Жизнь «в кредит на кредит» не стимулирует российскую экономику — эксперт

Растущий уровень долговой нагрузки на население России на глазах превращается в политическую проблему. Выступая на недавнем Петербургском международном экономическом форуме, глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин предупредил, что существующий темп роста кредитования — 30% в годовом выражении, что существенно превышает динамику доходов населения, — чреват новой рецессией в экономике. С этой точкой зрения не согласилась глава ЦБ Эльвира Набиуллина, заявившая, что пока не видит никаких рисков в связи с ростом кредитования, однако сложившийся разрыв между высокой кредитной активностью россиян и отсутствием уверенного роста их доходов сложно назвать нормой. Жизнь не просто в кредит, а в «кредит на кредит» становится реальностью для все большего количества российских семей, и без принципиальных сдвигов в сфере доходов ни к чему хорошему это явно не приведет.

Тем не менее, ряд независимых экономических экспертов пока склонны соглашаться с позицией Эльвиры Набиуллиной. В частности, председатель комитета по финансовым рынкам предпринимательской организации «Опора России», генеральный директор аналитического агентства «БизнесДром» Павел Самиев напоминает, что рост кредитной нагрузки на население может быть стимулом для роста экономики в целом, и в мировой практике таких примеров немало. Однако, уточняет эксперт, такой сценарий роста экономики реализуем только в том случае, если в приобретаемых в кредит товарах основную долю занимает продукция отечественного производства. С этой точки зрения, даже ограниченная попытка политики импортозамещения в 2013—2017 годах имела положительный эффект, но теперь слово «импортозамещение», похоже, ушло в прошлое — в нынешнем политическом сезоне приоритет получила поддержка экспорта. В совокупности с низкой инвестиционной активностью рост кредитования, финансирующий главным образом импортные товары, точно не идет на пользу российской экономике, и без роста реальных доходов населения острота этой проблемы будет только нарастать.

— На чьей стороне вы в дискуссии об уровне закредитованности населения — Максима Орешкина или Эльвиры Набиуллиной? У нас действительно зреет кредитный пузырь, или все же не стоит пока драматизировать ситуацию?

— Я не считаю, что объем задолженности и уровень закредитованности населения критические. И в ипотечном, и в потребительском кредитовании мы далеки от тех значений основных индикаторов, которые могли бы стать причиной кризиса. Это, в частности, доля доходов, идущих на обслуживание кредитов, уровень просрочки по платежам, доля домохозяйств, имеющих более трех или четырех кредитов одновременно, количество кредитов на одного заемщика и т. д. Все эти показатели сейчас в целом находятся в норме. Хотя это не означает, что рисков нет совсем.

Можно проанализировать ситуацию отдельно по ипотеке и по потребительским кредитам. Ипотека в последние три года растет быстрее, чем потребительское кредитование. Это, на мой взгляд, совершенно нормальный, здоровый рост, тем более ЦБ уже ввел ряд корректирующих мер, которые снизили долю выдачи ипотеки с низким первоначальным взносом. Так что рынок ипотеки растет за счет кредитов с нормальным первоначальным взносом, заемщики показывают хорошую платежную дисциплину. Просрочка по ипотеке уже довольно долгое время остается на уровне чуть выше одного процента, это исторический минимум за последние десять лет. Не приходится ожидать и того, что залоги по ипотеке будут обесцениваться — в перспективе ближайших пяти-семи лет я вижу потенциал роста стоимости жилья в крупных городах, что также будет оказывать поддержку ипотечным механизмам. Не вызывают беспокойства и выпущенные производные инструменты на основе ипотечных кредитов — объем их небольшой, и такого сценария обвала, как был в США в 2007—2008 годах, не просматривается. В общем, никаких предпосылок для кризиса в сегменте ипотеки пока нет.

