В Тегеране нарастает ощущение паники: Израиль в фокусе

Портал mignews.com опубликовал аналитическую статью Александра Гольцекера, израильского телеведущего, продюсера и публициста, под заголовком «Игра в решительность».

Кого отправили к гуриям? Почему именно его и именно сейчас? И ради чего полстраны сидело в укрытиях?

Сразу после ликвидации командира северного крыла «Исламского джихада» в секторе Газа Абу аль-Аты глава правительства сделал специальное заявление. Среди прочего он сказал буквально следующее:

«Мы ликвидировали опасного террориста, но мы не заинтересованы в эскалации».

Это заявление прозвучало под звуки сирен тревоги в израильских городах от Сдерота до Тель-Авива и сразу после публикации специальных распоряжений Службы управления тылом. Распоряжений, подобных которым не было со времен войны в Персидском заливе. В переводе на арабский, а точнее, на язык Газы, это означает: «Виноваты. Не сдержались. Готовы понести заслуженное наказание».

Я ни в коем случае не умаляю достижений армии и службы безопасности ШАБАК в операции «Черный пояс». Это было филигранное исполнение. Все 50 часов, которые продолжалась операция, указывают на высочайший уровень готовности к любому развитию событий. Причем по обе стороны пограничного забора. Все, начиная от сбора информации о местонахождении Абу аль-Аты и вплоть до оперативных действий по ликвидации ракетных расчетов, исполнялось наилучшим образом. Особенно порадовал высокими показателями «Железный купол».

Вообще, главным достижением операции стало возвращение в сознание граждан безоговорочной веры в нашу армию. Такой, как была когда-то, задолго до Второй ливанской. За это низкий поклон и безграничная благодарность. А теперь последует большое и жирное НО.

На вопрос журналистов о том, почему именно сейчас было принято решение о ликвидации Абу аль-Аты, член военно-политического кабинета и министр юстиции Амир Охана ответил: «Так выстроились звезды». Уверен, что он не лукавил и не пытался скрыть от общественности истинные причины. Он просто их не знал. И это — наша главная проблема.

Вероятно, я разочарую всех тех, кто облегченно вздохнул в надежде, что Израиль вернулся к политике точечных ликвидаций лидеров террора. Ликвидация Абу аль-Аты этого не означает. То есть, конечно, лучше позже, чем никогда, и что-то, чем ничего, но в таком деле важно разобраться в деталях.

Когда всерьез обсуждаются перспективы военного конфликта на границе с сектором Газа, в расчет принимаются доводы и аргументы, основанные на здравом смысле. Разумеется, субъективно, с точки зрения каждой из сторон. Например, пытаясь предугадать решения и действия лидера ХАМАСа в Газе, Йехи Сануара, мы принимаем во внимание его личные интересы в организации, популярность ХАМАСа в глазах населения сектора, его позиции в Каире, Дамаске и Катаре и так далее.

Так вот, Абу аль-Ата, — по сути, глава «Исламского джихада» в Газе, хоть и формально являлся лишь командиром Северной дивизии, — выпадал за скобки суждений, основанных на здравом смысле. Он не вписывался в планы ни одной из сторон, имеющих прямое отношение к конфликту, и являлся лишь исполнителем воли своих иранских спонсоров. Его совершенно не заботило благосостояние жителей сектора, он не зависел от катарских дотаций и египетских посредников.

В борьбе с «сионистским формированием» он был чересчур усерден — даже с точки зрения руководства «Исламского джихада» в Дамаске. Он был неуправляемым в арабской иерархии и тем самым представлял особую опасность. Но у этой медали есть и вторая сторона. Уже давно было понятно, что его смерть, мягко выражаясь, не станут оплакивать ни в Газе, ни в Каире, ни даже и в Дамаске.

В связи с этим возникает ряд вопросов.

Во-первых, что помешало Нетаньяху принять решение о проведении операции «Черный пояс» полтора года назад? В ответ на ракетные обстрелы, террор воздушных шаров и подзаборную войну. Известно, что этот вопрос, в том числе конкретно по Абу аль-Ате, тогда поднимался на заседании военно-политического кабинета по инициативе министра обороны Либермана. Летом 2018-го, во время школьных каникул, можно было провести подобную операцию с гораздо меньшим ущербом для экономики.

Во-вторых, надо бы все-таки определиться. Что послужило основным аргументом для решения о ликвидации Абу аль-Аты? Необходимость обезвредить в его лице «тикающую бомбу» или тот факт, что никто не будет сожалеть о его смерти? В секторе осталось еще достаточно таких «бомб», и смерть многих из них точно так же не станут оплакивать в нашем регионе. За минувшие полтора года мы могли бы неоднократно в этом убедиться, и, возможно, сегодня руководство страны могло бы смотреть в глаза жителям юга, а теперь и центра с меньшим чувством вины.

Только не надо нас пугать тем, что это чревато бессонными ночами в бомбоубежищах. В результате мы получили именно такие ночи, но не сконцентрированные в конкретном временном периоде, а неравномерно размазанные по всему календарю, и, что главное, без перспективы выхода из ситуации.

