Турция будет с Западом, отвоевывая себе свободное пространство — интервью

Пойдёт ли президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган после резолюции Палаты представителей Конгресса США о признании геноцида армян в Османской Турции на еще большее обострение отношений с США или попытается нормализовать отношения? Приведут ли создаваемые американцами перед Эрдоганом экономические проблемы к его поражению на будущих выборах в Турции? Станут ли бывшие соратники Эрдогана реальной конкуренцией ему? На эти вопросы армянскому ИАЦ VERELQ ответил директор Института востоковедения НАН Армении академик Рубен Сафрастян.

— Как Эрдоган будет реагировать на действия американских конгрессменов? Попытается отыграть назад и нормализовать отношения с Вашингтоном? Или наоборот — пойдет на еще большее обострение?

— Это очень сложный вопрос, тут надо учитывать несколько факторов. Во-первых, Турция неоднократно, на протяжении последних десятилетий, заявляла, что если её партнёры будут предпринимать какие-то меры по признанию геноцида, Анкара, в свою очередь, сделает ответные шаги. Конечно, в этом случае Турция пойдёт на ответные меры в отношении США. Другой вопрос, что они бумерангом отразятся на самой Турции. Во-вторых, предсказать реакцию Эрдогана сложно. Он может пойти на обострение, но может в определённой степени устуить Соединённым Штатам. Это очень интересный вопрос. Мы имеем пример перед глазами, когда США вводили кратковременные санкции против Турции из-за ареста американского пастора Эндрю Брансона. Мы видели, как Эрдоган прилюдно клялся, что турецкие власти ни в коем случае не отпустят Брансона, но когда США ввели свои санкции в течение буквально нескольких дней финансовое положение Турции резко ухудшилось, и до сих пор чувствуются последствия того шага Вашингтона.

То, что партия Эрдоган проиграла выборы мэра Стамбула, думаю, в какой-то мере связано с тем, что в результате американских санкций финансовое положение Турции ухудшилось, в частности, резко усилилась инфляция, это ударило по населению. Как следствие, возникло недовольство политикой Эрдогана именно в Стамбуле, в самом крупном турецком городе. Это не сельская местность, где такое не сильно ощущается. Поэтому люди голосовали против.

США, конечно, имеют реальные возможности навредить Турции. Если Анкара примет какие-то ответные меры, то Вашингтон отреагирует, причём не теми символическими шагами, которые были после ввода турецких войск на северо-восток Сирии. Если США предпримут более или менее реальные меры, то Турция пострадает, и сам режим Эрдогана тоже. Но, с другой стороны, зная характер Эрдогана и наблюдая за его действиями в течение последних лет, я бы не сказал, что он отличается таким уж сильным рационализмом. Возможны с его стороны и какие-то иррациональные действия, которые могут привести к отрицательным последствиям для Турции.

— Вы упомянули поражение партии Эрдогана на выборах мэров Стамбула и Анкары. Ему с трудом удалось одержать победу на президентских и парламентских выборах в прошлом году. Можно ли ожидать на будущих выборах поражения Эрдогана? Тем более с учетом создания его бывшими влиятельными однопартийцами новой партии.

— Я склонен предполагать, что если каких-то ещё более серьезных провалов во внутренней политике не будет, провалов катастрофического характера, то Эрдогану удастся сохранить свое лидирующее положение и ведущую позицию своей партии. Конечно, процесс создания новой партии, в том числе и его видными сторонниками, начался. Но тут надо учитывать, что все-таки это личности, которые не имеют той харизмы, которой обладает Эрдоган. Не случайно, что поражения были в Стамбуле и Анкаре. Это крупные города, где население больше вовлечено в финансовые процессы, экономическую жизнь. А в сельских местностях, то есть в центральных областях, на востоке Турции — там другая обстановка. Люди там живут больше сельскохозяйственным трудом и они в стороне от политических процессов. Среди них, насколько я вижу, авторитет Эрдогана довольно высок. Он играет на их таком отношении к себе, и, думаю, что он как опытный игрок сохранит за собой этот электорат, который будет решающим и на будущих выборах.

Абдулла Гюль, Ахмет Давутоглу, Али Бабаджан могут иметь влияние в каких-то политических или околополитических кругах Стамбула и Анкары, на часть членов парламента от партии Эрдогана. Но не думаю, что они бы имели серьезное количество сторонников среди основного электората Эрдогана.

— Если завтра Эрдоган проиграет выборы, Турция вернется к старой прозападной политике? Или нынешний курс независимого игрока к сближению с Россией и Ираном уже не изменить?

— Этот вопрос требует серьезного анализа. Учитывая имперское прошлое Турции, её военный потенциал, то, что до последних лет она довольно быстро развивала свою экономику (рост был примерно 8% в год), тот потенциал, который накопила эта страна, США и Западу будет все труднее удерживать Турцию в своей «упряжке». Конечно, Запад, Соединенные Штаты, НАТО — это стратегический выбор Турции после Второй мировой войны, когда СССР оказывал серьезное давление на Турцию в 1945—1947 годах. Это выбор Турции, её элиты. Но тогда Турция была другой. Ныне она уже накопила определенный потенциал, ведет стратегическую линию на достижение лидерства в регионе, и она будет продолжать эту политику, думаю, и без Эрдогана. Если вместо Эрдогана будет более предсказуемый политик, то и политика Турции станет более предсказуемой. Так или иначе, но Анкара будет стараться быть лидером региона. И на пути к достижению этой цели она готова пойти на определенное ухудшение отношений с США, Западом, НАТО.

Вместе с тем турецкая элита, вне зависимости от того, какая её часть придет к власти после Эрдогана, не готова резко изменить стратегию Турции, не готова выйти из союза с США, покинуть НАТО, пойти на союз с Россией или Ираном. Это не альтернатива для Турции, потому что Россия и Турция остаются геостратегическими конкурентами на Южном Кавказе и лругих регионах.

То же самое на Ближнем Востоке — здесь есть амбиции Турции и Ирана. Так что союза Турции с Россией и Ираном не будет. Турция будет стараться действовать в рамках общей политики Запада, но, конечно, всё больше и больше отвоевывая себе пространство для самостоятельных действий.

— Можно ли сказать, что благодаря соглашениям Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана удастся сохранить армянскую общину и христианский элемент на Ближнем Востоке в целом? Или христианство здесь — это уже прошлый этап истории?

— Процесс дехристианизации Ближнего Востока активизировался в течение последних лет, он идет вне зависимости от политики Турции. Христианство возникло на Ближнем Востоке. Ближний Восток — это колыбель христианства, но сейчас мы наблюдаем исход христиан, в том числе и армян, из стран Ближнего Востока. Так что этот процесс идет вне зависимости от Турции. Конечно, действия Турции в северной Сирии, не только эти, но и предыдущие, подхлестывают данный процесс. Это факт. Но, как мне представляется, в рамках этого соглашения, которое было достигнуто между Турцией и Россией, и это в какой-то степени признал и сам Эрдоган в своих выступлениях в Турции, обсуждался вопрос не только армян, но и ассирийцев, то есть различных групп христианского населения. Эрдоган не сказал конкретно об армянах, но, думаю, и об армянах шёл разговор между Путиным и Эрдоганом. Поэтому я склонен считать, что в регионе, который будут совместно патрулировать российская военная полиция и турецкие военные, Россия будет стараться сделать так, чтобы местное христианское население не пострадало от турецкого присутствия. Конечно, определенные гарантии в этой связи Россия со стороны Турции получила.