимаются в России, они освещаются и так далее, но на вопросы о поставке турецкого оружия и турецких военных технологий как-то не особо обращают внимание», — сказал Айрапетов.

Он также обратил внимание на научные контакты, в том числе в гуманитарной среде. «Турция, надо отдать ей должное, очень большое внимание уделяет этому. С 2009 по 2018 год турецкой стороной профинансировано около 15 тысяч украинских проектов на сумму свыше $ 1 млрд. Это серьезная вещь: создаются центры влияния, политические, научные и прочие — это огромное значение имеет. Естественно, турки смотрят на возникшую ситуацию как на определенные окна возможностей… Если наложим на турецкую историческую традицию взгляда на территории Северного Причерноморья как на утерянные Османской империей, а сейчас неоосманизм, то вывод совершенно очевиден. Соответственно с этим строится и позиция Турецкой Республики по Крыму, недавно прозвучавшая. Ясно, что в украинский период Крыма с 1991 года была отмечена резкая активизация мухаджирских организаций, крымско-татарского разного рода радикально настроенных обществ, при поддержке Киева. Фактически ставка была на то, и эту ставку косвенно поддерживала Анкара, что со временем здесь будет реализован так называемый косовский сценарий. Возвращение Крыма Россией этот косовский сценарий ликвидировало на текущий момент и, естественно, вызвало среди ряда турецких политиков крайне негативную реакцию», — продолжил историк.

«Все это не означает, что мы обречены на противостояние с Турцией. У нас есть крупные взаимные интересы. И сейчас вопрос четко и ясно стоит только о том, какая из тенденций победит. Если Турция, Украина и Польша готовы и примут решение, что готовы выступить если не единым, то скоординированным фронтом против России, ничем хорошим это нам не светит. Отмечу только то, что ничем хорошим это не будет светить и им. Но, собственно говоря, в этом и состоит основная идея плана, который принимается где-то в других странах, — сделать так, чтобы пострадал этот первый эшелон. Что с ним будет, это неважно. Может, он костьми ляжет и сгорит, но важно, что он нанесет определенный ущерб. Когда я говорю об ущербе, речь не только о военной составляющей. Да, сейчас Черноморский флот Турции — он наиболее мощный, вместе с болгарским, румынским, возможно и украинским, если считать надувные лодки Украины флотом, — они могут создать достаточно мощную группировку, но ракетно-ядерное оружие при наличии байрактаров никто не отменял. И вот эти беспилотники, о которых сейчас только ленивый не говорит, они же не снимают необходимость создания современных ВВС, космических сил и так далее. Другое дело, что на эту кнопку сложно нажать. Но, кроме этой кнопки, существует еще один фактор, на который нынешний президент Турции очень сильно и открыто нажимает — это этнический, этнокультурный фактор. А здесь работает школа. И в этом направлении Москва исторически не признает, кроме заявлений первых лиц, она не признает это направление политически важным. Ничего подобного пока что мы не видим, кроме заявлений. Чем это закончится, мы посмотрим.

Ситуация достаточно сложная и достаточно опасная. Так что момент принятия решений, очевидно, наступает. И связано это с приходом к власти ястребов в Вашингтоне. В Киеве, где больше всего в управлении людей, которые готовы сгореть сами, смотрят на это с большой надеждой, что вот будет война, и бог с ним, что на нашей территории. К тому же тех людей, которых они называют на Донбассе и в Крыму — «несколько миллионов заложников», те же самые люди, которые называют их заложниками, называют этих людей «предателями», «отбросами», людьми, которых надо уничтожить. Если по ним пройдется каток войны, то «пановам» в Киеве все равно. К тому же у них почему-то есть твердое убеждение, что этот каток войны им ничего не отдавит.

Снова говорю: любой незаинтересованный критик может посмотреть на то, откуда, из каких стран звучат наиболее радикальные призывы расправиться с нашей страной, а зачастую с нашим народом, нашими народами — это Прибалтика, это Польша, это Украина, но сейчас к этому прибавилась и Турция. Я не говорю о всех. Но подобная тенденция существует. На нее нельзя не обращать внимания, ее нельзя недооценивать. К этому нужно быть готовыми. Раз так, значит, некоторые люди на той стороне моря должны понять, что если они выберут такое решение, то это ответственное решение, которое вызовет в Российской Федерации не менее ответственную реакцию», — резюмировал историк Олег Айрапетов.