В-третьих, самое главное — как мы выходим из операции «Черный пояс»? Собственно, как обычно. Так называемое прекращение огня, после которого продолжают звучать сирены тревоги. Уже не раз упомянутая мной формула «тишина в обмен на относительную тишину» продолжает набирать обороты. Относительная тишина со стороны сектора Газа пополнилась возможностью безответных ракетных обстрелов израильских городов. Тишина с нашей стороны усугубилась обязательством относиться более лояльно к «маршам возвращения» у пограничного забора и еще неизвестно какими поблажками террористам.

Есть, правда, одно новшество. В затянувшийся межвыборный период военно-политический кабинет пополнился новыми министрами, которым не терпится делиться суждениями о том, что якобы на самом деле произошло в ходе операции «Черный пояс». В частности, их просто распирает гордость за верный расчет на то, что ХАМАС воздержится от прямого участия в конфликте. Это тонкое разделение на ХАМАС и НЕ ХАМАС — оно для военной разведки и службы безопасности ШАБАК. Так сказать, не для средних умов. Мы уже однажды, всей страной, проводили четкую грань между правительством Ливана и «Хезболлой». Во что это вылилось — мы знаем. Чем закончится — пока неизвестно. Так что до создания стабильного правительства и, соответственно, военно-политического кабинета пусть лучше пока ориентируются по звездам. По крайней мере, будет ясно, кто виноват. (mignews.com)

Портал 9tv.co.il опубликовал аналитическую статью Амира Тахери, сотрудника Института Гэйтстоуна, в прошлом (1972−1979 гг.) главного редактора иранского издания «Кайхан», в переводе Александра Непомнящего, под заголовком «Крушение лживых фасадов».

Крайне любопытно наблюдать за тем, как в течение последних двух недель контролируемые государством иранские СМИ вынуждены справляться с неизбежной необходимостью сообщать новости о народных протестах, всколыхнувших Ливан и Ирак.

Вначале официальная линия состояла в том, что волнения отражают возмущение, вызванное скудными экономическими показателями и низким уровнем предоставляемых государством услуг. По сути, этот нарратив повторял освещение теми же СМИ прошлогодних общественных протестов в самом Иране — как бы подразумевая немыслимость предположения о том, что «народ», к слову упоминаемый всегда как некая абстракция, может не разделять убеждения об исключительном достоинстве самой правящей системы, а уже тем более способен восстать против неё.

На следующем этапе протесты были представлены свидетельством неспособности властей правильно отреагировать на массовое недовольство. И наконец, теперь восстание изображается как результат зловещего заговора «врагов ислама», включая, разумеется, традиционно подозреваемых «сионистов» и прочих «агентов американского Большого Шайтана».

Поэтому нынче тегеранские СМИ советуют «властям» в Бейруте и Багдаде подавить общественный протест «всеми необходимыми средствами». Так, один из пропагандистов посоветовал иракскому премьер-министру Адилю Абдул-Махди «перебить лидеров мятежа», укрывающихся в высотном здании «турецкого ресторана» в центре Багдада (ставшего оплотом и символом восстания), употребив в отношении протеста религиозное понятие «фитна» — искушение, отклонение от истинного пути.

И вероятно, не случайно издание «Кайхан», отражающее, как считается, взгляды «верховного лидера» Али Хаменеи, стало призывать к «активным действиям» против протестующих в Ливане за несколько дней до того, как отряды уличных боевиков «Хезболлы» и «Амаль» атаковали штаб демонстрантов в Бейруте.

Вместе с тем, любой, кто внимательно следит за освещением этих протестов в государственных иранских СМИ, без особого труда сумеет уловить нарастающее в Тегеране ощущение паники: а что, если мы становимся свидетелями восстаний на окраинах, аналогичных тем, что, разразившись в своё время в сателлитах СССР на территории Восточной и Центральной Европы, в итоге обрушили всю Советскую империю?

На протяжении долгих лет Тегеран пытался позиционировать свою экспансионистскую стратегию на Ближнем Востоке как исключительный успех не только Исламской революции, но и иранского национализма. Недаром в опубликованном уже посмертно интервью генерал КСИР Хоссейн Хамадани, хвастаясь «спасением» сирийского лидера Башара Асада от поражения и смерти — в тот самый момент, когда у президента и его соратников уже были собраны чемоданы для бегства, — не преминул подчеркнуть, что это появление иранской армии на Средиземном море стало первым со времён доисламского властителя шахиншаха Хосрова Парвиза, правившего в VII веке нашей эры.
Тот же нарратив обнаруживается и в сообщениях о Йемене. Иранцам рассказывают, как при сасанидском шахиншахе Хосрове Ануширване (в VI веке нашей эры) персидская армия во главе с Вахразом была направлена в Йемен, чтобы изгнать эфиопских захватчиков, объясняя, что сегодня Иран делает то же самое, отправляя «оружие и советников» хуситам, стремящимся изгнать на этот раз «захватчиков» арабских.

