Дмитрий Семушин: Прощание с «Царем». Некролог историку Игорю Фроянову

4 декабря ТАСС сообщил о смерти бывшего декана исторического факультета историка Древней Руси профессора Игоря Яковлевича Фроянова (1935−2020). Издание «Завтра» известило: «Умер выдающийся историк». В том же «Завтра» отметили, что проф. Фроянов «сыграл огромную роль в становлении современной патриотической мысли России: не только исторической, но и политической».

Проф. Фроянов — это «Великий Фроянов». Он — «выдающийся историк современности». Он — «выдающийся русский историк». Он — «хранитель прошлого», «смелый и независимый исследователь», «человек твердых принципов», «великий историк и гражданин России с большой буквы». Очевидно, что подобного рода оценки в нашем первостатейном патриотическом издании связаны в первую очередь с общественно-политической деятельностью историка из Санкт-Петербурга.

Занимающийся популяризацией российской истории на патриотических каналах в YouTube историк Евгений Спицын (МПГУ) не преминул сообщить в отдельном ролике о смерти «великого историка Фроянова».

В более продолжительной мемориальной передаче «Светлой памяти профессора И. Я. Фроянова» на канале «Аврора» совместно выступили все тот же Евгений Спицын и профессор МПГУ Герман Артамонов. Они более подробно рассказали о личности проф. Фроянова, его научном творчестве. Евгений Спицын назвал проф. Фроянова «одним из столпов отечественной медиевистики», «выдающимся историком», «уже при жизни ставшим классиком советской российской исторической науки».

Между тем комментарий Спицына в отношении научного творчества проф. Фроянова содержит целый ряд досадных ошибок и неточностей, очевидных преувеличений. Аналогичным образом и восторженный комментарий проф. Артамонова по части личных качеств проф. Фроянова — тут тебе и «удивительно скромный», «очень простой», «очень деликатный», «очень тактичный», «очень внимательный», «вежливый», «очень порядочный», «честный», «все в превосходной степени» — все это означает, что этот историк-москвич ну ровным счетом ничего не знает ни о характере, ни о личных свойствах историка-ленинградца проф. Фроянова.

И здесь следует для начала сказать, как заметил сейчас один видный российский историк и выпускник истфака ЛГУ, близко имевший дело с проф. Фрояновым:

«Игорь Яковлевич был ЧЕЛОВЕЧИЩЕ».

Чтобы не быть банальными, не будем добавлять слово «матерый», а следовало бы. От себя добавим, что по своему общему стилю Игорь Яковлевич Фроянов был ЦАРЬ. За слово правды, сказанное в глаза, он мог не то что помиловать, но и наградить. Только дело с ним надо было вести всегда прямо и без экивоков, лукавства и хитростей. Однако это обстоятельство одновременно и означает, что проф. Фроянов в личном, творческом и рабочем плане был натурой сложной и никак не одноцветной. Никак он не был душкой. Поэтому мы не будем делать в этом некрологе из проф. Фроянова лакированного божка русской историографии, а оценим его по правде, так, будто скажем ему в лицо. Но при этом сняв шапку и с комом в горле.

Игорь Яковлевич Фроянов вошел в советскую большую историческую науку стремительно и ярко. Здесь можно прочитать достаточно личные воспоминания проф. Фроянова об этом.

Далее собственно об исторической концепции проф. Фроянова. Она изложена в его диссертациях. В 1966 году Фроянов на истфаке ЛГУ защитил кандидатскую диссертацию «Зависимые люди Древней Руси», а в 1973 году — докторскую диссертацию «Киевская Русь. Главные черты социального и политического строя». Во многом двери для успеха Фроянову открыл его научный руководитель и тогдашний декан истфака ЛГУ проф. Владимир Мавродин (1908−1986). Проф. Мавродин был той большой личностью, которая позволила состояться Фроянову. На выходе ученика проф. Мавродин объявил, что в отношении Древней Руси он переходит на позиции его концепции. Достаточно редкий случай, заметим. Вот список концептуальных исторических трудов проф. Фроянова в порядке приоритета.(1)

Главное значение исторической концепции проф. Фроянова заключается в том, что он взял под сомнение концепции начального периода русской истории, составленные на основании т. н. пятичленки, формационного подхода, способа производства и соответствующих общественных отношений.

Проф. Фроянов выступил против теории феодализма в эпоху Киевской Руси — т. е., по существу, против евроцентристской схемы, навязанной политическим режимом в отношении отечественной истории.

