Эрдоган и Стамбульская конвенция: задушить феминизм и стать центром ислама

13 августа должно состояться совещание президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана со своими однопартийцами из Партии справедливости и развития по вопросу выхода Турецкой Республики из Конвенции Совета Европы «О предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием». Данное событие имеет важное значение для будущего Турции, определив пути её дальнейшего развития. Как же соотносится Стамбульская конвенция с идеологией Партии справедливости и развития и ценностями турецкого общества?

Президент Эрдоган и его партия придерживаются идеологии не только пантюркизма, но и панисламизма. Превращение Святой Софии в мечеть символизировало возврат Турции к неоосманизму и подчеркивало намерение стать лидером исламского мира. Официально Эрдоган и его партия выступают за повышение рождаемости, ограничение абортов и контрацепции, идеалом считается, чтобы у женщины было трое детей. Почему же турецкий президент и его однопартийцы с конца 2019 года критикуют с просемейных консервативных позиций конвенцию, которую Турция подписала и ратифицировала?

Смотрим пункт 2 статьи 2:

«Сторонам предлагается применять данную Конвенцию ко всем жертвам домашнего насилия. При соблюдении положений данной Конвенции, Стороны уделяют особое внимание женщинам — жертвам насилия по гендерному признаку».

Пункт C статьи 3 раскрывает определение «гендерного признака»:

«„Гендерный“ означает социально-закрепленные роли, поведение, деятельность и характеристики, которые определенное общество рассматривает как соответствующие женщинам и мужчинам».

В Турции, прошедшей модернизацию при Ататюрке, не хуже Европы и Америки знают о подмене, содержащейся в этом определении. Религиозные и светские люди знают, что юридическое равенство полов относится к равенству мужчин и женщин в законе. Иное дело «гендерное равенство». Англицизм gender (гендер) подменил слово sex, обозначающее биологический пол (поэтому в пункте 3 статьи 4 конвенции через запятую упомянуты «сексуальная ориентация» и «гендерная идентичность»).

Научно признано существование двух полов — мужского и женского. А гендер — модель социокультурного поведения, никак не связанная с биологией. Именно это позволяет сторонникам ЛГБТ для продвижения трансгендеров отменять и не употреблять слова «мужчина» и «женщина». Более того, современные феминистки, поддерживающие Стамбульскую конвенцию, и не скрывают, что их задача — не борьба за права женщин, а стирание любых различий между мужчинами и женщинами при подавлении первых. Их позиция не имеет ничего общего с феминизмом первой волны, подразумевавшим юридическое равенство полов. В конвенции идеи современного феминизма прослеживаются в пункте d статьи 3:

«„Насилие в отношении женщин по гендерному признаку“ означает насилие, которое направлено на женщину, потому что она является женщиной, или же несоразмерно затрагивает женщин».

Пункты A и B статьи 3 также вызывают жесткую критику:

a) «насилие в отношении женщин» понимается как нарушение прав человека и форма дискриминации в отношении женщин и означает все акты насилия по гендерному признаку, которые приводят или могут привести к физическому, сексуальному, психологическому или экономическому ущербу или страданиям в отношении женщин, включая угрозы таких актов, принуждение или произвольное лишение свободы, независимо от того, происходит ли это в публичной или частной жизни;

b) «домашнее насилие» означает все акты физического, сексуального, психологического или экономического насилия, которые происходят в кругу семьи или в быту или между бывшими или нынешними супругами или партнерами, независимо от того, проживает или не проживает лицо, их совершающее, в том же месте, что и жертва.

Объясним данные положения. Феминистки и ЛГБТ-активисты специально говорят не о «насилии», а о «домашнем насилии». Они целенаправленно работают над тем, чтобы внедрить идею о пагубности семьи как общественного института, связать ее с местом совершения преступлений. Преступления, направленные против жизни и здоровья, свободы, чести и достоинства личности, половой неприкосновенности и половой свободы личности, караются в уголовных кодексах во всех странах. Главная задача — это правоприменительная практика.

Кроме того, в Турции стали догадываться об истинных целях ЛГБТ-движения и продвигаемых им документов. Для феминисток, ЛГБТ и сторонников ювенальной юстиции не существует презумпции невиновности. Достаточно пустить слух о якобы имевшемся «экономическом насилии» со стороны мужа (отказ жене оплатить её капризы) или «психологическом насилии» отца (побуждение детей к добросовестной учёбе), чтобы начать травлю и преследование этого человека. Кроме злонамеренной деятельности соответствующих активистов и организаций подобное может возникнуть и при наличии расплывчатых юридических формулировок.

