«Экосистема» цифровой монополии: аппетиты Сбербанка вышли из-под контроля

Обеспечив для себя доминирование на российском рынке финансовых услуг, Сбербанк принялся активно поглощать ведущие компании Рунета — в поле его интересов уже оказались такие платформы, как «Яндекс», Rambler, Mail.ru, «2ГИС» и другие, а также десятки аффилированных с ними структур. Очевидно, что расширение того, что Сбербанк называет модным словом «экосистема», давно вышло за пределы собственно банковской деятельности и банковского регулирования, хотя источник средств, необходимых для столь масштабной кампании слияний и поглощений, сосредоточен именно в сфере банковских услуг. Особое положение в российской банковской системе позволяет Сбербанку привлекать деньги на исключительно выгодных условиях, диктовать свои условия клиентам и получать сверхприбыли, о которых другим игрокам банковского сектора можно только мечтать. Между тем пресловутая «экосистема» вызывает все больше неудобных вопросов со стороны граждан, которые регулярно сталкиваются как с диктатом цифрового монополизма, так и с резко участившимся кибермошенничеством.

Процесс скупки Сбербанком крупнейших платформ Рунета стал заметен еще в прошлом году, а в последние месяцы на фоне проблем, которые большинство российских компаний испытывают в связи с новым экономическим кризисом, этот тренд стал еще более заметен. Для понимания масштаба происходящего — краткая выборочная хронология событий.

В августе прошлого года Сбербанк закрыл сделку по приобретению 46,5% пакета акций Rambler Group у компаний AN&N миллиардера Александра Мамута и Era Capital, в результате чего их доли в холдинге снизились, соответственно, до 46,5% и 7%. Основной причиной продажи Rambler Group, в которую, помимо портала Rambler, входят Afisha.ru, Lenta.ru, Gazeta.ru, сервис интернет-рекламы Begun.ru, легендарная блог-платформа LiveJournal.com и ряд других известных сетевых ресурсов, похоже, стали крупные долги. По данным источников РБК, представленным весной прошлого года, сумма сделки составила 9−11 млрд рублей (для понимания масштаба этой суммы для Сбербанка достаточно привести всего один показатель: чистая прибыль крупнейшего российского банка в прошлом году составила 870,1 млрд рублей). При этом, как сообщали СМИ, продавцы пакета Rambler Group денег на руки не получили — все средства планировалось направить на развитие медиахолдинга, а также сделка позволила рассчитаться по его долгам. Не исключено, что вскоре Сбербанк получит контрольный пакет акций Rambler Group — в начале июня все тот же РБК сообщил, что банк начал переговоры о снижении доли Александра Мамута в холдинге до 40%.

Месяц назад также стало известно, что Сбербанк подписал обязывающие документы по сделке по приобретению картографического онлайн-сервиса «2ГИС», о которой говорилось уже год. В рамках сделки стоимостью 14,3 млрд рублей Сбербанк должен получить 72% «2ГИС» от его прежних владельцев — инвестфонда Baring Vostok, основанного находящимся под уголовным преследованием в России американца Майкла Калви, и структур бизнесмена Леонида Богуславского. Еще 3% «2ГИС» получит совместное предприятие Сбербанка и Mail.ru Group. Об их совместных бизнес-начинаниях стало известно в июле прошлого года, когда было объявлено о создании на паритетных началах компании, основными активами которой должны стать сервис доставки еды Delivery Club и служба такси «Ситимобил». Будущую стоимость новой компании Mail.ru Group и Сбербанк оценивали в 100 млрд рублей.

Месяц назад агентство Reuters со ссылкой на собственные источники сообщало и об интересе Сбербанка к покупке крупного пакета акций (до 30%) онлайн-магазина Ozon — третьего по выручке в этом сегменте в России. В качестве механизма вхождения в его капитал, по данным Reuters, является дополнительная эмиссия акций Ozon, после чего Сбербанк смог бы стать третьим крупнейшем совладельцем платформы вместе с АФК «Система» Владимира Евтушенкова и все тем же фондом Baring Vostok.

Эта новость появилась незадолго до того, как Сбербанк объявил о «разводе» с еще одним гигантом Рунета — компанией «Яндекс». Судя по официальному релизу Сбербанка, выход из партнерства, продолжавшегося с 2013 года, окажется для него исключительно выгодным. Продажа «Яндексу» 45% в компании Yandex.Market B.V. (бренды «Яндекс.Маркет», «Беру», «Суперчек» и др.) за 42 млрд рублей должна принести Сбербанку чистую прибыль около 20 млрд рублей, а одновременно Сбербанк с существенным дисконтом к рыночной стоимости — всего примерно за 2,4 млрд рублей — выкупил 25-процентную долю в компании «Яндекс.Деньги» — теперь этот сервис полностью принадлежит Сбербанку. Как пояснил глава Сбербанка Герман Греф, раздел активов понадобился в связи с тем, что «между экосистемами Сбербанка и „Яндекса“ существует сильная конкуренция, которая создает проблемы».

