«Мечеть Святой Софии»: что скрывается за инициативой Эрдогана?

В конце минувшей недели в Турции случилось одно знаменательное событие, которое за пределами страны мало кто заметил. Президент Реджеп Тайип Эрдоган выступил с «благотворительной» инициативой преобразовать христианский Софийский собор в мечеть. Благотворительность здесь заключается в том, что сие изменение позволит посещать Святую Софию бесплатно. Пока же храм имеет статус музея, и вход в него обходится каждому желающему в 60 турецких лир (примерно $ 10).

Воспитанные на необходимости вести себя и думать политкорректно западные аналитики поспешили объяснить слова Эрдогана желанием попиарить свою партию, чтобы привлечь избирателя накануне местных выборов 31 марта.

«Спасение утопающих — дело рук самих утопающих»?

Католической ветви христианства, по большому счету, вообще нет дела до Софийского собора — храм-то православный, вот пусть православные сами свои проблемы и решают.

Поэтому ноту протеста Анкаре высказали только в Греции. Пресса этой страны отметила, что «идет целенаправленная атака на христианские святыни и христианскую церковь в целом» и напомнила, что «в 2015 году Эрдоган уже обнародовал разрешение (или призыв) читать в Софийском соборе суры Корана в период празднования священного для мусульман месяца Рамадан». В 2016-м, получив «добро» от руководителя государства, религиозные власти эти чтения во время Рамадана провели. А в 2018-м Коран в соборе читал и лично Эрдоган. Надо сказать, что инициатива в возглавляемой им стране понравилась не всем: в 2018 же году приватная организация «Управление по историческим памятникам и окружающей среде» обратилась в судебные инстанции Турции с протестом на инициативу президента страны о превращении собора из музея в мечеть. В итоге Конституционный суд признал изменение статуса недопустимым. И вот Эрдоган вновь возвращается к своему предложению.

Что же все-таки стоит за идеей турецкого президента — это чистой воды самореклама или планомерное наступление на чуждую ему и большинству турецкого населения религию? И не противоречит ли превращение христианских церквей в мечети канонам ислама? А вдруг простое переименование здания не сможет выветрить из него дух «неверных», ранее молившихся в нем?

Ислам, являющийся сегодня одной из ведущих в смысле количества последователей религий мира, возник относительно недавно. Как утверждают мусульманские богословы, в 610 году в пещеру Хира (Саудовская Аравия), где жил в уединении бывший караванщик и торговец Мухаммед, провозгласивший себя пророком божьим, явился архангел Джабраил и продиктовал тому первые аяты Корана. От этого момента история ислама и ведется.

Мировоззрение свое арабы-мусульмане распространяли нельзя сказать чтобы мирно — к началу VII века они, действуя огнем и мечом, захватили почти весь Ближний Восток и Северную Африку, а в 711 году вторглись и в Европу — через Испанию, которая под их властью находилась впоследствии около 800 лет. Естественно, что мечетей за это время понастроено на территории Пиренейского полуострова было немало.

А во время Реконкисты, то есть войны испанцев против мавров за освобождение своих территорий от чужестранцев, и началось самое интересное.

От мечети до церкви — одно желание короля

Арагонский король Хайме I больше всех святых почитал Богородицу. Любовь его к матери Иисуса Христа была столь велика, что каждую свою победу над маврами этот герой Реконкисты посвящал Деве Марии. Празднование виктории после очередной успешной битвы всегда начиналось с молебна во славу Пречистой и в храме ее имени.

Как известно, к моменту начала освободительно-объединительной миссии Хайме (1208−1276), оставшегося в испанской истории под прозвищем «Конкистадор» (Conquistador), то есть «Завоеватель», Испания уже пять сотен лет находилась во владении арабов, исповедовавших ислам. Откуда ж на пути следования Конкистадора из Арагона через Каталонию и до южных границ сегодняшней автономии Валенсия взялись католические храмы вообще и носящие имя Девы Марии в частности? Ответ прост и, может быть, кому-то он покажется неожиданным.

Войска Хайме всегда сопровождали священники. Без их благословения ни пехота, ни конница на врага не бросались. Старший из служителей божьих всегда был у короля под рукой. Именно этому церковнослужителю и давал Завоеватель «одно маленькое, но очень ответственное поручение». Прежде чем воздавать почести Богородице и благодарить ее за помощь в сражении капеллан входил в мечеть только что отобранного у мусульман города. Разбрызгивая по сторонам святую воду и крестя стены здания, католический священник «легким движением руки» превращал мечеть в христианскую церковь. После чего в ней служили мессу.

Мусульман в те времена любили все меньше, беспощадно выталкивая с насиженных мест вначале в другие регионы полуострова, а позднее и вовсе на историческую родину в Северную Африку. Поначалу желающим остаться предоставлялась такая возможность, но при одном условии: принять христианство. Сменивших вероисповедание называли «морискос». Термин происходил от moro, то есть «мавр», но, как считают некоторые испанские специалисты, он не был лишен пренебрежительной интонации из-за своей созвучности с «марискос» (mariscos), означающим морепродукты — креветки, ракушки, мидии и прочую «нерыбную» обитающую в воде живность.

После того, как эпоха арабского владычества была официально признана завершенной (1492 год — падение Кордовского халифата), даже смена веры не спасала от изгнания — испанские короли вообще не хотели видеть на своей земле мавров и депортировали их, набивая до отказа корабли. Понятно, что в такой ситуации вернуть отжатые храмы для мусульман было делом невозможным.

Но это совсем не означало, что передовую методику Хайме Конкистадора мусульмане не могли взять на вооружение.

От христианского храма до мечети — одно нашествие турок

Православный собор Святой Софии был возведен в Константинополе в 537 году в соответствии с распоряжением императора Юстиниана, решившего увековечить славу города. В 1453 году Константинополь был захвачен османами, которые, долго не раздумывая, обратили собор в мечеть. В этом качестве здание прослужило до 1930 года, после чего его закрыли на реконструкцию. Это было время, когда Турция в результате реформ Мустафы Кемаля Ататюрка превращалась в светское государство и училась мириться с присутствием на ее территории других религий, и потому Ататюрк во избежание трений с христианами, но и не желая при этом выглядеть слабохарактерным в глазах своих сограждан, распорядился в 1935 году придать Святой Софии нейтральный статус музея.

Маловероятно все-таки, что Эрдоган решится на самом деле издать какой-нибудь указ, превращающий христианский собор-музей в действующую мечеть. Он и сам, хотя в интервью агентству Anadolu 18 марта и произнес резкую фразу «Мы не позволим врагам превратить Стамбул в Константинополь», вряд ли рискнет заявить в открытую, что христиане — враги турецкого народа. Появление на свет приведенного выше высказывания — не более, чем душевный порыв главы османского государства, возмущенного терактом в новозеландском Крайстчерче 15 марта, где злоумышленником были убиты несколько десятков мусульман. Турецкий президент пытается позиционировать себя в качестве мирового мусульманского лидера, но ссориться с христианами, в особенности с православными, от которых Анкара будет получать газ, ему невыгодно.

Кроме того, Эрдоган за несколько дней до заявления о возможном изменении статуса Святой Софии, говорил, что это нереально, поскольку может вызвать негативную реакцию во многих государствах Европы и мира, правительства которых могут ответить преобразованием старинных мечетей в христианские храмы. Благо исторический опыт (см. выше) имеется.

Владимир Добрынин, Мадрид