«Война Казанского кремля» против России: в ход пошла татарская филология

В декабре 2019 года будет два года, как казанское интернет-издание «Бизнес-Онлайн» («БО») объявило «гибридную войну» России. Сейчас по ресурсам татарских националистов расходится своего рода «вундерваффе» — интервью для того же «БО» «выдающегося татарского филолога» Марселя Ахметзянова, заведующего отделом древних рукописей Института языка, литературы и истории (ИЯЛИ) Академии наук Республики Татарстан (АН РТ).

Заголовок интервью также дан во вполне экстремистском ключе: «После захвата Казани Иван Грозный крестил татар силой, до этого не было никаких кряшен». С матчастью у данного вида оружия… пардон, у интервьюируемого, как обычно, плоховато.

Марселю Ибрагимовичу Ахметзянову, «главному филологу татарского языка республики» и махровому русофобу по совместительству, идет 81-й год. Фразы в интервью — просто сборник заметок из советской юмористической рубрики «Нарочно не придумаешь».

«Наше наследие уничтожено. Вплоть до XIX века татарам запрещали печатать книги, добро на издание газет дали только в начале XX века, после революции 1905 года. Все контролировалось цензурой и жандармерией», — поведал Ахметзянов «БО».

Да будет известно аксакалу, что первые печатные книги на татарском языке, набранные арабским шрифтом, появились в России в первой четверти XVIII века. Инициатива принадлежала… царским властям. Во время Персидского похода император Петр I обозначил населенное мусульманами каспийское побережье Северного Кавказа как сферу геополитического влияния России. В качестве проводников влияния России Петербург выбрал мусульманское духовенство из поволжских татар — «старожилов империи». Татарское книгопечатание, ненадолго затихшее во время дворцовых переворотов, расцвело в царствование Екатерины II. В 1778 году в типографии Московского университета увидел свет учебник татарского языка авторства Сагида Халяфина, штатного переводчика с восточных языков Казанского адмиралтейства. Русские издатели согласовывали учебник с татарскими имамами. Татарский улем (мусульманский ученый) мулла Ибрагим Усман редактировал первое в России издание Корана, напечатанное в 1787 году в петербургской типографии Шнорра. Несколько экземпляров из этого тиража приобрела для себя Екатерина II. В 1800 году император Павел I удовлетворил просьбу татар из поволжских губерний, просивших помочь им в снабжении книгами, и передал типографию Шнорра в собственность Казанской гимназии.

Труды очень многих татарских богословов XVIII—XIX вв.еков сохранились до наших дней в рукописных списках, а не в печатном виде. Но причина этому — не культурный геноцид татар в царской России, как утверждает Ахметзянов, а социально- культурная атмосфера в татарской среде. Татарские богословы на полном серьезе спорили, можно ли по канонам ислама мусульманину шить и носить одежду из кожи, выделанной по русскому обычаю. Книга — куда более важная для спасения души мусульманина вещь, чем одежда. Среди татарских мусульманских ученых в ту эпоху не было единого мнения насчет того, можно ли отдавать в русскую печать книги по исламу. По этой причине богословские трактаты создавались и переписывались, как в Средневековье, — на длинных рукописных свитках. Надо также учесть: далеко не все ведущие татарские богословы были лояльны созданной при Екатерине II вертикали ислама с централизованными муфтиятами, созданной по типу османской. Например, умерший в начале XIX века уроженец села Старый Утямыш богослов Абдурахим Булгари, запрещавший татарам пить чай и перенимать русские обычаи, в юности был участником мятежа мусульман против царских властей и даже сидел в тюрьме. Надо напомнить, как имамы-бунтовщики оказывались в царских тюрьмах. Царские жандармы и судьи не могли только своей властью лишить такого имама свободы. Нужны были свидетельства со стороны соплеменников обвиняемого.

Булгари, бунтовщик по характеру, не нашел себе места в созданном царскими властями коридоре возможностей для татарских мусульман, где имам мечети города или большого села имел право на потомственное дворянство, а остальные имамы и муэдзины — на личное. Данная «геноциидальная» и «татарофобская» политика Петербурга заключалась еще и в том, что имамам Северного Кавказа этого права предоставлено не было. Не доверявшая мусульманам с Кавказа царская администрация намеренно внушала татарам, что они как «старожилы империи» — старшие братья для единоверцев с Кавказа, а также степей Казахстана и Киргизии.

