25 лет хрупкого перемирия: Карабах готовится к войне и надеется на мир

Сегодня исполнилось 25 лет со дня вступления в силу Соглашения о прекращении огня в зоне карабахского конфликта. Ровно четверть века назад, 12 мая 1994 года, трёхсторонним и бессрочным документом была прекращена первая карабахская война 1991−1994 гг. Подписи под соглашением, действующим поныне, поставили представители Армении, Нагорного Карабаха и Азербайджана, занимавшие на тот момент посты министров обороны. Среди подписантов документа был Серж Саргсян, с 2008 по 2018 год находившийся на высшем государственном посту в Армении.

Соглашение носит трёхсторонний характер, однако за прошедшее время Арцах (армянское историческое название Нагорного Карабаха) не только не был признан ни одним из государств — членов ООН, но так и не стал полноправной стороной переговоров по карабахскому урегулированию. Провозглашённую в сентябре 1991 года и принявшую декларацию о независимости в январе 1992-го Нагорно-Карабахскую Республику до сих пор де-юре не признала даже Армения. В бытность президентом Сержа Сарсяна армянские власти аргументировали это тем, что в случае такого признания переговорный процесс с Азербайджаном под эгидой созданного в 1997 году института трёх сопредседателей Минской группы (МГ) ОБСЕ (Россия, США и Франция) окажется сорван и у Баку будут развязаны руки для отказа от соглашения 1994 года и последующего возобновления войны. Вместе с тем делалась оговорка, что если данная «уступка» (в виде воздержанности Еревана от официального признания независимости Арцаха) не вразумит азербайджанское руководство и оно предпримет масштабное наступление в зоне конфликта, то Армения незамедлительно озвучит соответствующую декларацию.

Ничего подобного не произошло по итогам четырёхдневной войны (2−5 апреля 2016 года). Более того, только в наши дни, да и то на уровне отдельных политиков и представителей армянского экспертного сообщества, предпринимаются попытки «вывести» власти двух республик хотя бы на заключение «большого договора», в котором был бы прописан, в частности, принцип оказания взаимной военной помощи в случае очередной масштабной эскалации в регионе затяжного конфликта.

Сколько армянских и азербайджанских военнослужащих и мирных жителей погибли за истекшие 25 лет в результате бесчисленного количества мелких и крупных нарушений «режима тишины», достоверная статистика отсутствует. Между тем жизни молодых парней на передовой по обе линии фронта продолжают обрываться, несколько последних месяцев относительного затишья с наступлением весны вновь сменились на ставший привычным ритм почти каждодневного срыва договорённости 25-летней давности. При этом за прошедшее время зона конфликта де-факто распространилась и на приграничные районы Армении и Азербайджана, включая нахичеванский участок их непосредственного территориального соприкосновения.

Прорыва на переговорах после 1994 года не было, нет и с большой долей вероятности в обозримой перспективе ожидать не приходится. Так называемые Мадридские принципы урегулирования, в разных вариациях находящиеся на переговорном столе с начала нулевых, в силу тех или и иных объективных и субъективных обстоятельств не устраивают ни Ереван, ни Степанакерт (столица Нагорного Карабаха), ни Баку. Две из трёх сторон конфликта (Армения и Азербайджан), по сути, занимались и продолжают заниматься имитацией переговоров, единственным конкретным результатом которых каждый раз становится устная договорённость о продолжении дипломатических контактов и встреч на высшем политическом уровне, самого мирного процесса. Тем самым Азербайджан наращивает свою «военную мускулатуру», готовясь к блицкригу в Карабахе, даже при том понимании, что эффект внезапности, какой имел место в начале апреля 2016 года, уже вряд ли когда-либо представится.

В свою очередь Армения и Арцах продолжают надеяться на закрепление реальности «на земле», выводить войска из «пояса безопасности» вокруг Нагорного Карабаха (идущее первым условие Мадридских принципов урегулирования) не собираются. Как и четверть века назад, к переломным решениям за столом переговоров стороны не готовы. А значит, всё идёт к очередному военному противостоянию, несущему новые беды народам трёх республик.

Имитацией переговоров прикрываются военные приготовления. Политическое решение не просматривается, ибо оно подразумевает взаимные уступки, к которым стороны не готовы. Понятие «компромисс», лежащее краеугольным камнем в политическом решении любого межгосударственного конфликта, отождествляется в Армении, Арцахе и Азербайджане с поражением и сдачей собственных позиций на военном и дипломатическом фронтах. У каждой из сторон — ряд своих мотивов, поводов и причин относиться к политическому компромиссу с крайним предубеждением. Вместе с тем их объединяет следующий подход: пусть уж лучше очередная война обозначит новую конфигурацию сил в карабахском конфликте, чем мы будем что-то уступать и с чем-то соглашаться по итогам встреч лидеров и глав МИД Армении и Азербайджана под эгидой сопредседателей МГ ОБСЕ.

Азербайджан во главе с Ильхамом Алиевым отдаёт себе отчёт в том, что за вывод армянских войск из всех или даже меньшей части из семи находящихся под контролем противника районов вокруг Нагорного Карабаха придётся соглашаться на некий промежуточный статус Арцаха и последующий референдум о его окончательном политическом статусе.

В свою очередь, цена территориальных уступок азербайджанскому визави для Еревана и Степанакерта остаётся критически высокой во внутриполитическом плане. И там, и там любая власть, даже с её нынешним высоким рейтингом, каким располагает действующий в Армении премьер-министр Никол Пашинян, неизбежно столкнётся с самыми серьёзными вызовами. Найдётся дюжина внутриармянских сил, которые могут выступить единым фронтом против «соглашательской и капитулянской политики» власти, поставь её высшие представители свои подписи под соответствующими документами за столом переговоров.

За всем этим кроется очевидный настрой сторон конфликта минимизировать собственную ответственность за политические решения. Война в данном случае представляется «лучшим способом» расставить всё по своим местам. Другой вопрос, что масштабные боевые действия несут в себе на порядок больше неизвестности, чем предсказуемости, элементы контроля за ситуацией неизменно в какой-то момент уступают место хаотичности. Война — всегда шаг в неизвестность. Однако степень враждебности, взаимного недоверия и подозрительности между армянской и азербайджанской сторонами настолька велика, что они готовы больше рискнуть в войне, чем за столом переговоров. И в этом особая трагичность момента, военно-политическая драматургия неизбежно надвигающегося нового выяснения отношений на поле боя.

Соглашение 1994 года в целом продолжает соблюдаться, оно не является «мёртвым» хотя бы в силу того факта, что ни одна из трёх подписей под ним не отозвана. Но поводов для оптимистичного взгляда на мирное урегулирование карабахского конфликта это не прибавляет. Указанное возлагает особую миссию на великие державы, продолжающие свою посредническую миссию в формате сопредседательства МГ ОБСЕ. Прежде всего — на Россию. Полностью исключить риски новой войны, разумеется, никому не дано. Однако слово и дело Москвы остаётся важнейшим фактором, сдерживающим «горячие головы» от необдуманных решений. Соглашение о перемирии 25 лет назад было достигнуто при решающем дипломатическом вкладе России. Это сохраняет надежду на мир, пусть он и останется хрупким на годы вперёд.