Интеллигент-душегуб Олег Соколов. Его достоевщина и его бесы

Потрясшее в последние дни до основания российское информационное пространство дело интеллигента-душегуба доцента Олега Соколова — это достоевщина в чистейшем, кристальнейшем виде, более того, представленная в форме «петербургского культурного текста». Это очевидный (но в реальности) сиквел «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского, продолженный в эпоху постмодерна, только все в тех же старых и хорошо знакомых декорациях — прóклятого при основании города на Неве.

Петербург у Достоевского в «Преступлении и наказании» — это не просто место действия, но главный герой сложного психологического романа. Район новейшего «Преступления и наказания» в исполнении доцента Соколова в Санкт-Петербурге такой же. Посмотрите на план города. Вот там, на юг, через несколько кварталов по адресу Набережная канала Грибоедова, 104 жила в своей квартире старуха-процентщица Алена Ивановна со сводной сестрой Лизаветой. А вот там — в каморке, в доме по адресу Столярный переулок, 5 жил убивший их студент университета Родион Раскольников. И жилище новейшего душегуба — доцента Олега Соколова становится третьей точкой в петербургском треугольнике «Преступления и наказания» — последний адрес: Мойка, 82, квартира 85. Дом на набережной, внизу, в цокольном этаже ресторан с характерным названием на вывеске: «Идиотъ» — вот именно так с «еръ» на конце. Название отсылает нас к другому знаменитому психологическому роману Достоевского. Вот только слово по старым правилам орфографии следовало бы написать с «і», вот так: «Идіотъ». Сюда, к подъезду, исходной точке известных хождений к Мойке доцента Соколова предприимчивые устроители уже стали водить экскурсии «гостей нашего города».

Мойка с ее скелетами, гранитная набережная, Фонарный мост. Дальше, если идти прямо по набережной от дома с квартирой Соколова к Почтамтскому мостику, находим по соседству с жильем душегуба здание Главного следственного управления по городу. Там, конечно же, сидят современные пристав Порфирий Петрович с письмоводителем Заметовым. А еще дальше, направо за Неву, будет тот самый Университет, где душегубы — один, романный Раскольников был студентом, другой, реальный доцент Соколов — учил студентов, а среди них соблазняемых им девиц. В университет на занятия ходил и приятель Раскольникова — студент Разумихин. В нашем реальном случае туда ходила и жертва душегуба Соколова — его аспирантка и соавтор по десяти статьям, опубликованным в 2017 и 2018 годах в «Клио» и «Трудах кафедры истории Нового и новейшего времени» — той самой, по которой они числились.

Теперь об аллюзиях уже собственно преступления доцента Соколова. В ночь на 8 ноября 2019 года стареющий мужчина в припадке ревности убил содержанку и молодую любовницу — свою «Настасью Филипповну» — аспирантку Анастасию Ещенко. Труп «Настасьи Филипповны» Соколов расчленил и по частям стал выбрасывать в Мойку напротив ресторана «Идиотъ». На этом занятии он и попался.

«Наполеон» в романе «Преступление и наказание» упомянут Достоевским 46 раз.

«Уж не Наполеон ли какой будущий и нашу Алену Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?» — брякнул вдруг из угла Заметов.

Достоевский связал индивидуализм безрелигиозной и аморальной личности эпохи модерна с развенчанной фигурой Наполеона как прообраза всех современных писателю индивидуалистов и проповедников идеи «сильной личности».

«Наполеон его [Раскольникова] ужасно увлек, то есть, собственно, увлекло его то, что очень многие гениальные люди на единичное зло не смотрели, а шагали через, не задумываясь. Он, кажется, вообразил себе, что и он гениальный человек, — то есть был в том некоторое время уверен. Он очень страдал и теперь страдает от мысли, что теорию-то сочинить он умел, а перешагнуть-то, не задумываясь, и не в состоянии, стало быть человек не гениальный. Ну, а уж это для молодого человека с самолюбием и унизительно, в наш век-то особенно…».

В новейшем реалити-сиквеле «Преступления и наказания» тема Наполеона не просто повторена — она заполняет собой всю личность новейшего преступника. Доцент Соколов — это homo ludens (человек играющий), по определению Йохана Хейзинга. Карнавал с переодеванием затрагивает не просто внешнюю сторону с мундиром и треуголкой, но и сущностное содержание личности преступника. Доцент Соколов требовал, чтобы товарищи по карнавалу называли его «Сир», т. е. французским вариантом обращения «Ваше Величество», используемым подданными применительно к королю или императору. В костюмированных играх доцент Соколов всегда играл, будучи облаченным во французский генеральский мундир Grande Armée — за французскую сторону, в качестве предводителя «французского» карнавального войска.