В Ираке, с точки зрения тегеранских пропагандистов, Исламская Республика не просто имеет право вмешиваться во внутренние дела суверенного государства, но якобы даже обязана «защитить» иракских шиитов и курдов — членов «нашей великой семьи».

Что же касается Ливана, ведущая роль Исламской Республики в этой стране подаётся как естественное продолжение отношений, начавшихся ещё при Сефивидах в XVI веке, когда множество ливанских шиитских священнослужителей прибыло в Иран для оказания помощи в распространении шиизма.

Нет сомнений, что поначалу эта грандиозная стратегия хомейнистов достигла определённого успеха — Тегеран расширил своё влияние на Ближнем Востоке малой кровью. Да и финансовые затраты на формирование этой псевдоимперии были не таким уж значительными. По самым общим оценкам, расходы Ирана за последние четыре десятилетия на завоевание доминирующего положения в Ливане, Сирии, Ираке и Йемене составили лишь около 40 миллиардов долларов. Газета «Кайхан» хвастливо сравнила эту цифру с «восемью триллионами долларов, которые, по словам Трампа, были потрачены на Ближнем Востоке американцами и ни к чему не привели».

Вместе с тем, создавая свою империю, аятоллы совершили большую ошибку: они предотвратили появление подлинно местных властей, в том числе и национальных армий, пусть зависимых, но всё же способных совместно друг с другом контролировать ситуацию. Именно так в своё время британцы добились определённого успеха в Индии, предоставив власть множеству махараджей, набобов и сардаров, пользовавшихся у местного населения некоторой легитимностью, в то время как безопасность субконтинента обеспечивалась регулярной армией, набранной преимущественно из местных жителей, — как правило, представителей этнических и конфессиональных меньшинств. Аятоллы же пренебрегли чужим опытом. В результате формальные государственные структуры в Сирии, Ливане, Ираке и Йемене стали лишь фальшивыми фасадами, скрывающими тот факт, что реальная власть в стране сосредоточена в руках лидеров военизированных группировок, таких как ливанская «Хезболла», иракская «Хашд аш- Шааби», действующая в Сирии и набранная из пакистанских шиитов «Лива Зайнабиюн», или хуситы.

При этом, заметим, что после недавней атаки на саудовские нефтяные установки хуситы узнали о своей мнимой «причастности» к операции из сообщений иностранных СМИ, цитирующих иранские источники. Тегеран даже не счёл нужным предупредить хуситов о том, что те будут упомянуты в качестве инициаторов и исполнителей атаки, прежде чем заявить об этом мировым СМИ.

В 2017 году генерал Исмаил Каани, второй человек в иерархии КСИР после Касема Сулеймани, заявил на съезде Корпуса стражей Исламской революции о том, что реальная власть во всех вовлечённых в противостояние странах сосредоточена в руках «сил сопротивления, связанных с нашей революцией». Сам же Сулеймани в первом из когда-либо данных им интервью выразил это ещё яснее, сообщив, что не видит в Ливане ничего хотя бы отдалённо напоминающего государственные институты.

Разумеется, эта модель стала повторением эксперимента, осуществлённого над самим Ираном, где формальные государственные структуры, включая президента, кабинет министров, различные министерства и даже регулярную армию, являются лишь фасадом для пресловутых параллельных структур «государства в государстве», которые и обладают реальными полномочиями.

В своё время Советская империя создала аналогичную модель в странах-сателлитах, где даже сами коммунистические партии были всего лишь фасадом. Вся эта конструкция, однако, стала разваливаться, когда марионетки, в том числе и лидеры некоторых местных компартий, принялись уходить в отставку или даже вступать в оппозицию. Нынешний кризис в ближневосточных сателлитах Ирана вполне может пойти по той же схеме. Как и Советский Союз, нынешний хомейнистский режим, испугавшись, способен попытаться остановить исторический процесс силой.

Но, если это и случится, скорее всего, Тегеран потерпит неудачу точно так же, как когда-то и СССР, потерявший всех своих вассалов. Этот процесс может ещё больше ускориться, если те, кто сегодня формирует фасад власти в вассальных Ирану странах, найдут в себе смелость уйти в отставку, позволяя созданным иранцами структурам взять на себя ответственность, соразмерную той реальной власти, которой они сегодня обладают за кулисами.

Хуситы, клан Асада, «Хезболла», «Хашд аш-Шааби» и прочие подобные группы — просто марионетки в сюрреалистическом шоу, управляемые анонимными кукловодами из Тегерана. То, что они, в свою очередь, скрываются за собственными марионетками, играющими роль президентов или премьер-министров, лишь добавляет ещё больше абсурда. Чуть больше тысячи лет назад выдающийся персидский политик Низам аль-Мульк отметил, что кажущееся законным вовсе не обязательно таковым является, а худшую из тираний порождают именно те, кто, будучи наделён властными полномочиями, не обладает необходимой для этого силой. Народы ближневосточных стран освобождаются от наведённого на них из Тегерана морока, и вряд ли аятоллы в силах это предотвратить. (Источник на английском.)