Но здесь надо сразу отметить, что марксист Фроянов подверг ревизии марксистско-ленинскую схему истории Киевской Руси с марксистских позиций. Иначе было нельзя. В этом заключалась и ограниченность критики Фроянова. Проф. Фроянов «ликвидировал» феодализм в эпоху Киевской Руси для того, чтобы утверждать, что феодализм на русской почве утвердился в ХIV—ХV веках. Заметим, в современном школьном курсе отечественной истории по «единому учебнику» на основании историко-культурного стандарта 2014 года понятие «феодализм» начисто исключено. Но вряд ли это «достижение» следует относить на счет творчества проф. Фроянова.

С начала 1930-х годов под советско-партийную общественно-политическую главенствующую идеологию была создана марксистско-ленинская схема русской истории, в рамках которой отечественная история конструировалась под некий «всемирно-исторический» стандарт с европоцентричным стержнем. Официальным историкам-марксистам пришлось по указанию из ЦК ВКП (б) определять характер древнерусского общества с позиции формационной т. н. пятичленки. Академик Борис Дмитриевич Греков (1882−1953) выполнил эту работу, создав к 1939 году концепцию феодальной Киевской Руси. Он утверждал, что уже с IХ века на Руси существовало развитое крупное частное феодальное землевладение. Оно расширялось. Смерды, закупы и рядовичи были феодально зависимым населением Киевской Руси. Их объединяло понятие «челядь». Рабство в Киевской Руси также существовало, но оно имело тенденцию к исчезновению. По существу, акад. Греков подогнал древнерусское общество под схему предложенного марксистско-ленинскими идеологами определения феодализма.

Параллельно концепции о частном феодальном землевладении у Грекова историк Серафим Юшков (1888−1952) выдвинул идею о перерастании дани в феодальную ренту. На ее основе в противовес официальной концепции феодализма у Грекова Лев Черепнин (1905−1977) создал собственную концепцию «государственного феодализма».

В противовес «феодальным» концепциям Грекова и Черепнина, по Фроянову, строй Древней Руси представлял собой «общинность без первобытности».

С опорой на те же самые источники, что у Грекова, Юшкова, Черепнина, Мавродина и др. Фроянов перетолковал их материал и доказал, что в Древней Руси крупное частное землевладение было слабо развито и опиралось на рабский труд. Но оно было каплей в море общинного владения. Основная масса населения Древней Руси — «люди» — оставались лично свободными.

Проф. Фроянов полагал, что древнерусского государства в эпоху Киевской Руси не существовало. Да и самой централизованной Киевской Руси не существовало. Вместо нее на общинной основе действовали «волости», которые были неким древнерусским аналогом «города-государства».

Критики проф. Фроянова сразу же указали на связь его концепции с земско-вечевой концепцией санкт-петербургского историка Василия Сергеевича (1832−1910).

С точки же зрения современных концепций культурной антропологии проф. Фроянов писал о «потестарном обществе», «потестарном», т. е. переходном.

В этой связи достаточно наивными выглядят сейчас патриотические рассказы на YouTube доц. Спицына и проф. Артамонова в отношении творчества Фроянова, что последний, дескать, открыл «русскую демократию» с опорой на общинность в Древней Руси и это актуально для современности. Спицын указывал на концепцию проф. Фроянова древнерусского «города-государства» как на имеющую аналог в древнегреческом полисе классической эпохи V-IV вв. до н. э. На самом деле проф. Фроянов указывал на аналогию древнерусской волости, в его трактовке «города-государства», с древнегреческим полисом архаического периода VIII—VI вв. до н. э. Сейчас по аналогии со странами Центральной Европы то, что Фроянов называл древнерусским «городом-государством», стали называть «неинституциональной политией», в которой властные органы вроде «князя», «дружины» не были институтами, а «вече» не имело ни процедуры, ни регламента.

У проф. Фроянова Древняя Русь не знала элиты, а бояре трактовались как «общинные лидеры». В связи с этим, по понятным причинам, марксист проф. Фроянов не владел материалом современной ему культурной антропологии и соответствующим ему современным уровнем знаний об архаичных и варварских обществах. Поэтому в своей модели он использовал «истматовскую» восходящую к Моргану через Фридриха Энгельса принятую в советской историографии и этнографии концепцию «племен». Дальше проф. Фроянову пришлось для своего общинного «города-государства» усложнять конструкцию, громоздить «племена» в «союзы племен», а последние в «союзы союзов» и еще дальше — в «союзы союзов союзов», вместо того чтобы использовать разработанную в современной культурной антропологии концепцию «вождества». Концепция племен безнадежно устарела уже в 1970-е годы и используется сейчас в нашей историографии или как удобная условная модель с использованием ключевого понятия «племя» в кавычках, или просто как инерция историографической традиции.

