Трамп был первым, кто осознал масштаб китайской угрозы — доклад Госдепа США

Отдел политического планирования Государственного департамента США опубликовал 70-страничный доклад «Составляющие китайского вызова», в котором содержится подробный анализ планов КНР по перехвату глобальной гегемонии у Соединенных Штатов с акцентом на экономическую, военную и идеологическую сферу. EADaily публикует адаптированный перевод наиболее значимых фрагментов документа.

Амбиции и уязвимости Китая

В Соединенных Штатах и во всем мире растет осведомленность о том, что Коммунистическая партия Китая (КПК) открыла новую эру соперничества великих держав. Тем не менее немногие усматривают закономерность во вторжении Китая во все регионы мира, не говоря уже о той специфической форме доминирования, к которой стремится КПК. Компартия Китая стремится не просто к превосходству в рамках сложившегося мирового порядка — порядка, основанного на свободных и суверенных национальных государствах, — она намерена пересмотреть этот мировой порядок, поставив в его центр КНР, что служит авторитарным целям и гегемонистским амбициям Пекина.

Следуя образцам диктатур марксизма-ленинизма ХХ века, КПК стимулировала быструю модернизацию Китая и способствовала колоссальному экономическому росту — в немалой степени благодаря решению партии в конце 1970-х годов принять элементы свободного рынка и пойти навстречу намерению Соединенных Штатов и других стран взаимодействовать с Китаем и приветствовать торговлю с ним. Сегодня партия обладает собственным экономическим потенциалом для включения в орбиту Китая разных стран во всем мире и принуждения их к тому, чтобы их общества и политика в большей степени соответствовали требованиям КПК, а также для трансформации международных организаций в соответствии с китайской моделью социализма. Одновременно Китай развивает вооруженные силы мирового класса, которые будут соперничать с армией США и в конечном итоге могут ее превзойти.

Чтобы понять особую форму авторитаризма в Китае и гегемонистские цели, которые он преследует, необходимо понять интеллектуальные источники, из которых проистекает поведение Китая — марксистско-ленинские убеждения КПК и крайняя интерпретация партией китайского национализма. Но, несмотря на авторитарную власть над гражданами КНР и угрозу свободе во всем мире, Китай под властью КПК имеет множество уязвимых моментов.

Можно начать с недостатков, присущих автократии: ограничения для инноваций, трудности формирования и поддержания альянсов и издержек, связанных с внутренними репрессиями. Кроме того, для КНР характерны экономическая нестабильность, демографический дисбаланс, деградация окружающей среды, устойчивая коррупция, угнетение этнических и религиозных меньшинств, огромные расходы на слежку, цензуру и идеологическую обработку 1,4 млрд человек, отделение от народа вооруженных сил, контролируемых партией, а также рост — в особенности после ситуации, возникшей во всем мире из-за пандемии коронавируса, начавшейся с Ухани, — международного недовольства презрением КПК к человеческим жизням, безразличием к благополучию других народов и пренебрежением международными нормами и обязательствами.

Десять задач для США

Решение проблемы Китая требует от США возвращения к своим истокам. Чтобы обеспечить свободу, Америка должна пересмотреть свою внешнюю политику в рамках десяти задач.

Во-первых, Соединенные Штаты должны обеспечить внутреннюю свободу в стране, сохранив конституционное правительство, продвижение процветания и развитие сильного гражданского общества: все это питает гражданское согласие и всегда было важно для решения проблем страны за рубежом.

Во-вторых, Соединенные Штаты должны поддерживать самые мощные, гибкие и технологичные сложные вооруженные силы при расширении сотрудничества в области безопасности, основанного на общих интересах и разделении ответственности с союзниками и партнерами.

В-третьих, Соединенные Штаты должны укрепить свободный, открытый и основанный на правилах международный порядок, созданный после Второй мировой войны, который включает суверенные национальные государства и базируется на уважении прав человека и приверженности закону.

В-четвертых, Соединенные Штаты должны переоценить свою систему альянсов и международных организаций, в которых они участвуют, чтобы определить, где они укрепляют свободный, открытый и основанный на правилах международный порядок, а где им это не удается.

