Геополитический авантюризм Эрдогана ведет финансы Турции к краху

Открыто поддержав военные действия Азербайджана в Нагорном Карабахе, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в очередной раз дал понять, что готов пускаться на авантюры в самые неподходящие для своей страны моменты. Несмотря на оптимистичные заявления турецких властей об устойчивости экономики к коронавирусному кризису, ситуация в государственных финансах Турции такова, что даже бряцание оружием, не говоря уже о полноценном участии в военных конфликтах, ей в принципе противопоказано. Однако в последние месяцы позиция турецкого президента все больше напоминает знаменитое высказывание, приписываемое философу Георгу Гегелю: если мои идеи не соответствуют действительности, то тем хуже для действительности. Эрдоган упорно стремится быть главнокомандующим на всех фронтах, включая экономический, и не желает видеть реальную ситуацию, которая приближается к критической черте. По оценкам независимых наблюдателей, чистые валютные резервы страны близки к исчерпанию, остановить девальвацию лиры не удается, а кредитные рейтинги Турции упали до «мусорного» уровня.

29 сентября на фоне заявлений Эрдогана о поддержке Азербайджана зять турецкого президента и по совместительству министр финансов Турции Берат Албайрак сообщил, что экономика страны избежит спада в этом году, а в 2021 году резко восстановится после того, как произойдет нормализация спроса, нарушенного пандемией коронавируса. В базовом сценарии по итогам текущего года рост ВВП ожидается на уровне 0,3%, а в следующем году он может составить 5,8% (или 3,7%, если пандемия продлится дольше, чем ожидалось).

Столь оптимистичный прогноз был представлен всего через месяц после появления данных о провальном для экономики Турции втором квартале, когда ВВП страны обвалился на 11% к первому кварталу и почти на 10% в годовом выражении. И если уровень сокращения потребительских расходов и инвестиций бизнеса оказался относительно небольшим (соответственно, на 8,6% и на 6,3%), то турецкий экспорт во втором квартале рухнул сразу на 35,3%. Третий квартал оказался более успешным — туристический сезон в Турции все же не был полностью сорван, а в производственной сфере был отмечен рост заказов.

Последнее обстоятельство позволило международному рейтинговому агентству Fitch улучшить прогноз для турецкой экономики на текущий год: вместо падения ВВП на 3,9% теперь ожидается спад на 3,2% - но никак не рост, пусть и символический, о котором заявляют власти страны. Ухудшение макроэкономических показателей прогнозировали и другие внешние наблюдатели. В июльских материалах Аналитического центра при Правительстве РФ приводятся оценки Европейской комиссии, согласно которым экономика Турции может сократиться на 5% в годовом выражении, а пессимистичный сценарий ОЭСР предполагал еще более глубокое падение ВВП Турции — 8,1%. По оценкам МВФ на середину года, уровень инфляции в Турции в этом году, как и в следующем, составит 12%, в то время как безработица в 2020 году окажется на уровне 17,2%, а в 2021 году —15,6%.

Но турецкие власти за последние месяцы уже не раз демонстрировали готовность идти на манипуляции со статистикой. Например, Институт статистики Турции отменил публикацию ключевых показателей туристической отрасли за «карантинный» II квартал, которые не могли не оказаться провальными. А Берат Албайрак, утверждая, что Турция завершит 2020 год без спада в экономике, определенно попытался выдать желаемое за действительное в ситуации, когда руководитель его страны намекнул на готовность ввязаться в очередной военный конфликт. Однако рынок обмануть не удалось, и в тот же день турецкая лира обновила очередной минимум к доллару — 7,85 пункта. С конца ноября прошлого года, когда стартовал очередной и практически безостановочный цикл ослабления лиры, она потеряла в цене около 37%, хотя власти предпочитают делать вид, что ничего критичного не происходит. 30 сентября Албайрак, представляя трехлетнюю экономическую программу правительства, заявил, что вообще не смотрит на курс лиры.