Печатные книги и газеты (а также театр) появились у татар в конце XIX века… не по царской милости. А вследствие распространения джадидизма (обновленчества) — просветительских идей крымско-татарского просветителя Исмаила Гаспринского и его учеников, в числе которых был великий татарский поэт Габдулла Тукай. Консервативным татарам, привыкшим к жизни по заветам предков, джадидизм был не по нраву вплоть до 1917 года. Что в целом нормально. Далеко не все русские православные подданные в то время считали богоугодным делом ходить в театр и читать газеты. Вмешательство или невмешательство царской администрации тут никакой роли не играло.

Распространение джадидизма среди тюркских народов Российской империи пришлось на период, когда Европа вошла в эпоху «пробуждения наций». Татары Поволжья стали осознавать себя светской политической нацией в ту же эпоху, когда в Османской империи приобрело популярность движение младотурок. На волне конструирования у мусульман Казанской губернии татарского самосознания в Поволжье пошел процесс стихийной насильственной татаризации через ислам исторически немусульманских народов региона — вотяков (удмуртов), черемисов (марийцев), чувашей… А особенно кряшен. Интенсивнее всего «вербовка» кряшен в татары через принятие ислама происходила в местах, где кряшенские деревни были окружены татарскими населенными пунктами.

Как писал обер-прокурору Святейшего синода Константину Победоносцеву просветитель кряшен востоковед Николай Ильминский, роль проводников принудительной татаризации взяла на себя «опора империи» — татарское дворянство, именитое купечество, выучившаяся в российских университетах татарская интеллигенция. Знать и купцы в этом плане влияли на мусульманское духовенство Поволжья путем подкупов, интриг, семейных связей и т. д., а интеллигенты создавали определенный общественный фон.
Имамы и муфтии, в свою очередь, «мягко давили» на царскую администрацию. А та нередко пасовала. Немаловажно, что к середине — концу XIX века в Поволжье национально ориентированные татары входили в административную вертикаль и давили всех несогласных админресурсом.

Прибавим к этому, что к концу XIX — началу XX века либеральная российская печать клеймила всех православных консервативных священников и епископов как «мракобесов», и к мнению газетчиков подключалась вся русскоязычная «прогрессивная» публика в Москве и Петербурге. Особенно от газетчиков доставалось православному духовенству Поволжья, которое пыталось остановить экспансию насильственной исламизации немусульманских народов региона. «Свободомыслящие» либералы одинаково насмехались как над православием, так и над исламом; как писал Ильминский, «им что Христос, что Мухаммед все едино». Но для проводников исламизации, которая потом перерастет в пантюркизм, либеральные СМИ были союзниками — из серии «враг моего врага — мой друг».

А что на этот счет говорит нам «великий татарский ученый» Марсель Ибрагимович Ахметзянов?

«После захвата Казани Иван Грозный крестил татар силой, до этого не было никаких кряшен. Особенно данный процесс усилился в XVII—XVIII вв. еках, но татары оказали мощное сопротивление. В XIX веке процесс пошел на спад, подключились миссионеры с отличным знанием татарского, арабского языков, Корана. Пытались повлиять словом, убеждением, ненавязчивой критикой основных постулатов ислама, но все это было безуспешно. Поменялись цели и задачи. Начался массовый процесс отпадения в ислам, надо было сохранить хотя бы часть крещеных татар. Ильминский и другие миссионеры поняли, что лучше всего это делать через родной язык, потому стали переводить на татарский язык христианскую религиозную литературу, разработали специальный алфавит на основе русской кириллицы. Надо было разорвать связь с мусульманским миром», — рассказал Ахметзянов «Бизнес-Онлайн».