В-пятых, в свете этой переоценки Соединенные Штаты должны укрепить свою систему альянсов путем более эффективного разделения обязательств с друзьями и партнерами и формировать различные группировки и коалиции для устранения конкретных угроз свободе, одновременно в сотрудничестве с мировыми демократиями и другими партнерами-единомышленниками реформируя международные организации и создавая новые организации, основанные на свободе, демократии, национальном суверенитете, правах человека и верховенстве закона.

В-шестых, Соединенные Штаты должны продвигать американские интересы, ища возможности сотрудничать с Пекином при соблюдении норм справедливости и взаимности, сдерживая КНР, когда того требуют обстоятельства, и поддерживая тех, кто стремится к свободе в Китае.

В-седьмых, Соединенные Штаты должны информировать американских граждан о масштабах и последствиях проблемы Китая, потому что только от информированных граждан можно ожидать поддержки комплекса мер требовательной политики, которую Соединенные Штаты должны принять для обеспечения свободы.

В-восьмых, Соединенные Штаты должны обучать новое поколение государственных служащих в области дипломатии, военного дела, финансов, экономики, науки и технологий и других областей, а также специалистов по политической теории, которые не только свободно говорят на китайском языке и получают обширные знания культуры и истории Китая, но и свободно владеют языками и получают знание культур и истории других стратегических конкурентов, друзей и потенциальных друзей.

В-девятых, Соединенные Штаты должны реформировать американское образование, взяв на себя непреходящую ответственность за гражданство в свободном и демократическом обществе посредством понимания американского наследия свободы, а также готовить образование к удовлетворению особых требований информационной эпохи и глобализированной экономики.

В-десятых, Соединенные Штаты должны отстаивать принципы свободы через выступления, образовательные инициативы, публичную дипломатию, внешнюю помощь и инвестиции, санкции, а также другие формы невоенного давления, когда на карту поставлены жизненные интересы нации, а все остальные механизмы, включая военную силу, потерпели неудачу.

Китайский вызов

Соединенным Штатам и всему миру становится все более понятно, что КПК открыла новую эру соперничества великих держав. Масштабный экономический рост обогатил Китай, а серьезная модернизация в военной сфере придала ему смелости. Однако немногие видят закономерность в наступлении КНР во всех регионах мира, а тем более в особой форме превосходства, к которой стремится КПК. Непонимание китайских интересов и целей в немалой степени проистекает из игнорирования руководящих идей КПК. Точно так же, как приверженность Америки свободному, открытому и основанному на правилах международному порядку проистекает из нашей приверженности «неотъемлемым правам» — формулировки Декларации независимости Америка использует для описания прав, присущих всем людям, — решимость КНР добиться «национального обновления» и трансформировать международный порядок так, чтобы в его центре оказался Китай, и это служило властным амбициям Пекина, проистекает из марксистско-ленинской идеологии и гипернационалистских убеждений КПК.

Принято считать, что Китай лучше всего понимать в рамках идеи рационального поведения государства. На протяжении десятилетий влиятельные наблюдатели в администрации США и за ее пределами рассматривали подъем Китая как возможность расширить мировой рынок и тем самым принести пользу всем странам за счет увеличения мировой торговли. Они приветствовали решение китайского лидера Дэн Сяопина в конце 1970-х годов внедрить капиталистические элементы в управляемую государством экономику КНР, которые со временем и с помощью США и других передовых промышленных держав стимулировали быструю модернизацию и привели к двузначному экономическому росту. Oни надеялись, что включение растущего Китая в сложившийся международный порядок побудит Пекин полностью открыть и приватизировать свою управляемую государством экономику, либерализовать авторитарный режим и в конечном итоге стать «ответственной заинтересованной стороной», поддерживающей международный порядок. Штаты и весь мир возлагали большие надежды на Китай даже после кровавых репрессий КПК в июне 1989 года против сотен тысяч протестующих в поддержку демократии на площади Тяньаньмэнь и по всей стране.

Но долгожданной политической либерализации не произошло. Китай мог выбрать демократический путь бывших диктатур в Восточной Азии, таких как Южная Корея и Тайвань, но КПК придерживалась своих авторитарных убеждений. Партия последовательно подтверждала свою верность марксизму-ленинизму как парадигме управления Китаем и социализму — государственному контролю над экономикой и обществом — как модели не только для КНР, но и для других народов, и как основе альтернативного мирового порядка. Тем не менее кое-кто продолжает верить, что действия Китая будут оставаться в пределах привычных границ и что Пекин просто действует так, как действует любая великая держава в своем геополитическом окружении.