Возможно, глава Управления по делам религии Али Эрбаш имел в виду это в своём выступлении в Конье в июле 2019 года:

«Мы видим, что ряд извращений продвигается с помощью определенных девизов, таких как „гендерное равенство“… Представление о том, что женщина отказывается быть матерью, а мужчина отказывается быть отцом, является извращением, противоречащим природе, и на протяжении всей истории эта концепция отвергалась и осуждалась всеми системами верований. Они выходят за пределы своих возможностей и закапывают их в землю: женщины, отказывающиеся быть матерями, и мужчины, отказывающиеся быть отцами, доходят до того, что выходят замуж друг за друга, что может стать проблемой не только для мусульман, но и для всего человечества».

Взятый из лексикона американских и европейских новых левых термин «патриархальный» означает «мужской». А для борьбы с «патриархатом» феминистки привлекают упомянутые в 9-й статье Стамбульской конвенции «неправительственные организации и гражданское общество». Но самым одиозным является пункт 1 статьи 12:

«Стороны принимают все необходимые меры по внедрению изменений в социальных и культурных моделях поведения женщин и мужчин с целью искоренения предрассудков, обычаев, традиций и любой иной практики, которые основаны на идее неполноценности женщин или стереотипных представлениях о роли женщин и мужчин».

В данном случае речь идет о социальной инженерии и попытке насильственно изменить как биологическую, так и духовную природу человека в худшую сторону. То, что речь идет именно о социальной инженерии и переформатировании людей, говорит пункт 1 статьи 14:

«Стороны предпринимают, когда это целесообразно, необходимые шаги по включению педагогического материала по таким вопросам, как равенство между женщинами и мужчинами, нестереотипные гендерные роли, взаимное уважение, урегулирование конфликтов в межличностных отношениях без применения насилия, насилие по гендерному признаку в отношении женщин и право на личную неприкосновенность, адаптированного к развивающимся способностям обучающихся, в официальные учебные программы и на всех уровнях образования».

О похожих вещах говорил Али Эрбаш во время проповеди 24 апреля 2020 года:

«О люди! Ислам считает прелюбодеяние одним из самых больших харамов. Он осуждает ассимиляцию людей Лота и гомосексуализм. Какая мудрость стоит за этим? Мудрость, стоящая за этим, заключается в том, что она приносит болезни и гниют поколения. Каждый год сотни тысяч людей подвергаются риску заражения ВИЧ-инфекцией, которую ислам считает тяжким грехом, и в исламской литературе называет его прелюбодеянием из-за незаконного и внебрачного совместного проживания. Давайте сражаться вместе, чтобы защитить людей от этого зла».

Для Турции Стамбульская конвенция является серьёзной угрозой национальной безопасности, противоречащей неоосманизму. Эрдоган сумел в ноябре 2018 года выдавить из страны фонд «Открытое общество» Джорджа Сороса, известный своими программами по продвижению ЛГБТ и феминизма. Одним из обвинений в адрес Сороса была поддержка фондом протестующих на площади Таксим в мае — августе 2013 года, где были социалистические феминистки, зеленые, ЛГБТ-активисты, анархо-коммунисты, социалисты и коммунисты.

Иными словами, на Турции была опробована концепция репрессивной толерантности представителя Франкфуртской школы Герберта Маркузе, согласно которой революционными субъектами, свергающими буржуазную христианскую культуру (в турецком варианте это исламская культура), являются эмигранты, национальные и сексуальные меньшинства, граждане слаборазвитых стран и другие. Кроме политического воздействия, угрозой от Стамбульской конвенции является разрушительное воздействие на демографию Турции, ведущее к снижению рождаемости ниже уровня воспроизводства. Низкая рождаемость не только приведет к старению населения и удару по экономике, но и к отсутствию потенциала для борьбы за лидерство в исламском мире. Коэффициент рождаемости в Турции в 2019 году уже упал до 1,88 на женщину при необходимом уровне воспроизводства 2,3.

Тревожным сигналом является проникновение идей новых левых в ислам. Самым ярким проявлением турецкого евроислама является открытая в июне 2017 года в здании протестантской церкви (Берлин) мечеть «Ибн-Рушд — Гёте» с имамом-женщиной Сейран Атеш, выросшей в турецко-курдской семье. Эта мечеть отличается экуменизмом (в ней могут молиться сунниты, шииты и алавиты), феминизмом (не приветствуется ношение бурок и никабов, проповедуется гендерная идеология, мужчины и женщины вместе молятся) и идеологией ЛГБТ-сообщества.

Несмотря на то, что Диянет и Университет Аль-Азхар осудили Атеш, сам прецедент представляет опасность. Характерно, что в сентябре 2019 года Сейран Атеш заявила о себе:

«Я — феминистка и борюсь против патриархата, откуда бы он ни происходил. От христианства, от ислама — без разницы».