В потребительском кредитовании просрочка тоже находится в умеренных диапазонах, хотя уровень закредитованности населения, конечно, вырос. Увеличивается доля домохозяйств, у которых плата по кредитам занимает существенную долю в их ежемесячных расходах. Если этот тренд сохранится на протяжении примерно двух лет, то, наверное, мы действительно достигнем некой «красной зоны». Но кто сказал, что этот тренд останется неизменным? В таком случае, во-первых, доходы населения должны продолжить стагнировать или падать, а во-вторых, должна сохраняться и нынешняя динамика потребкредитования. Конечно, в той ситуации, которая сформировалась в последний год, когда доходы населения практически не растут, а потребкредитование увеличивается двузначными темпами, есть некоторая угроза на перспективу.

Но, повторю, пока мы очень далеки от критических показателей в потребкредитовании, когда еще немного, и пузырь начнет лопаться. Платежная дисциплина по этому виду кредитования остается приемлемой, а оснований для однозначного утверждения, что доходы населения будут продолжать падать, я не вижу.

— Но здесь сразу можно вспомнить недавнее высказывание Антона Силуанова, что падению доходов населения способствует рост выплат по кредитам. Как далеко может зайти эта цепная реакция?

— Нужно уточнить, что именно сокращается. Речь идет о сокращении той части доходов населения, которая остается после выплаты кредитов и других обязательных платежей и может быть направлена на потребление или на сбережения. Но сокращение это идет не самыми высокими темпами. С одной стороны, людям действительно приходится тратить все больше на погашение кредитов, поскольку они берут новые кредиты («кредит на кредит»). Но, с другой стороны, условия взятия новых кредитов в последние два года существенно лучше, чем в 2015—2016 годах, когда ставки по кредитам были очень высоки. В такой ситуации на самом деле ничего страшного нет: если старые кредиты рефинансируются новыми, но по более низкой ставке, кредитная нагрузка в действительности снижается. Другое дело, и об этом как раз, видимо, и говорил Силуанов, что у ряда домохозяйств кредитная нагрузка выросла, а доходы продолжают стагнировать или падать.

Поэтому ключевой вопрос состоит в том, как будет дальше вести себя динамика доходов населения по отношению к кредитованию. Если кредитование и дальше будет расти двузначными темпами, а доходы населения стагнировать или увеличиваться минимально, то для значительной части населения это и будет означать ухудшение финансового положения. Такой эффект есть, и это эффект негативный.

Если бы растущая кредитная нагрузка конвертировалась главным образом в растущее потребление товаров, произведенных в России, это можно было бы считать стимулирующим эффектом для экономики. Потребительское кредитование во многих странах выполняет именно такую роль. У нас этот момент тоже присутствует, но все же значительная часть потребкредитования идет на финансирование покупки импортных товаров. С этой точки зрения, положительного эффекта от роста потребкредитования для российской экономики нет. В этом и заключается опасность продолжения сложившегося тренда.

— Разрыв динамики кредитования и доходов населения вообще можно считать нормой?

— В краткосрочном периоде можно. Просто потому, что бывают ситуации, когда экономика еще находится в той фазе цикла, в которой рост ВВП и доходов минимален, а кредитная спираль уже начинает раскручиваться и может впоследствии дать эффект роста доходов и ВВП. Силуанов, возможно, и имел в виду то, что у нас, к сожалению, раскручивание потребкредитования не дает эффекта роста доходов и ВВП. Хотя в других странах не раз наблюдался обратный эффект, наращивание кредитования становилось одним из стимулов и драйверов роста экономики в целом — это факт. Но происходит это в том случае, если кредитование способствует раскручиванию, так сказать, национального производственного маховика, когда кредиты направляются на приобретение главным образом товаров, произведенных внутри национальной экономики. Если же этого не происходит, тогда рост кредитования нездоровый, он приводит лишь к увеличению долговой нагрузки населения.