Тем временем КПК терпеливо развивала возможности Китая в течение последних 40 лет, преследуя долгосрочную цель достижения глобального превосходства и социалистической трансформации мирового порядка, приверженность которой с новой энергией подтвердил генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин. «Наша главная задача — сосредоточить усилия на собственных делах, постоянно расширяя нашу всеобъемлющую национальную мощь, улучшая жизнь нашего народа, чтобы построить социализм, превосходящий капитализм, и заложить фундамент для будущего, в котором мы выиграем инициативу и будем доминировать», — заявил он в своем выступлении 2013 года. Анализ действий КПК в свете ее коммунистических и гипернационалистских идей демонстрирует, что под «выигрышем инициативы» и достижением «доминирующего положения» Си подразумевает смещение Соединенных Штатов с позиции ведущей мировой державы и перестройку мирового порядка в соответствии со специфическим имперским путем КНР.

Поддавшись общепринятому мнению, США и другие страны продолжали главным образом не догадываться о начатом КПК долгосрочном стратегическом соревновании или равнодушно к этому относиться. Принципиального разрыва с этим мнением добилась администрация Дональда Трампа, который пришел к выводу, что решительное поведение КПК и провозглашенные ею цели требуют от Соединенных Штатов и других стран пересмотреть свои допущения относительно Китая и разработать новую стратегическую доктрину. Администрация Трампа представила его мнение общественности в Стратегии национальной безопасности 2017 года, Национальной оборонной стратегии 2018 года, Стратегическом подходе США к КНР 2020 года, в недавнем ежегодном докладе Конгрессу о военной мощи Китая и т. д.

Китайский образ действий

Основной составляющей стремления КПК к глобальному превосходству является экономическая мощь. До модернизации Китай зачастую имел рычаги влияния на своих соседей через создание зависимости в торговле. За последние сорок лет мир, досягаемый для Китая, охватил весь земной шар, и КПК адаптировала прежний подход к новым обстоятельствам. Все основные экономики мира уязвимы к втягиванию в орбиту Китая и принуждению со стороны КПК из-за их обширных коммерческих связей с КНР и желания сохранить доступ к дешевой рабочей силе Китая и его огромным потребительским рынкам.

Поскольку Китай пожинает плоды модернизации и ускоренного экономического развития, КПК нацелена на доминирование в мировой экономике за счет достижения ведущих позиций в передовых научных дисциплинах и революции высоких технологий.

Во-первых, Китай занимается массовым хищением интеллектуальной собственности. Согласно исследованию, цитируемому Министерством торговли США, эти действия Китая, включая принудительную передачу технологий, кибератаки и общенациональную установку на экономический и промышленный шпионаж, обходятся экономике США в ошеломляющую сумму до $ 600 млрд долларов, что немногим меньше годового бюджета Пентагона и превышает общую прибыль 50 крупнейших американских компаний из списка Fortune 500.

Во-вторых, Китай осуществляет контроль над ключевыми международными цепочками поставок, основными материалами и товарами. После вступления Пекина в ВТО в 2001 году транснациональные компании США все больше полагаются на дешевую рабочую силу КНР, производство на территории Китая и экспорт более дешевой готовой продукции, особенно в высокотехнологичных и передовых производственных секторах. Это привело к снижению цен для потребителей в США и повышению прибыли американских компаний, однако «китайский шок» разрушил малое и среднее производство в Соединенных Штатах и ​​других странах, уничтожив без малого 2,4 млн рабочих мест только в Америке и поставив в зависимость от Китая важнейшие международные цепочки поставок.