В отношении компаративистики уже на стадии своего кандидатского и докторского исследования проф. Фроянов имел досадный историографический пробел — незнание работ классика польской истории проф. Генрика Ловмяньского (1898−1984). Труды Ловмяньского могли многое скорректировать в концепции проф. Фроянова в правильном направлении, исключив феерические трактовки.

Концепция проф. Фроянова сразу же встретила критику за «немарксизм» со стороны историков-«феодалов», усугубляемую традиционным соперничеством исторических школ Москвы и Ленинграда. Доступ в центральные исторические журналы Фроянову на какое-то время был закрыт. Критические публикации внушали научным читателям мысль, что Фроянов — это или недоучка, или сознательный околонаучный шарлатан. Вот что проф. Фроянов вспоминал после по этому поводу:

«В советское время меня упрекали в отходе от марксизма. Моя докторская диссертация три года „висела“ в ВАКе, ее не утверждали, обвиняя меня как раз в отходе от марксизма. Главное, однако, недовольство моих оппонентов заключалось в том, что я отрицаю классовый характер древнерусского общества, наличие в нем классовой борьбы. И государство у меня доклассовое, что противоречит марксистско-ленинской теории».

Но и утверждать, что проф. Фроянова за его «неортодоксальность» подвергли гонениям, было бы неправильно. В 1982 году проф. Фроянова назначили деканом исторического факультета Ленинградского университета. После этого долгие 20 лет он управлял одним из ведущих истфаков страны. В 1990-е годы проф. Фроянов окончательно стал главой официально признанного научного направления.

Между тем в постсоветской историографии интерес к социальной истории Древней Руси практически полностью угас. Классические дискуссии советских времен о характере «социально-экономического строя» древнерусского общества, о «развитии феодализма», формах феодальной зависимости, классовой борьбе стали как-то сразу же неинтересны и воспринимаются сейчас как беспредметная схоластика. Вместе с этим снизился и интерес к основным трудам проф. Фроянова, хотя в любом отечественном новом историческом труде по периоду им уделяется большее или меньшее внимание в порядке авторской дискуссии.

Концепция социально-политического устройства Древней Руси проф. Фроянова заняла особое место в последние полвека в отечественной историографии. Стоящая особняком экзотическая концепция проф. Фроянова остается гипотезой, своего рода игрой ума. Она основана на оригинальном авторском прочтении давно известного круга источников.

Направление дальнейшего научного поиска связано с новым прочтением все тех же известных текстов источников, что и у Фроянова, широким междисциплинарным синтезом с использованием новейших достижений археологии и лингвистики, а также широкой сравнительной перспективой, т. е. исторической компаративистикой.

В современной историографии Древней Руси отчетливо просматривается не поворот ко Фроянову, а возвращение после марксистско-ленинского зигзага или петли к начальной точке, которую они пресекли, — к идеям петербургского историка Александра Преснякова (1870−1929). В этой связи см., например, фактическое продолжение «княжого права» — последнюю крупную монографию в теме Петра Стефановича о дружине.(2)

В своем выступлении на YouTube историк Евгений Спицын еще говорил о надежном основании концепции проф. Фроянова в виде его школы. Однако кризис школы Фроянова уже давно определился.

«Школа Фроянова» — это почти двадцать кандидатов и докторов наук, выполнивших квалификационные исследования под его руководством. Ее особенностью стало то, что в аспирантуре ученики проф. Фроянова получали от шефа задание в своих темах обосновывать его историческую концепцию. Все без исключения диссертационные работы учеников Фроянова касались отдельных сюжетов, в общих чертах уже исследованных учителем. Доля учеников Фроянова — это обосновывать концепцию учителя на частном материале. В их работах не ощущалась собственная авторская индивидуальность как исследователей. Ученики Фроянова в своих диссертациях и сопутствующих публикациях предстают как своего рода «маленькие Фрояновы». К 2020 году тематическое и концептуальное единство их работ исчезло. В этом плане, представляется, школа Фроянова обречена.