— Предыдущий бум потребкредитования происходил в 2011—2012 годах, когда российская экономика выходила из кризиса 2008−2009 годов, но уже в 2013 году, до Крыма, санкций и девальвации рубля, мы увидели резкое торможение динамики ВВП, то есть фактически вкатились в новый кризис. Получается, мы сейчас пытаемся войти в ту же реку во второй раз?

— В 2011—2012 годах потребительское кредитование все же выполнило свою роль, поддержав ВВП — он не сильно рос, но и не падал. Но проблема действительно в том, что доля товаров российского производства, покупаемых за счет кредитов, невысока, она меньше, чем в тех странах, где потребкредитование было драйвером для экономики. Сейчас есть ощущение, что пресловутое импортозамещение в ряде сегментов потребительского рынка выдохлось, само слово «импортозамещение» ушло из риторики властей. Хотя еще год назад эффекты импортозамещения в потребительской сфере мы, несомненно, ощущали.

— Насколько это управляемый процесс? Может ли государство стимулировать приобретение отечественных товаров за кредитные средства?

— Какими-то административными мерами — точно нет. Директивно стимулировать покупку одних, а не других товаров в кредит не получится. Но на протяжении нескольких лет действовал эффект девальвации рубля, который создал преимущество для российских товаров, в том числе тех, на покупку которых выдаются банковские кредиты. Наши товары оказались конкурентоспособными, то есть девальвация оказалась драйвером спроса. Теперь же этот эффект фактически исчерпан, и ряд российских товаров, которые активно покупались прежде, в том числе в кредит, снова проигрывают импорту. Хотя нельзя говорить о тотальном превосходстве импорта: определенная часть российских товаров по-прежнему покупается с использованием кредитных средств. Что же касается ипотеки, то она точно стимулирует внутренний спрос, учитывая низкую импортную составляющую в жилищном строительстве. Так что положительный эффект для экономики от роста кредитование все же есть, но теперь главное — сократить разрыв между динамикой кредитования и динамикой доходов.

— Как вы оцениваете воздействие микрофинансовых организаций на повышение уровня долговой нагрузки на население?

— Их подлинная роль в этом процессе — вопрос дискуссионный. Если сравнить объемы займов МФО с объемами банковского потребительского кредитования физлиц, то МФО — это капля в море, разрыв исчисляется в порядках. Безусловно, в сегменте МФО есть определенные проблемы, там не все хорошо — хуже качество заемщиков, ниже качество обслуживания, но эффект масштаба совершенно разный.

— В какой степени на объемы выдачи ипотеки может повлиять предстоящая с 1 июля отмена долевого строительства? Есть серьезные сомнения в том, что новый механизм финансирования жилищного строительства заработает быстро и эффективно, а это значит, что может существенно снизиться объем ввода жилья.

— С переходом на проектное финансирование и эскроу-счета действительно есть большие проблемы, которые уже зафиксированы регуляторами. В связи с этим обсуждается вопрос о переносе сроков отмены долевого строительства с 1 июля на 1 октября. Это было бы разумно, учитывая то, что банки не очень горят желанием открывать эскроу-счета для застройщиков, считая строительный бизнес достаточно рискованным. А застройщики, в свою очередь, понимают, что после отмены долевого строительства количество участников рынка существенно уменьшится, что будет неким шоком для рынка. Но прямой зависимости между объемом выдачи ипотеки и отменой долевого строительства нет, здесь нет одних и тех же трендов. Многие объекты, где квартиры покупались через ипотеку, и раньше строились без использования принципов долевого строительства, и будут продолжать строиться.

Но главный вопрос заключается в том, каким образом на цены на жилье повлияет возможное снижение объемов строительства. Если общий уровень цен будет расти, то это снизит доступность ипотеки для заемщиков, которая определяется даже не столько ставками по кредиту, сколько стоимостью квадратного метра. Рост цен на жилье, даже несмотря на корректировку реформы финансирования строительства и перенос сроков, на рынке ожидаем, он уже идет.