Об истинных масштабах «экосистемы» Сбербанка можно только догадываться — одно только вхождение в капитал Rambler Group обеспечило ему доступ к 56 млн уникальных пользователей цифровых активов холдинга. Учитывая подобный охват аудитории, не требуются даже небезызвестные конспирологические гипотезы, связанные со Сбербанком, — априори понятно, что Сбербанк фактически устанавливает монопольный контроль над российской сферой цифровых услуг. И это направление экспансии лежит вне компетенций регулятора финансового рынка — Банка России, а благосклонность к Сбербанку антимонопольных органов не вызывает никаких сомнений.

При этом в «экосистему» Сбербанка втягиваются и бизнесы, которые отнюдь не ассоциируются с приставкой «эко». Например, в мае прошлого года Сбербанк через цепочку аффилированных компаний стал владельцем 80% Антипинского НПЗ в Тюменской области — крупнейшего независимого нефтеперерабатывающего актива в стране. Вхождение Сбербанка в капитал предприятия состоялось после того, как оно оказалось на грани банкротства в связи с огромной долговой нагрузкой (основным кредитором Антипинского НПЗ, как можно легко догадаться, являлся Сбербанк), а в отношении его бывшего основного владельца Дмитрия Мазурова были возбуждены уголовные дела. В дальнейшем среди владельцев завода появились структуры, связанные с Государственной нефтяной компанией Азербайджана (SOCAR), а Сбербанк подал в отношении компаний Мазурова многомиллиардные иски. Кроме того, в ноябре прошлого года компания «Сбербанк инвестиции» стала владельцем Афипского НПЗ в Краснодарском крае — еще одного предприятия из сферы интересов Мазурова, которое теперь контролирует группа «Сафмар» Михаила Гуцериева.

Этот очень беглый и далеко не полный обзор активности Сбербанка в сфере слияний и поглощений наводит на логичный вопрос: за чей счет весь этот банкет?

Ответ на него просматривается в опубликованных в начале мая материалах Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА), посвященных Сбербанку. В них, в частности, приводятся данные об условиях привлечения Сбербанком средств населения, которые являются более выгодными в сравнении с прочими участниками банковского рынка: «Данные средства, составляя наибольшую долю в обязательствах банка (около 56%), являются фактором поддержания стабильно высокого значения чистой процентной маржи (NIM). По расчету АКРА, по итогам 2019 года она составила 5,3% при среднерыночном показателе на уровне около 4% за аналогичный период».

Несмотря на очевидно непривлекательные ставки депозитов в сравнении с многими другими ставками, Сбербанк неуклонно наращивает портфель вкладов населения. По данным «Банки.ру», с конца прошлого года по нынешний май он увеличился почти на 5%, с 12,9 трлн до 13,5 трлн рублей. Для сравнения, объем вкладов физлиц во втором по этому показателю среди российских банков ВТБ на 1 июня составлял 4,3 трлн рублей.

Как следствие, Сбербанк имеет возможность извлекать гигантскую чистую прибыль как в абсолютных, так и в относительных показателях. «Доминирующее положение на российском банковском рынке позволяет Сбербанку задавать более выгодные для него ориентиры по ценовым условиям основных активных и пассивных операций. В 2019 году доля Сбербанка в прибыли всего банковского сектора РФ в сравнении с предыдущим годом снизилась и составила около 40%, однако мы ожидаем роста данного показателя по итогам 2020 года на фоне прогнозируемого общего снижения объемов банковской прибыли», — указывают аналитики АКРА, и пока их прогноз подтверждается текущими фактами.

По данным свежего исследования агентства «Национальные кредитные рейтинги» (НКР), в мае по сравнению с апрелем прибыль российских банков (без учета санируемых) упала в три раза, с 35,5 млрд рублей до 12,2 млрд, а без учета результатов неизменно прибыльного Сбербанка система вообще сработала в минус, показав в мае убыток в 33 млрд рублей против апрельской прибыли в 24 млрд. В мае балансовый убыток зафиксировали 163 банка против апрельских 140. Возобновившиеся в последние дни отзывы банковских лицензий свидетельствуют о продолжении тренда на монополизацию российского банковского сектора — нынешний кризис переживут далеко не все кредитные организации, а воспользуются этим, естественно, «крупные рыбы».

В июне, следует из недавнего релиза Сбербанка, его чистая прибыль составила 62,3 млрд рублей, а за все первое полугодие достигла 337,5 млрд рублей. Это заметно меньше, чем за тот же период прошлого года (444,2 млрд рублей, по данным «Банки.ру»), но прибыль других российских банков (тех, у которых она еще остается) даже близко не сопоставима с этими показателями, к тому же у Сбербанка с недавних пор появились новые возможности поддерживать свою прибыль.