И в итоге оказалось, что ученики проф. Фроянова (провинциала и интеллигента в первом поколении, кстати) — это провинциалы, поднявшиеся на вершины первоклассного университетского истфака страны через сознательное тематическое обслуживание своего шефа. Ученики Фроянова — Андрей Дворниченко, Юрий Кривошеев, Александр Майоров — все достигли профессорского звания, но в подобном качестве они вполне бы соответствовали уровню наших отечественных провинциальных университетов, но никак не ведущему истфаку страны. На практике профессора — ученики Фроянова стали одним из факторов понижения класса истфака СПбГУ до уровня еще одного провинциального истфака страны. В этом отношении весьма примечательна фигура ученика номер один проф. Фроянова — проф. Андрея Дворниченко, фактически предавшего своего учителя в трудный для него период. Проф. Дворниченко согласился после снятия со скандалом в 2002 году проф. Фроянова занять его кресло декана.

Заметим, что стиль руководства проф. Фроянова истфаком был использован как повод для скандала, приведшего к его отставке с поста декана и заведующего кафедрой, — на самом деле по вполне политическим причинам.

Наша вузовская интеллигенция, особенно гуманитарии и особенно в столицах, — это специфическая и отнюдь не идеальная публика. Взаимная ревность, склоки, зависть, создание противостоящих «партий» — это обычное дело на гуманитарных факультетах и кафедрах. С подобным контингентом самый разумный стиль руководства для декана — это подняться над интересами отдельных «партий» и быть их арбитром. Проф. Фроянов избрал иную стратегию в руководстве истфаком. Он стал строить с самого начала свою собственную «партию». Поэтому истфак периодически дальше трясло из-за дрязг групп, направленных против «партии» Фроянова или направляемых «партией» Фроянова. Ареной склок преподавательских «партий» становилось партийное собрание и партбюро факультета. Такая вот «ирония партийности». В финале иногда получалось даже совсем не забавно. Помнится, по длинному коридору истфака с красным лицом бегал доц. Виктор Бортневский.

В своем «собирании власти» декан Фроянов не всегда совершал правильные или просто разумные поступки. Для того чтобы устранить с факультета своего противника — проф. Геннадия Соболева (один из ведущих специалистов по истории революции 1917 года), декан Фроянов ликвидировал кафедру истории советского периода проф. Соболева, для того чтобы присоединить ее к своей под своим собственным началом. После того, как проф. Фроянова «свергли», отдельную кафедру по истории России ХХ века восстановили. Другой характерный пример. Декан Фроянов лишил чтения общего лекционного курса великолепного лектора — проф. Руслана Скрынникова (1931−2009), лучшего специалиста по опричнине и Смуте в стране, чем обидел проф. Скрынникова до конца его дней. Здесь дальше отметим, что в первой атаке в СМИ на декана Фроянова ему припомнили именно эти случаи. Дальше — больше.

Теперь собственно о политической стороне «дела проф. Фроянова». Подробно о случившемся с ним можно прочитать в монографии проф. Виктора Брачева «Травля русских историков».(3) «Делу Фроянова» там посвящена отдельная глава.

В ней проф. Брачев утверждает, что инициатором травли проф. Фроянова, закончившейся удалением его с начальственных постов на истфаке, была «прогрессивная общественность» Санкт-Петербурга при активном участии политических партий «Демократический выбор России», «Яблоко», «Союз правых сил». С этим связано известное «письмо ста сорока» на имя ректора Санкт-Петербургского университета Людмилы Вербицкой с требованием о немедленном принятии мер в отношении декана истфака проф. Фроянова. Среди подписантов письма отчетливо просматривается участие «либеральной» и «грантовой» части российской историографии в Санкт-Петербурге.

В 1990-е годы проф. Фроянов занялся открытой общественно-политической деятельностью. С «национально-патриотических» позиций он подверг очень жесткой критике правящий политический режим Российской Федерации, именующий себя «демократическим». В форме научных исторических трудов проф. Фроянов издал по существу два политических памфлета: «Октябрь Семнадцатого» (1997) и «Погружение в бездну» (1999).(4) Если первую книгу власти постарались не заметить (заметила «прогрессивная интеллигенция»), то вторая из-за своего направления и яростного тона уже потребовала ответа. Действующая власть не смогла оставить без внимания публичное политическое выступление декана истфака Санкт-Петербургского университета. Очевидной проблемой было и то, что оба политических памфлета проф. Фроянова были изданы университетским издательством, очевидно, за счет бюджетных средств.