— Насколько оправданным является предложение Максима Орешкина смещать акценты в кредитовании с потребительского сегмента на корпоративный? Может ли это сейчас простимулировать экономический рост?

— Спор о том, не лучше ли вместо «физиков» расширять кредитование реального сектора, вечен. Однозначного ответа на этот вопрос нет — для сравнения можно вспомнить вечный спор славянофилов с западниками. Противники расширения корпоративного кредитования обычно говорят об инфляционных рисках, но сейчас еще более важен другой момент: качество корпоративного кредитного портфеля и так не самое высокое, и даже если снизить планку доступности кредитов для бизнеса, эффект от этого будет не только положительный. Негативный эффект может проявиться в том, что рост долговой нагрузки компаний ухудшит их финансовое положение, а это, в свою очередь, будет давить на капитал банков, которые столкнуться с ростом просрочки и объема «плохих долгов». В итоге кредитная экспансия может закончиться все тем же «пузырем». С этой точки зрения, потребительское кредитование выглядит более предпочтительным, поскольку это все-таки кредитование спроса, а корпоративное кредитование — это кредитование предложения. Кредитование спроса имеет для экономики более очевидный эффект. Но нельзя и однозначно утверждать, что неправы те, кто говорит о необходимости подпитывать кредитами реальный сектор.

Однако ключевая проблема, на мой взгляд, вообще в другом — это мотивация инвесторов к осуществлению капиталовложений. Расширение кредитования на фоне общей негативной картины в сфере инвестиций и при отсутствии сильного драйвера в виде спроса вряд ли приведет к ожидаемым результатам — скорее, мы увидим рост доли «плохих» кредитов, а не рост экономики.

— Может ли улучшить настроения инвесторов ослабление денежно-кредитной политики, например, случившееся на прошлой неделе снижение ключевой ставки ЦБ? Или же переломить ситуацию в инвестиционной сфере можно только за счет повышения качества институтов, которые определяют состояние инвестиционного климата?

— В том-то и дело, что уровень ставки уже не может подействовать на инвесторов. Ее снижение может разве что подстегнуть спрос на кредиты со стороны тех компаний, для которых заемные средства — это чувствительный момент в бизнесе, то есть небольшое снижение стоимости кредита дает заметное увеличение спроса на их продукцию.

Речь идет в первую очередь о среднем бизнесе — для малого бизнеса ставки по кредитам и так высоки, и незначительное снижение ключевой ставки не сыграет тут никакой особой роли. Для крупного же бизнеса ставки и так достаточно комфортные, а уровень долговой нагрузки у крупных компаний уже довольно высок — брать еще больше кредитов просто нет смысла. Что касается инвесторов, то их интересует действительно в первую очередь институциональная среда, а не уровень ставок.

— Если вы говорите о том, что проблема пузыря в кредитовании физлиц во многом преувеличена, то почему в таком случае она так активно обсуждается? Это связано с ее значительной политической составляющей?

— Идет поиск тех факторов, которые могут расшевелить экономику, и ответа на вопрос, почему экономика не растет. На этот счет есть разные предположения. Один из принципиальных вопросов звучит так: надо усилить кредитную экспансию или, напротив, сдерживать ее? В той точке дискуссии, где мы находимся, картина выглядит так: потребители становятся все более закредитованными, предприятия же объем кредитования не увеличивают. Отсюда вытекает следующий вопрос: является ли такая ситуация фактором, сдерживающим экономический рост? Как на экономику повлияет дальнейший рост долговой нагрузки физлиц? Теперь именно эти проблемы вышли на первый план, отодвинув вопросы, которые обсуждались раньше, — скажем, о стимулировании инновационного бизнеса, о влиянии особых экономических зон и т. д. Эти темы оказались частными, по ним, что называется, исчез запал, а тема кредитной экспансии и ее пределов — вечная.