В первую очередь речь идет, конечно же, о получившем скандальный резонанс решении ввести комиссию за любые переводы на сумму более 50 тысяч рублей в месяц в размере 1% от суммы трансакции (но не более тысячи рублей с перевода) — именно так Сбербанк отреагировал на необходимость отменить «банковский роуминг» за переводы между регионами. Кроме того, Сбербанк упразднил бесплатный лимит на перевод денег через банкоматы — за перечисление любой суммы этим способом теперь взимается комиссия в размере 1%. Недовольство пользователей «экосистемы» Сбербанка вызвали и другие решения — например, на форумах банковских клиентов встречаются сообщения о том, как недавние «путинские» выплаты на детей автоматически списывались со счетов в целях погашения различных задолженностей, а взамен государственной программы «кредитных каникул» предлагались собственные инициативы в этом направлении.

Результат очередного проявления комиссионной самодеятельности не заставил себя ждать: чистый комиссионный доход Сбербанка за первое полугодие вырос на 7,4% год к году до умопомрачительных 227,5 млрд рублей — как пояснили в банке, в основном это произошло в результате увеличения чистых доходов от расчетно-кассовых операций на 14,8% и двукратного роста доходов от брокерского обслуживания. За первое полугодие доходы Сбербанка только от комиссий за переводы составили 31 млрд рублей, хотя тенденция к их росту наблюдалась и раньше. Как следует из аналитики АКРА, в 2017—2019 годах доля чистых комиссионных доходов в структуре операционных доходов Сбербанка до создания резервов выросла с 21,8% до 26%. В целом причина этого понятна: комиссии приносят банкам гораздо более простой и гарантированный доход, чем кредитование российской экономики.

Параллельно со стремительным разбуханием цифровой «экосистемы» Сбербанка в России происходит фактически неконтролируемый рост всевозможных видов киберпреступлений. Выражение «звонок из колл-центра Сбербанка» уже давно стало сетевым мемом — сообщения об очередных мошенниках, выдающих себя за представителей крупнейшего банка страны, появляются практически ежедневно. И если судить по недавнему пресечению деятельности псевдоколл-центра Сбербанка в московском СИЗО «Матросская тишина», то их деятельность имеет индустриальный размах.

В первом квартале количество киберпреступлений в России выросло на 83,9%, а общие потери российской экономики от киберпреступлений в 2020 году могут составить порядка 3,5 трлн рублей — примерно на триллион больше, чем годом ранее, заявил несколько дней назад зампред правления Сбербанка Станислав Кузнецов. Причина происходящего, по его мнению, очевидна: рост киберпреступности спровоцировала пандемия коронавируса. Однако подобная аргументация выглядит, мягко говоря, неубедительно, учитывая то, что до середины марта, то есть практически до конца первого квартала, коронавирус почти не влиял на повседневную жизнь россиян.

Проблема, надо думать, состоит в том, что погоня за цифровизацией всего и вся, похоже, резко опередила возможности кибербезопасности — мошенники идут если не на шаг впереди, то ненамного отстают. Очередным подтверждением этого стали недавние сообщения в соцсетях о том, что мошенники научились использовать сервисы Сбербанка по открытию счетов, чтобы отправлять потенциальным жертвам СМС с официального номера банка для подтверждения подлинности звонка.

Размах цифрового рвения банкиров и чиновников определенно не соответствует и тому, что можно назвать цифровой культурой населения — и откуда ей, спрашивается, взяться, если самой моде на цифровизацию среди российской элиты без году неделя? Отсюда, собственно, и пресловутые конспирологические гипотезы об истинных целях цифровизации и «чипизации», хотя ставить неудобные вопросы определенно нужно в несколько иной плоскости. Тотальная цифровизация, особенно в российском ее исполнении, определенно являет собой нечто прямо противоположное тому представлению о глобальной сети, которое было у ее отцов-основателей, видевших в интернете и новых ИТ-технологиях возможность для большего равенства людей.

Поэтому стремительное наступление цифрового тоталитаризма финансовых «экосистем» неизбежно поставит вопрос о том, по-прежнему ли возможна и в каких формах сетевая демократия. Пока единственным спонтанным популярным ответом на цифровое наступление, похоже, остается уход в старый добрый кэш — в разгар коронавирусного карантина спрос на наличность в России достиг рекордного уровня: по данным ЦБ, в середине мая с банковских счетов в среднем снималось 10−50 млрд рублей в день. Силы отдельно взятых банковских клиентов и организованной машины цифровизации определенно неравны, но это вовсе не значит, что ее возможности тотального контроля безграничны.