После основательной проработки в «прогрессивных» СМИ «мракобес» и «черносотенец» проф. Фроянов был снят с поста декана решением ученого совета университета. Сторонники Фроянова из нашей патриотии стали утверждать, что проф. Фроянов — никакой не «черносотенец», а «патриот» и «имперец». Но разве исторические настоящие черносотенцы начала ХХ века не были имперцами и патриотами России? Исторические черносотенцы изрядно мифологизированы последующей традицией, а между тем те самые исторические черносотенцы предупреждали о грядущей катастрофе, которая в действительности состоялась с Россией и ее обществом точно так, как предупреждали черносотенцы. По крайней мере, в этом плане черносотенцы оказались точно правы. Проф. Фроянов был действительно черносотенец, хотя бы в том плане, что его своей массой атаковала именно еврейская гуманитарная и академическая интеллигенция Санкт-Петербурга. Остальные из 140 подписантов меньшим числом пребывали в ранге примкнувших к ней.

В монографии «Октябрь Семнадцатого» (1997) проф. Фроянов утверждал, что малый ручеек немецких денег на русскую революцию лишь прикрывает могучий поток денег на нее из США от еврейского банкира Якоба Шиффа (1847−1920). Собственно, этнические претензии к проф. Фроянову могут основываться лишь на этом сюжете «еврейской вины» за «русскую революцию». В «Погружении в бездну» евреи по тексту напрочь отсутствуют у проф. Фроянова, но зато там есть «масоны».

Сам проф. Фроянов так смотрел на случившееся:

«Война шла не против меня лично, а против русской истории. И совершенно понятно, чем им всем не угодила наша классическая историческая наука. Она им просто как кость в горле, потому что историческая наука формирует национальное самосознание. Известно, что знание истории делает человека гражданином. А русское национальное самосознание в эпоху глобализации для клиентов Сороса — только лишнее бремя. Сторонники глобализации в респектабельных научных изданиях уже не скрываясь пишут о том, что „идет процесс исторической десубъективизации России“, или, переводя на русский язык, — процесс исчезновения России! Вот на каком рубеже уже идет процесс противостояния в исторической науке. Так судите сами — можем ли мы отступить?»

До 1990-х годов проф. Фроянов был «неортодоксом» в науке. С 1990-х годов русский патриот проф. Фроянов был одновременно и «красным» (работал в КПРФ), и православным по вере (дружил с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоанном), и «народным монархистом» (начитался Ивана Солоневича). В этой связи полезно взглянуть на патриотическую публицистику проф. Фроянова в его «постнаучный период». Из последней политической активности проф. Фроянова — на президентских выборах 2018 года он выступал доверенным лицом кандидата в президенты России от КПРФ Павла Грудинина. Правда, на поле подобной общественно-политической деятельности, как говорится, случалась и на старика «проруха». Так, например, проф. Фроянов подписал безумную «псевдопатриотическую» петицию с требованием удалить из экспозиции Третьяковской галереи картину художника Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына» по причине ее исторической недостоверности.

Эта петиция была трижды подана министру культуры Владимиру Мединскому — в 2013, в 2016, в 2018 годах. Последний раз — совпало с нападением на картину одного вандала, который руководствовался, по его же объяснению в суде, причиной исторической недостоверности сюжета этой картины Репина. Но это не в упрек русскому историку будет сказано.

Нет, не простой и односложный был человек Игорь Яковлевич. Вечная ему память.

Дмитрий Семушин — учился на факультете у И. Я. Фроянова.

Источники:

(1) Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1974.

Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1980. 256 с.;

Фроянов И. Я. Киевская Русь. Главные черты социально-экономического строя. СПб., Изд-во СПб. ун-та, 1999. 372 с.

Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. 272 с.;

Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. 328 с.;

Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М., СПб. : Златоуст, 1995 (2-е изд. 2014);

Фроянов И. Я. Древняя Русь IX—XIII вв. Народные движения. Княжеская и вечевая власть. М., Русский издательский центр, 2012. 1088 с.

(2) Стефанович П. С. Бояре, отроки, дружины: военно-политическая элита Руси в X—XI вв.еках. М., 2012. 656 с.

(3) Брачёв В. С. Травля русских историков. М., Алгоритм, 2006.

(4) Фроянов И. Я. Октябрь Семнадцатого: (Глядя из настоящего). СПб., Изд-во СПб. ун-та, 1997. 160 с. (2-е изд. 2002).

Фроянов И. Я. Погружение в бездну (Россия на исходе XX века). СПб., 1999 (2-е изд. 2001, 3-е — 2002, 4-е — 2009).

Как на политический памфлет следует смотреть и на объемную монографию по истории России ХV—ХVI веков. Специалистам по периоду эта работа проф. Фроянова совершенно не интересна.

Фроянов И. Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине. М., Парад, 2007.