Между тем о серьезности проблем с национальной валютой на прошлой неделе напомнил Центробанк Турции, который 24 сентября принял решение повысить свою ключевую ставку сразу на два процентных пункта, до 10,25% годовых. Тем самым был завершен цикл снижения ставки, начавшийся в июле прошлого года, когда ее значение составляло 24%. На такой политике настаивал Эрдоган, рассчитывая, что снижение ставки позволит и дальше накачивать экономику кредитом, стимулируя производство и экспорт. В середине прошлого года ему удалось продавить досрочный уход с должности пытавшегося отстаивать независимость от исполнительной власти председателя турецкого ЦБ Мурата Четинкая (новым главой регулятора стал его заместитель Мурат Уйсал), после чего ставка стала стремительно снижаться.

По итогам прошлого года турецкий экспорт действительно обновил рекорд 2018 года на 2% (до $ 180,5 млрд), что при быстром сокращении импорта позволило сократить внешнеторговый дефицит Турции почти вдвое — с $ 54,3 млрд до $ 29,9 млрд. Но одновременно был вновь запущен процесс девальвации лиры, который удалось приостановить путем повышения ставки, а он привычно ускорил инфляцию, снова достигшую двузначных значений. Пришествие коронавируса заставило турецкий ЦБ вслед за центробанками других развивающихся экономик продолжить снижение ставки, что вновь ударило по лире, а после снятия карантинных ограничений инфляция превысила ожидаемый уровень, и это заставило ЦБ поднять ставку. По итогам этого года инфляция в Турции ожидается на уровне 10,5%, превышающем июльский прогноз в 8,9%.

Еще одним соображением в пользу повышения ставки стали риски кредитного пузыря. В этом году турецкие банки во главе с «большой тройкой» Halkbank, Vakıfbank и Ziraatbank продемонстрировали самые высокие за последние 13 лет темпы роста как корпоративного, так и розничного кредитования, но одновременно увеличилась доля «плохих» кредитов, а также подскочила инфляция. Тем не менее, власти продолжали призывать банки к заливанию экономики деньгами ради быстрого роста — краеугольный принцип экономической политики Эрдогана который год остается неизменным.

Но самым уязвимым местом турецких финансов оказались государственные резервы. Уже в первом квартале чистые резервные активы турецкого ЦБ (валютная часть золотовалютных резервов минус внешние обязательства) сократились на 26%, до $ 26,9 млрд, из которых примерно половина пришлась на средства, привлеченные у банков через своп-операции. Без учета этих средств, по оценке внешних наблюдателей, чистые резервы ЦБ снизились до минимального за 12 лет уровня $ 14,9 млрд. Но власти Турции предпочитают оперировать более красивым показателем совокупных резервов. В июне Эрдоган, заявив, что Турция в ближайшее время может войти в десятку крупнейших экономик мира, сообщил, что валютные резервы Нацбанка снова превысили $ 93 млрд.

Одновременно с тратой резервов, сопровождавшей падение экспортных доходов, Турции пришлось наращивать внешний долг. К концу июля он установил очередной рекорд — 1,72 трлн лир, или $ 234,15 млрд, увеличившись всего за месяц на 80 млрд лир ($ 11,15 млрд). Это обстоятельство не осталось без внимания международного рейтингового агентства Fitch, которое понизило долгосрочный рейтинг дефолта Турции (и прежде находившийся на спекулятивном уровне) до уровня ВВ в иностранной валюте и BB+ в национальной валюте с негативным прогнозом в обоих случаях. Потребности Турции во внешнем финансировании агентство оценило в $ 229 млрд, отметив такие негативные для экономики страны факторы, как увеличение дефицита счета текущих операций, осложнение условий привлечения внешних средств, скачок инфляции и последствия снижения курса лиры для частного сектора, имеющего существенные объемы долга в иностранной валюте.

Кроме того, эксперты Fitch отметили снижение уровня доверия к экономической и монетарной политике турецких властей, которая стала все более зависимой от позиции одного человека — Реджепа Тайипа Эрдогана. Сомнений в адекватном восприятии турецким президентом экономических реалий западным аналитикам добавило выступление Эрдогана на XII Международной исламской конференции по экономике и финансам, которая состоялась в Стамбуле в середине июня. В своей речи Эрдоган объявил ислам ключом к выходу из экономического кризиса, призвав к превращению Стамбула в центр исламских финансов и экономики, а также наращиванию инвестиций в инфраструктуру за счет расширения исламских финансовых инструментов.