Более того, Соколов посвятил себя переписыванию истории, играя в Наполеона и за Наполеона. Для этого из «физика» он стал «лириком». После дневного физмата Соколов закончил вечернее отделение истфака ЛГУ, потом здесь же аспирантуру у проф. Ревуненкова и стал дипломированным специалистом-историком. Из карнавального хобби он делает профессию, а профессию историка ставит на службу своему псевдофранцузскому костюмированному карнавалу. Соколов создает серию популярно написанных как бы «исследований» наполеоновских войн, а на практике — апологии своего героя Наполеона и его военных кампаний, включая и 1812 год с нашей Отечественной войной.

На этой стезе карнавал Соколова обретает реальность. Он становится зарубежным грантовым историком. «Мы всегда ждали от него великих дел. Его со всех стран приглашают. Все ему оплачивают, даже дорогу, только приезжайте», — рассказала в интервью мать душегуба с Мойки — Людмила Соколова о зарубежных «достижениях» своего сына. Вот французский президент Жак Ширак награждает доцента Соколова кавалером учрежденного Наполеоном Ордена Почетного легиона за пропаганду и популяризацию исторического французского милитаризма. В результате Соколов обретает на грудь своего карнавального костюма настоящую красную ленту и настоящую звезду настоящего французского Ордена Почетного легиона.

Далее на сцену новейшего «Преступления и наказания» выходят «Бесы» — другая аллюзия на Достоевского. В 2017 году известный «Бес» сетевого сообщества Евгений Понасенков в серии издательства АСТ «Скандалы истории» выпускает в свет свою «монографию» с провокационным названием «Первая научная история войны 1812 года». Потом Понасенков в 2018 году вновь переиздает эту свою работу, но теперь увеличенным тиражом. Недипломированный «историк» Понасенков в своей «Первой научной истории», а потом на площадке Youtube обвиняет дипломированного «историка» Соколова в плагиате. Здесь на выручку Соколову приходят два других сетевых «Беса» — блоггеры Гоблин и Клим Жуков, которые придают «патриотический» флер скандалу. «Историк» Соколов появляется в студии у Гоблина и дает долгие разъяснения насчет того, кто из них двоих — Соколов или Понасенков — историк, а кто нет. За этим в Сети следует перепалка между Соколовым и Понасенковым. Образуются сообщества фанов — две противостоящие друг другу «партии» — одна за Понасенкова, другая за Соколова. Проходит серия реальных судебных процессов. Деньги на них собирают в Сети. Сообщество «друзей Понасенкова» и сам Понасенков засыпали административные инстанции жалобами на Соколова.

По существу же дела о «плагиате» можно сказать следующее: и «историк» Соколов, и «историк» Понасенков, упражняясь на поле ревизионистской бонапартиады и связанной с ней русофобии, пришли независимо друг от друга к одинаковой задумке: российский император Александр I из-за сугубо личной и глубоко подсознательной вражды к Наполеону направлял Россию на войну с любезной сердцу Францией. Российский император нападал, а французский император оборонялся. И невиноватый он. Ведь Наполеон противился войне 1812 года и делал все возможное, чтобы ее избежать. В рассматриваемой нами достоевщине «историки» Соколов и Понасенков представляют из себя тип образованного и интеллигентного Смердякова из «Братьев Карамазовых», рассуждающего на манер последнего:

«В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».

Бонапарта, заметим, впору любить юношам-идеалистам в возрасте 14−18 лет. Благодаря знаниям и компетентным специалистам, в дальнейшем личность «великого корсиканца» будет внушать только отвращение. Сумасшедшая революция и военный маньяк Бонапарт с его самоистребительными войнами — вот те факторы, что уничтожили французскую культурную и прочую гегемонию в Европе.

А Смердяков-Понасенков оказался той самой кусачей блохой, которая больную собаку чует и ест. В день сообщения о преступлении Соколова «Бес» Понасенков сиял от торжества. Торжествует он и сейчас. Ведь в СМИ пишут о нем как о «историке», который «предупреждал» насчет Соколова.

Сам Понасенков также пребывает в состоянии постоянного карнавала. Вот он актер, а вот — телеведущий и режиссер. Или просто — гений. А тут он — оперный певец. А здесь автор мемуаров. А дальше уже — публицист. А вот еще там — признанный ученый-историк — создатель «Первой научной». В современном «Преступлении и наказании» по своей позе, самолюбованию, картинности Понасенков — это «другой» альтернативный «Наполеон», соперничающий с «Наполеоном» Соколова. В итоге «Наполеон» Понасенкова сокрушает «Наполеона» Соколова с разгромным счетом Ватерлоо. Святая Елена — маленький остров для Соколова по его преступлению. Ждет Соколова острог.