В-третьих, Китай стремится к мировому промышленному господству, особенно в важнейших высокотехнологичных секторах. Превосходство в производственной сфере оказалось решающим в победах США во Второй мировой войне и во время холодной войны, но затем Соединенные Штаты потеряли это преимущество во многих важнейших отраслях. Например, сегодня на Китай приходится 50% мирового производства стали и алюминия, 70% мощностей по производству бытовой электроники, 90% процентов производства гражданских беспилотников, 45% судостроительной продукции. К 2022 году Китай и Тайвань будут контролировать 70% мировых мощностей по производству интегральных схем, включая практически все передовые направления, которые имеют жизненно важное значение для цифровой экономики, современных систем вооружений, авиакосмической промышленности, искусственного интеллекта, робототехники и других отраслей. КНР агрессивно реализует промышленную политику посредством таких инициатив, как «Сделано в Китае 2025», которая направлена на развитие национальных чемпионов в десяти принципиальных сферах. Вытесняя США и другие развитые промышленные страны из этих областей, Китай намерен не только получить контроль над мировой торговлей, но и поддерживать свою стратегию военно-гражданского слияния для использования законно и незаконно приобретенных технологий для укрепления своих вооруженных сил. Особый риск представляет прогресс КНР в области искусственного интеллекта, поскольку КПК, не проявляющая уважения к индивидуальной свободе и правам человека, использует огромные объемы данных для улучшения алгоритмов ИИ, которые станут основой сетевых технологий следующего поколения.

В-четвертых, Китай стремится создать глобальную беспроводную связь пятого поколения (5G), которая станет инфраструктурной ступенькой к более масштабному господству в технологиях нового поколения. Пекин серьезно субсидирует управляемые государством компании Huawei и ZTE, что позволяет этим телекоммуникационным гигантам побеждать соперников в гонке за право строить сети 5G на всех континентах. Поскольку Huawei и ZTE подчиняются китайским законам о национальной безопасности, которые обязывают их «поддерживать, помогать и сотрудничать с государственной разведкой», страны, которые используют их в качестве поставщиков 5G, сталкиваются с растущими угрозами. Под видом проектов развития так называемого умного города Huawei и ZTE могут экспортировать автократическим режимам по всему миру те же инструменты в духе романа «1984», которые они предоставляют КПК.

В-пятых, КПК использует инициативу «Один пояс, один путь» для создания обязательств по расширению зарубежных рынков для китайских компаний и как средство формирования привлекательности Китая для других стран, особенно если их политическая и экономическая элита оказалась на геополитической орбите Пекина. Инфраструктурные проекты в рамках этой инициативы — порты, железные дороги, автомагистрали, плотины, индустриальные парки, гражданские атомные объекты и многое другое — обычно реализуются завезенными китайскими рабочими и иногда предполагают взаимодействие на протяжении 50−100 лет, что укрепляет вхождение Китая в круг местных элит и дает ему власть над ключевыми объектами инфраструктуры. Из-за высоких экономических и экологических издержек проекты, навязанные КПК, все чаще воспринимаются как неустойчивые. Например, Шри Ланка в результате этой дипломатии долговой ловушки потеряла контроль над своим крупным портом после дефолта по обременительному кредиту.

В-шестых, Китай часто пользуется неограниченным доступом к иностранным рынкам капитала. В частности, на фондовых биржах США сегодня размещено более 130 китайских компаний, включая Alibaba, PetroChina, China Life Insurance, China Petroleum & Chemical Corporation, Baidu и Tencent, с общей оценкой более $ 1 трлн. После масштабных финансовых и бухгалтерских скандалов в начале 2000-х годов Конгресс США принял законы, требующие от регулирующих органов проводить аудит всех компаний, зарегистрированных в США, но Китай является единственной страной, которая применяет свои законы о государственной безопасности, чтобы заблокировать проведение таких инспекций регулирующими органами США. Более того, американские инвесторы и держатели пенсионных активов невольно вкладывают миллиарды в фонды, которые инвестируют в китайские компании, котирующиеся на биржах за пределами США.

В-седьмых, Китай использует свободу и открытость либеральных демократий мира для того, чтобы подрывать их управление, процветание и национальную безопасность. Пекин регулярно угрожает перекрыть доступ к своим масштабным рынкам, чтобы заставить иностранный бизнес в свободных странах подчиняться политическим требованиям и правилам, которые устанавливает КПК. Известны случаи, когда Китай пытался заставить иностранные авиакомпании включать Тайвань в состав КНР и т. д.

Вооруженные силы мирового класса

Верная КПК Народно-освободительная армия Китая (НОАК) занимает центральное место в достижении цели партии — дать Китаю возможность играть решающую роль на мировой арене. Вслед за избранием в 2012 году на пост генерального секретаря КПК Си Цзиньпин усилил военную модернизацию.