В дальнейшем Эрдоган продолжал излучать оптимизм по поводу ситуации в турецкой экономике — например, в середине сентября по случаю открытия нового участка магистрали к северному побережью Мраморного моря он заявил, что страна преодолела большую часть экономических последствий пандемии. Тем временем последние события сигнализируют о новых нарастающих проблемах.

Несмотря на то, что Турция быстро открыла свои курорты для иностранцев, турпоток в страну показал резкий спад. За семь месяцев в стране побывали 5,44 млн иностранных туристов — почти впятеро меньше, чем за тот же период 2019 года, а в августе спад зарубежного турпотока составил более 71%. Как следствие, в дополнение к падению экспорта товаров резко снизился приток живительной для турецкой экономики валюты и в сфере услуг, а заявленные недавно намерения властей страны привлекать на курорты больше гостей из исламских стран наподобие Индонезии, Бангладеш и Пакистана выглядят еще одной попыткой выдавать желаемое за действительное. Курортный сезон-2020 показал, что самыми преданными Турции отдыхающими остаются граждане постсоветского пространства — в августе самое большое количество иностранцев прибыло из России (773 тысячи), а на третьем месте после Великобритании оказалась Украина (256 тысяч).

По итогам августа турецкий ЦБ сообщил о новом сокращении своих резервов, которые в совокупности снизились до $ 83,8 млрд, то есть на $ 10 млрд за два месяца, прошедших с момента заявления Эрдогана о грядущем прорыве Турции в топ-10 крупнейших экономик мира. Объем валютных резервов Турции в августе упал на 14,1%, до $ 38,8 млрд, а расходы на погашение различных обязательств (по валютным депозитам и ценным бумагам) выросли на 2,8%, до $ 25,6 млрд. В сентябре их объем оказался еще выше — $ 26,3 млрд.

Еще до того, как Нацбанк Турции представил свежие данные о резервах, очередной сигнал тревоги прозвучал со стороны рейтингового агентства Moody’s, которое снизило кредитный рейтинг страны до минимального для Турции уровня В2, сопоставимого с рейтингами Египта, Ямайки и Руанды. В качестве трех ключевых факторов снижения рейтинга аналитики назвали уязвимость страны к внешним рискам, которая все более складывается в кризис платежного баланса, нежелание или неспособность государственных институтов страны решать проблемы с рисками национальной кредитоспособности и истощение фискальных резервов, которые на протяжении многих лет были источником уверенной платежеспособности страны.

Между строк этих формулировок легко просматриваются сомнения международных экспертов в том, что власти Турции адекватно оценивают текущую ситуацию в финансах, и эти опасения незамедлительно подтвердил лично Эрдоган, заявив, что «ваши рейтинги ничего не значат». Однако цифры, приведенные Moody’s, определенно свидетельствуют, что ситуация зашла слишком далеко. По оценке агентства, к началу сентября валовые валютные резервы Турции (исключая золото) сократились с начала года примерно на 40%, до $ 44,9 млрд, но при вычитании из этой суммы резервов банков по обязательствам в иностранной и национальной валюте и TL, чистые валютные резервы окажутся почти равными нулю.

Турция, добавляют аналитики, уже испробовала ряд мер по увеличению валовых резервов, в том числе утроение своповой линии с Катаром до $ 15 млрд, о котором удалось договориться летом, и повышение резервных требований банков, но по любым меркам это исключительно низкий буфер по сравнению с предстоящими платежами по внешнему долгу. Кроме того, на снижение рейтинга Турции от Moody’s повлиял повышенный уровень геополитических рисков сразу по нескольким направлениям — напряженные отношения с США, Евросоюзом и соседями по Восточному Средиземноморью. Теперь же к этому набору добавляется еще и стремление Эрдогана поучаствовать в «окончательном решении» карабахского вопроса единственно возможным для турецкого президента способом — военным.