Университет в Косово: Нить, связывающая нас с Россией, никогда не рвалась

В ноябре 2018 года косовские сепаратисты ввели ряд ограничительных мер в отношении поступающих в Косово и Метохию товаров из Сербии и Боснии и Герцеговины, обложив их стопроцентными пошлинами. Помимо этого, был запрещён ввоз в регион печатной продукции из этих стран, что закономерно повлияло на работу Университета в Косовской Митровице. О том, какие трудности приходится преодолевать этому сербскому вузу и как ему в целом приходится работать на фактически отторгнутой у сербского государства и контролируемой албанскими сепаратистами территории, в интервью EADaily рассказала преподаватель русской литературы, доктор филологических наук Ирина Антанасиевич.

— С какими проблемами столкнулся университет после того, как сепаратистские власти ввели ограничительные меры, согласно которым в том числе запрещается ввоз печатной продукции, что автоматически делает невозможным обновление библиотечных фондов?

— Университету нужна не просто библиотека сама по себе. Нужны и постоянные обновления, потому что если этого не происходит, то нельзя говорить о том, что мы являемся академическим учреждением, ведущим исследования и научную работу. Сейчас обновлять этот фонд очень-очень сложно. Поэтому вопрос формирования университетской библиотеки на новых принципах — один из насущных вопросов сегодня.

Кроме того, есть идея связать воедино все библиотеки в сербских анклавах в рамках одного медиацентра, каким бы выступила университетская библиотека, а в самой библиотеке сделать точку связи, например с Президентской библиотекой в Санкт-Петербурге и другими центрами, что позволило бы решить вопрос доступа как к редким изданиям, так и к новым книгам, так необходимым нашим профессорам и студентам. Что, конечно, не отменяет вопрос обновления библиотечного фонда, который, увы, мы были вынуждены в 1999 году формировать практически с нуля.

Вторая проблема — академический обмен, когда речь идёт, например, о приезде студентов и профессоров, поскольку для въезда в Косово нужна шенгенская виза, открытая в какой-либо из стран Шенгенской зоны. Поэтому организация научных встреч, конференций, круглых столов, симпозиумов — всё это возможно, но это требует каких-то дополнительных действий, затраты сил и энергии.

— Как предполагается преодолевать эти трудности? Есть ли по этому поводу какие-то готовые сценарии?

— Мы, разумеется, пытаемся всё это преодолевать, но мы не можем изменить юридические законы, университет не в силах это сделать. Законы, в том числе технический договор, принимаются вне нас. Наша же задача — как можно сильнее сохранить свою автономию и независимость как университета и продолжить свою деятельность так, чтобы она была нормальной, чтобы обучение, научная деятельность были на высоте и чтобы наш университет занимал достойное место в академическом мире.

— Насколько интенсивно развивались контакты университета с российскими вузами до введения этих ограничений?

— Они развивались достаточно интенсивно, и даже в самые тяжёлые годы у нас была поддержка наших коллег из России. Некие линии сотрудничества исчезли, но появились другие. Так или иначе, это тонкая ниточка не прерывалась никогда. У нас есть и преподаватели русского как разговорного (по правилам его должен преподавать носитель языка), есть публикации в журналах, коллеги приглашаются на конференции. Единственное, у нас довольно долго была проблема с обменом студентами, но к 2004 году мы это уже преодолели, и сейчас это происходит более-менее регулярно.

— Из каких регионов России чаще всего приезжают студенты?

— Прежде всего это Белгород, который активно работает в последнее время. Одно время мы неплохо работали с коллегами из Тюмени. Наши преподаватели регулярно бывают в Москве и Санкт-Петербурге. Не каждый договор работает, например я помню, как у нас активно начался контакт с Ухтой и вдруг прервался, видимо люди, которым были интересны Балканы, ушли. Недавно хорошие контакты появились с Воронежем и Ростовом-на-Дону.

— Насколько часто к вам приезжают российские профессора?

— У нас уже несколько лет проводятся конференции очень широкого профиля, куда приезжают представители России — историки, филологи, экономисты, юристы. Так что в Косово побывало достаточно большое количество российских профессоров. Но чтение лекций — это уже другой вопрос, и связан он с проблемой длительного пребывания, о которой уже говорилось. Нам есть где поселить гостевых преподавателей, но, опять же, вопрос носит чисто юридический характер.

— Ощущает ли университет какое-либо давление со стороны сепаратистских властей?

— Конечно. Мы до сих пор официально называемся «Приштинским университетом, временно расположенным в Косовской Митровице». И от этого названия отказываться не собираемся. Конечно же, с албанской стороны регулярно поступают предложения о включении нашего университета в систему албанского образования, нам говорят: всё останется там же, вы будете работать в сербских анклавах, но при этом вы окажетесь в составе албанской системы образования, что, конечно же, не в наших интересах, не в интересах косовских сербов.

— Среди студентов университета есть албанцы?

— Нет.

— Власти идут на какие-либо провокации?

— Провокации есть и будут. Университет — это то, что держит в Косово молодёжь. Не будь университета, молодёжь уезжала бы учиться в другие места. То есть выдавить университет — значит свести сербов на некую минорную этническую единицу, которая не будет мешать и которой будет удобно манипулировать. Именно университет во многом удерживает регион в составе Сербии.

— Помогает ли университету официальный Белград?

— Да. Канцелярия по Косово и Метохии при правительстве Сербии под управлением Марко Джурича регулярно встречается с руководством университета, выслушивает проблемы и решает их по мере возможностей.

— В связи с тем, что многие стремятся уехать из Косово, сталкиваетесь ли вы с проблемой оттока кадров, в том числе профессуры?

— Даже в доконфликтное время наш университет испытывал проблемы с кадрами. К нам всегда приезжали профессора из Белграда, Нови Сада и других городов. Но сейчас ситуация постепенно приходит в норму.

Например, на нашей кафедре русского языка и литературы в период после выхода из Приштины было очень мало студентов — один-два человека. Кроме того, мне приходилось преподавать вообще всю русскую литературу, то есть у нас почти не было преподавателей. Но сейчас у нас есть и довольно значительная кафедра, и новые профессора и доктора наук, бывшие студенты теперь выросли в ассистентов, кандидатов наук и докторантов. Да, пришлось пережить трудные моменты. Например, у нас было два отдельных факультета, философский и филологический. Мы провели интеграцию, объединили два факультета. Это понятные издержки войны и кризиса, но, по крайней мере, сейчас у нас учатся 12 тыс. студентов, приезжают студенты из Черногории и Македонии.

При этом у нас сохраняется проблема помещений. Например, наш факультет находится в монтажных домиках, по сути — это покрашенные и облагороженные цветочками бараки. В таких же бараках рядом сидит ректорат. Зато у нас очень хорошие студенческие общежития. Ректор Здравко Витошевич первым делом обеспечил студентов жильем, дал тем, кто живет в дальних анклавах, возможность жить и учиться в Косовской Митровице.

— Куда в основном идут работать выпускники университета?

— Мы остались в системе сербского образования, так что выпускники получают сербский диплом, который обладает всеми соответствующими привилегиями. Так что кто где устроится. Очень многие остаются в Косово. В частности, моя бывшая студентка преподаёт русский язык в семинарии в Призрене (город в Косово, большинство населения которого составляют албанцы. — EADaily), возобновившей свою работу в городе Призрен несколько лет тому назад, а была когда-то одной из самых старых семинарий на этой территории.