Да что Вы говорите, Марсель Ибрагимович! Ильминский, изучая быт простых татар в глубинке, находит в их воззрениях больше языческих предрассудков, чем исламских обычаев. Изучая историю Казанского ханства, Ильминский делает вывод: исламизация татарского общества пошла как раз после взятия Казани Иваном Грозным, а до этого исламу следовала только местная знать, да и то поверхностно. На поверхностное, языческое отношение соплеменников к исламу сетовали и многие ведущие татарские богословы XVIII—XIX вв.еков. В XIX веке не кряшены с помощью жандармов изгоняли татар с насиженных мест в Поволжье, а как раз татары кряшен. Заводилами погромов, как правило, были кряшены, под влиянием каких-то причин перешедшие в ислам. Очень знакомая картинка для современного Татарстана…

Раз Ахметзянов такой ведущий специалист по кряшенскому языку, пусть сравнит язык кряшен в XIX веке и старотатарский язык. Кряшен того времени понял бы христианскую литературу на татарском с пятого на десятое и читать бы ее не стал. В современном татарском языке, сформировавшемся уже во время советской власти, наличествуют фарсизмы и арабизмы, которых в кряшенском языке нет. А в старотатарском языке арабизмов и фарсизмов было куда больше. Еще ярче различие кряшен и татар проявляется в быту. К концу XIX века кряшены носили отличную от татар одежду, близкую к русской, в их домах не было мужской и женской половин, как у татар, в избах стояли полати, чего у татар никогда не было. Данные бытовые факты красноречивее всего говорят о кряшенах как о самобытном и отличном от татар этносе.

Чем больше Марсель Ахметзянов откровенничает с «БО», тем более невероятные вещи открываются. К примеру, что тюркский поэт XIII века Кул Гали, оказывается, «был татарином и писал на татарском языке, поскольку жил в Волжской Булгарии». Возможно, ученым в АН Татарстана неизвестно, но версию с булгарским происхождением Кул Гали поставил под сомнение еще великий татарский богослов XIX века Шихабутдин Марджани. Если уж точнее, к булгарам — еще точнее, к роду Айле — приписал Кул Гали татарский историк Таджутдин Ялчыгулов (1767—1838). Почему? Ялчыгулов считал Кул Гали своим близким предком, а далекими предками — Сократа и Александра Македонского. Смешно, но Ялчыгулов действительно так думал. Кроме того, Кул Гали не мог писать на татарском — такого литературного языка в те годы в природе не существовало. Между прочим, тот же род Айле относят к себе современные башкиры. Если родство Кул Гали с Айле все же правда, то Кул Гали не татарин, а башкир. Не думает же Марсель Ахметзянов причислить к татарам, кроме кряшен, еще и башкир?

Современных ногайцев «великий ученый» в татары уже записал:

«Татары никогда не отделяли себя от Ногайской Орды, которая состояла из тех же самых татар. Ногайцы — те же татары. Во главе их стоял человек по имени Ногай. Вплоть до начала XX века казахи называли татар ногаями. Сама Ногайская Орда занимала южные и юго-восточные области современного Татарстана».

По языку современные ногайцы родственны не поволжским татарам, а казахам и каракалпакам, вместе с которыми они входят в кипчакско-ногайскую группу тюркских языков. Живший в конце XIII — начале XIV веков Ногай, о котором говорит Ахметзянов, был внуком седьмого сына хана Джучи, праправнуком Чингисхана. Выходит, что хан Ногай — не татарин, а самый что ни на есть монгол. Правители Ногайской Орды действительно боролись за право главенствовать над Золотой Ордой, но себя и свои кочевья никогда не отождествляли с основным населением Орды. Еще точнее, основные кочевья ногайцев с XIV по XVI век находились на Яике, нынешней реке Урал. Где по Татарстану протекает река Урал, дорогой Марсель Ибрагимович?

В период казанских кампаний Ивана Грозного, закончившихся капитуляцией Казанского ханства, Ногайская Орда была союзницей русского царя. В отличие от татар, ногайцы вплоть до XVIII—XIX вв.ека были кочевниками, их учет осуществлялся по «юртам», то есть семействам. На этногенез ногайского народа в XVIII—XIX вв.еках повлияло пребывание ногайцев среди народов Западного, Северо-Восточного Кавказа, Крыма и северо-западных вилайетов Османской империи. Каким боком тут могли оказаться татары Поволжья, похоже, только один Марсель Ахметзянов и знает.