1 января 2016 года НОАК объявила о всеобъемлющей реорганизации своей структуры, пойдя по пути расширения вооруженных сил, параллельный экономическим успехам Китая, что позволит ему «сражаться и побеждать в битвах». В результате реорганизации 2016 года по аналогии с США было создано пять объединенных командований для потенциальных фронтов боевых действий и два командования по функциональному принципу. Задачи вновь сформированных Сил стратегической поддержки включают киберкосмические операции и радиоэлектронную борьбу, а также операции психологической войны. Вместе с Объединенными силами материально-технического обеспечения они позволят НОАК распространять свою военную мощь на еще большие расстояния и претендовать на «новые военные стратегические командные высоты». Реформа 2016 года также укрепила ядерные силы Китая, которые, как подчеркивает Си, имеют важное значение для статуса КНР как крупной державы.

Проведя эти структурные реформы, Си использовал XIX съезд КПК в октябре 2017 года, чтобы объявить о задачах трансформации операций и возможностей НОАК. Он потребовал от военных наращивать механизацию, добиваться успехов в применении информационных технологий и улучшать стратегический потенциал. Конечная цель — завершить преобразование НОАК и полиции в «силы мирового класса к 2049 году, к 100-летию основания КНР.

Китай хорошо усвоил уроки военного успеха США в войне в Персидском заливе 1991 года и стратегию военного противодействия советскому вызову, принятую Соединенными Штатами в 1970-х годах. Осознавая технологические преимущества американских военных, руководство НОАК разработало стратегию преодоления этого разрыва за счет собственных усилий. Высокопоставленные чиновники Министерства обороны США уже предупредили, что Соединенные Штаты больше не могут считать само собой разумеющимся свое военное превосходство в Восточной Азии.

В военной сфере Китай предпринял пять различных, но подкрепляющих друг друга направлений усилий.

1. «Военно-гражданское слияние» для создания самых технологически сложных вооруженных сил в мире за счет приобретения, в том числе незаконным путем, передовых технологии из США и других стран.
2. Стратегия «войны с уничтожением систем», в которой делается акцент на атаках на командные пункты и центры управления для отключения операционных систем противника.
3. Обширные арсеналы высокоточных ракет наземного базирования для прорыва обороны США.
4. Возможности стратегии «булавы-убийцы», позволяющие атаковать противника с неожиданных направлений.
5. Промышленное доминирование для достижения мирового лидерства в области искусственного интеллекта.

Стратегия компенсации Китаем американского превосходства привела к асимметричной гонке вооружений. Пекин инвестировал в большое количество ракет наземного базирования, самолеты третьего и четвертого поколения с современными ракетами, дизельные подводные лодки, способные господствовать в региональных водах, противокосмические и кибернетические возможности, а также все более совершенный ядерный арсенал. Быстрый прогресс в производстве и развертывании гиперзвуковых ракет, предназначенных для поражения США и их союзников, и противоракетная оборона подчеркивают решимость Пекина добиться асимметричных преимуществ. При этом непохоже, что Китай копирует действия СССР, стремясь к количественному ядерному паритету — уже появляются свидетельства того, что Пекин стремится как минимум вдвое увеличить свои ядерные силы и достичь качественного эквивалента с Соединенными Штатами. Кроме того, Китай уже разместил в космосе больше спутников, чем любая другая страна, за исключением США, и работает над рядом средств противодействия космическим и противоспутниковым действиям.

КНР также применяет невоенные уловки, чтобы усложнить военные операции США. Предыдущие американские администрации назвали нераспространение оружия массового уничтожения (ОМУ) светлым пятном в американо-китайском сотрудничестве. Однако свидетельства опровергают эти радужные оценки. Несмотря на обязательства Китая, Иран, Северная Корея и Сирия продолжают получать материалы и технологии ОМУ от китайских организаций, используя территорию КНР как перевалочный пункт.

В краткосрочной и среднесрочной перспективе Китай будет использовать свой военный потенциал, операционные наработки и общую доктрину с целью превратить технологический потенциал вооруженных сил США в Индо-Тихоокеанском регионе в их слабость, угрожая нанести серьезный удар по американским силам и при этом лишить США возможности обеспечить подкрепление. Стратегия КНР направлена не только на военную победу, но и на деморализацию друзей и партнеров Америки, демонстрируя, что Соединенные Штаты не могут выполнить свои обязательства в области безопасности в регионе — по крайней мере не быстро или с приемлемой ценой. Эта стратегия особенно актуальна для Тайваня.