Также о серьезности проблемы говорит тот факт, что в последние годы турецкая полиция вынуждена регулярно разгонять гей-парады и демонстрации феминисток в Стамбуле.

Для Турции Стамбульская конвенция имеет и внешнеполитическое значение. Конвенцию подписал Европейский союз, он же добился того, что большая часть стран-членов, за исключением Болгарии, Чехии, Венгрии, Литвы, Латвии и Словакии, ратифицировала эту конвенцию. Так как Европейский союз — это секулярно-интернациональное интеграционное объединение, то Турции, реализующей политику неоосманизма, с ним не по пути. Более того, в программной статье Александра и Джорджа Соросов в New York Times было написано о необходимости евроинтеграции стран Балканского полуострова (Албании, Сербии, Северной Македонии, Черногории, БиГ и Косово) с помощью Балканского союза, для того чтобы США и Европейский союз могли противостоять влиянию Турции, России и Китая в регионе).

Эта программа противоречит неоосманизму и панисламизму, продвигаемым президентом Эрдоганом. Далее, с помощью структур, связанных с Соросом, мусульманам Боснии и Герцеговины, Албании и Косово их правительства навязывают гендерную идеологию и проводят гей-парады, что наряду с другими факторами не могло не привести к резкому снижению рождаемости в этих странах.

Эта идеология и результаты её реализации доказывают связь неомарксизма с евро-атлантизмом, тем более что один из главных идеологов неомарксизма Герберт Маркузе, поддержавший в 1968—1969 годах студенческие протесты в США и Европе, в 1943—1945 годах работал в Управлении стратегических служб США (внешняя разведка, предшественник ЦРУ), а в 1945—1951 годах — в аналитических подразделениях Госдепартамента.

Возможно, для принятия решения Эрдогану и его однопартийцам следовало бы принять во внимание позицию российских мусульман. Муфтий Москвы и главный имам Московской соборной мечети Ильдар Аляутдинов от имени российских мусульман 13 декабря 2019 года раскритиковал разрушительный законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации», особо продвигаемый депутатом Оксаной Пушкиной (фракция «Единая Россия») и содержащий многие положения, взятые из Стамбульской конвенции. Поэтому к турецкому президенту появляется много вопросов. Главный из них — если Эрдоган позиционирует себя как защитника всех мусульман, то как он может выступить в защиту мусульман Балканского полуострова и России от Сороса и Оксаны Пушкиной (а он, подобно османским султанам, считает себя покровителем российских мусульман), если его родная Турецкая Республика не вышла из Стамбульской конвенции?

От решения Эрдогана зависит позиция союзного с Анкарой Азербайджана. 6 марта 2020 года посол Европейского союза в Азербайджане Кестутис Янкаускас заявил следующее:

«Во всех проектах ЕС в Азербайджане гендерный вопрос является приоритетным. Положительным было бы, если Азербайджан присоединился к Стамбульской конвенции».

Таким образом, принятие Стамбульской конвенции он пытается напрямую связать с многосторонним сотрудничеством Азербайджана и Европейского союза. Однако, как и в случае с Россией, Турцией и Польшей, проблема внутрисемейных отношений заключается в правоприменительной практике, являясь частным случаем проблемы исполнения законов. Случай с Азербайджаном особенно примечателен тем, что, несмотря на высокий уровень отношений с ЕС, 11 декабря 2014 года власти вынудили фонд «Открытое общество» Джорджа Сороса покинуть страну.

Кроме того, и у Турции, и у Азербайджана нет причин идти на уступки ЕС в данной сфере, так как Анкара и Баку сохраняют невраждебные отношения с США, которые, в свою очередь, стремятся ослабить ЕС и Германию с помощью санкций против «Северного потока — 2», Брексита и поддержки стран Восточной Европы, недовольных политикой Брюсселя, Берлина и Парижа. Более того, даже в случае победы Джо Байдена на президентских выборах отношения США с ЕС, а особенно с франко-германским тандемом, не улучшатся, так как ЕС — это такой конкурент США, которого легче всего ослабить из-за военно-политической слабости и зависимости от НАТО.

Поэтому для Эрдогана Стамбульская конвенция станет вторым после Святой Софии маркером. Если он одобрит выход из нее, то Турция станет одним из центров исламского мира. Если же нет, то турецкого президента будут воспринимать как псевдоисламского политического деятеля. Для Азербайджана же Стамбульская конвенция означает сохранение или отказ от многовекторной внешней политики. Поэтому при любом исходе решение турецкого президента будет иметь далеко идущие последствия.