«Светило татарской филологии» гордится, что его сыновья носят татарские имена. Удивляет, что отец достойных сыновей, раз он такой патриот татарского народа, почему-то величается именем портового города во Франции. А если еще точнее — французским вариантом имени одного из римских первомучеников-христиан. Татарский патриот, мусульманин до мозга костей — и такой казус… Смешно. В отличие от того, что вещает мусульманин Марсель Ахметзянов в своем интервью «БО» о татарском исламе:

«Традиционный татарский ислам какая-то выдуманная вещь. Татарский народ испокон веков в исламе. Какой еще традиционный ислам? Это какая-то непонятная выдумка».

Патриоту Татарстана Ахметзянову что ваххабиты, что запрещенные в России «Братья-мусульмане»* и ИГИЛ* — все едино. Пусть проповедуют в Татарстане, лишь бы только не мозолили его «патриотический» взор православные кресты и не мучил его татарское ухо колокольный звон… Что сказать… Позиция, «достойная» истинного сына своего народа.

«Для упыря нет пустыря, логова для беса нет/ Для недотепы шурале девственного леса нет. Так постарайся же, дружок, все науки изучить. И вскоре правду ото лжи ты сумеешь отличить», — завещал всем юным татарам в 1909 году Габдулла Тукай.

А доктор филологии Марсель Ахметзянов вместо подлинной истории родного народа пихает с помощью нацпропагандистов из «БО» в мозги татарской молодежи псевдонаучные пропагандистские сказки, где есть место и шурале (лешим) и другим чертям в ступах и без ступ…

Как писал Шота Руставели, «что находится в кувшине, то и льется из него». Научным и архивным фондом Института языка, литературы и истории АН Татарстана более 20 лет руководит полуграмотный упрямец, подменяющий своим невежеством науку. Марсель Ибрагимов сам признается, что он — татарин из глубинки, для которого татарский язык был родным, да еще и выходец из семьи партработников — после окончания школы не был принят на татарское отделение истфака Казанского госуниверситета. То, куда метил Ахметзянов, явно не МГИМО — значит, в провале на экзаменах виноват был Ахметзянов. Диплом историка Ахметзянов все же получил, в 30-летнем возрасте. Он, плотник Казанского компрессорного завода, смог одолеть курс вечернего отделения историко-филологического факультета главного вуза Казани. С заводской проходной бывший плотник Ахметзянов сразу попал на научную работу в ИЯЛИ АН Татарской АССР.

И судя по тому, какую линию гнет Ахметзянов в ИЯЛИ, лучше бы он и дальше продолжал работать на заводе. Хороший плотник куда полезнее, чем плохой историк. И если даже плотник плохой, то он, по крайней мере, духовно не развращает татарскую молодежь, настраивая ее на русофобию. У плохого плотника для этого нет возможностей, в отличие от профессора, чиновника или депутата Госдумы.

Кстати, в современном Татарстане стало доброй традицией, что «пироги печет сапожник». Марселя Ахметзянова «прекрасно дополняют» министр образования Татарстана Рафис Бурганов — инженер-механик по образованию, депутат Госдумы Фатих Сибагатуллин — колхозный ветеринар, выпускающий книги по истории Татарстана, где в татары попал в том числе… Мао Цзэдун. В эту компанию хорошо вписывается и директор Института истории имени Марджани АН РТ Рафаэль Хакимов, инженер-транспортник, попавший в среду историков только потому, что в советские годы был ответственным партийным работником. Кандидатская диссертация у «великого татарского историка» Хакимова — по диалектическому материализму. Докторскую диссертацию (тема — развитие федерализма в Российской Федерации) он защитил только в 2009 году, уже будучи директором ведущего исторического института республики и серым кардиналом Казанского кремля. В этом плане есть подозрения, что за Хакимова его докторскую писал «литературный негр». «Исторические познания» Хакимова не выдерживают никакой критики.

Замещение в якобы «суперблагополучной республике» действительных ученых-гуманитариев полуобразованными «нужными людьми» происходит с негласной санкции федеральных органов. И федеральные чиновники вместе с ведущими экспертами из Москвы около 30 лет позволяют Марселю Ахметзянову, Рафаэлю Хакимову и им подобным сеять в Татарстане невежество и русофобию, подрывая таким образом безопасность России. Впрочем, Москва в этом отношении наступает на грабли, оставленные царской администрацией и советской властью. И с этим давно бы пора покончить.

Муса Ибрагимбеков

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