Китай и Россия

В России Китай обнаруживает стратегического партнера — авторитарную державу. В последние месяцы представители администрации США и другие международные наблюдатели отмечали растущие усилия Пекина по координации своих действий с Москвой для распространения дезинформации о коронавирусе по всему миру, хотя нынешний вариант стратегического партнерства Китая и России возник задолго до глобальной пандемии.

Это партнерство не является формальным военным союзом и не лишено напряженности, однако оно основано на общих интересах — в первую очередь к ослаблению силы и влияния США, — и за последние годы Пекин и Москва существенно его расширили. Китай активизировал экономические, энергетические и технологические связи с Россией, особенно после того, как США и европейские страны ввели санкции в ответ на незаконную оккупацию и аннексию Крыма в 2014 году и дальнейшую агрессию на востоке Украины. КНР вместе с Россией работали над расширением сферы использования в двусторонней торговле юаня и рубля в ущерб доллару, отчасти для того, чтобы оградить обе страны от инициируемых США финансовых санкций.

Китай остается крупнейшим торговым партнером России, а Россия стала одним из крупнейших поставщиков нефти в КНР. Пекин и Москва также начали проект газопровода «Сила Сибири» стоимостью $ 55 млрд на предстоящие три десятилетия, который является частью более масштабного проекта по разработке российских месторождений газа стоимостью $ 400 млрд. Кроме того, Россия и Китай сотрудничают в поисках энергоресурсов в Арктике, хотя Москва и другие арктические страны с разной степенью опаски смотрят на то, как Китай пытается утвердиться в качестве «околоарктического государства».

Пекин и Москва разделяют большой интерес к погоне за передовыми технологиями, а российский президент Владимир Путин назвал международную кампанию под руководством США против китайского телекоммуникационного гиганта Huawei «первой технологической войной грядущей цифровой эры». Две авторитарные державы, глубоко не доверяющие своим народам, сотрудничают в сферах технологий надзора и искусственного интеллекта.

Общие тенденции в масштабном использовании пропаганды и дезинформации отражают укрепление стратегического союза между Россией и Китаем. Как и Россия, КНР находит благоприятные возможности для расширения своего влияния в европейских странах, которые борются с коррупцией, создавая прочные, прозрачные и подотчетные политические институты. И Китай, и Россия прибегают к стратегической коррупции — использованию в качестве коррупционных инструментов частных лиц, организаций и государственных органов — для ослабления свободы и демократии. Китайские действия по наращиванию влияния в Европе, усилившиеся на фоне пандемии коронавируса, все больше напоминают российские в агрессивном использовании дезинформации, манипуляциях социальными противоречиями и распространении заговоров.

Новое китайско-российское партнерство включает военную составляющую. Долгое время являясь основным поставщиком оружия Китаю и его партнерам, Россия недавно повысила мощь некоторых видов вооружений, включая ЗРК С-400 и эсминцы современного класса, а также передовые ракеты для противокорабельной войны, которые она продает Китаю. Кроме того, проводятся более сложные совместные военные учения, направленные на подготовку к столкновениям с США, их союзниками и партнерами.

Сотрудничество между Пекином и Москвой выходит за рамки оперативного уровня и включает ядерные и стратегические вопросы. В 2019 году Си Цзиньпин и Путин опубликовали совместное заявление, в котором пообещали совместно работать над вопросами контроля над ядерными вооружениями и обязались поддерживать глобальную стратегическую стабильность. Новый этап стратегического сотрудничества двух государств был ознаменован совместным воздушным патрулированием с участием самолетов с ядерными боеголовками, нарушавших воздушное пространство Южной Кореи и Японии.

Но, несмотря на то, что КНР и Россия действуют как стратегические партнеры, растущее неравенство сил и неизбежное недоверие, которым отмечены отношения между авторитарными державами, способствуют тому, что создание формального альянса маловероятно. Существует ряд сфер, где национальные интересы Москвы и Пекина не совпадают, например территориальные претензии и партнерские отношения со странами, которые Россия или Китай считают своими региональными соперниками. Кроме того, экономический спад в России и глобальный подъем Китая — ВВП КНР примерно в восемь раз превышает ВВП России, страдающей от стагнации и обременительных санкций, — превращают Москву в «младшего партнера», и это вызывает у России опасения, что армия Китая станет для нее военной угрозой.