«Наполеон, пирамиды, Ватерлоо — и тощая гаденькая регистраторша, старушонка, процентщица, с красною укладкою под кроватью, — ну каково это переварить хоть бы Порфирию Петровичу!.. Где ж им переварить!.. Эстетика помешает: полезет ли, дескать, Наполеон под кровать к „старушонке“! Эх, дрянь!..»

Будет ли Наполеон ножовкой пользовать! Эх, опять дрянь.

Среди декораций этой новейшей российской трагедии гадливейшей российской интеллигенции особняком стоит Истфак СПбГУ на Васильевском острове на Менделеевской линии. Место, где работал искавший там девиц душегубец Соколов, нуждается в отдельном комментарии. В разгар скандала на телевизионном шоу у Малахова на сцену вывели директора Института истории СПбГУ (бывшего Истфака) доктора исторических наук профессора Абдуллу Хамидовича Даудова — бывшего президента чеченского «Вайнахского конгресса». Получается, совсем кончились Мавродины (В.В. Мавродин — советский историк, доктор исторических наук, специалист по истории древнерусской государственности и этнической истории русского народа. — EADaily ) на петербургском истфаке. Почти 20-летняя управленческая диктатура декана Игоря Яковлевича Фроянова (1982—2001) опустила кадры. Ничтожества, которых Фроянов привел на факультет, его ученики, все в последний личный управленческий кризис Фроянова предали своего учителя. С 1980-х годов факультет под управлением декана Фроянова и его преемника и ученика Дворниченко медленно и неуклонно деградировал. В 2012 году в условиях борьбы внутренних группировок преподавателей назначенный деканом чеченец Даудов стал той самой компромиссной фигурой, которая из-за своей «чужеродности» и «отстраненности» стала устраивать всех.

На шоу у Малахова профессор Абдулла Даудов в отношении творчества своего подчиненного доцента Соколова высказался в таком смысле: «С нами работал прекрасный лектор, признанный ученый, прекрасный оратор». Спрашивается, проф. Даудов хоть что-нибудь понимает в проблемной историографии и в актуальных смыслах современного «исторического ревизионизма» в России? Специалист ли сам историк Даудов? В этой связи весьма показательно, что на кафедре истории народов СНГ, которой по совместительству с директорством руководит проф. Даудов, работает другой знаменитый грантовый исторический ревизионист — проф. Татьяна Геннадьевна Таирова. Проф. Таирова с ее Мазепой вполне себе стоит доц. Соколова с его Бонапартом. Проф. Таирова не убивает и не расчленяет студентов, поэтому и дальше работает на истфаке. Но проблема в том, что на уровне идентичности проф. Таирова чуть-чуть расчленяет и убивает народ и страну.

В заключение. Так уж символически совпало по Санкт-Петербургскому университетскому истфаку, что 7 ноября 2019 года за несколько часов до преступления Соколова на Мойке скончался бывший преподаватель Истфака проф. Лев Самуилович Клейн. Здесь следует пояснить, что «игры в переодевания» со студентами, за которые доцент Клейн в свое время в СССР получил реальный срок за мужеложество в полтора года заключения, смотрятся сейчас детской шалостью по сравнению с тем, что вышло в итоге из современных «игр» со своими студентками у доцента Олега Соколова.

А тем временем «Бесы» продолжают водить свой долгий информационный хоровод вокруг «Преступления и наказания» на Мойке доцента Соколова. Вот подбор весьма характерных на этот счет заголовков:

«Считал ее своей невестой». «Наполеон» признался в убийстве «Жозефины».
Раскрыты семейные тайны историка-убийцы Олега Соколова.
Обвиняемый в убийстве аспирантки историк попросил принести ему очки.
Обвиняемый в убийстве историк Соколов попросил камеру с телевизором.
Арестованному за убийство историку Соколову принесли в изолятор очки.
Убивший студентку историк Олег Соколов «был дилером при Батурине».
«Утопил человека». Историка Соколова в молодости судили за гибель ученого.
Историк Олег Соколов надел в суд кроваво-красный свитер.
Историк-расчленитель едва не отправил на тот свет свою мать.
Историк-расчленитель планировал прочитать лекцию после убийства аспирантки.
«Женщины, вино и лошади — это его девиз».
«Стены комнаты тряслись». Соседка историка Соколова вспомнила день убийства.
Череп из Мойки оказался учебным материалом. Историку Соколову назначат психиатрическую экспертизу.
СК проверит данные о других преступлениях обвиненного в убийстве доцента.
«Наполеона» Соколова, расчленившего студентку, проверят на причастность к другим преступлениям.
Директор по коммуникациям ордена Почетного легиона Алиса Бутей сообщила радиостанции «Говорит Москва», что президент Франции будет решать вопрос о лишении историка награды.
Адвокатом Соколова выступает президент Международной коллегии адвокатов «Почуев, Зельдин и партнеры»…

Дмитрий Семушин