Адвокаты Олега Сорокина представили список допущенных в суде нарушений

Адвокаты бывшего главы Нижнего Новгорода Олега Сорокина представили список нарушений, которые были допущены судом. Об этом сообщает Полит.Ру.

Суд по уголовному делу над Сорокиным завершился в Нижнем Новгороде 7 марта — экс-главу города приговорили к десяти годам колонии строгого режима и к денежному штрафу размером более 460 миллионов рублей. К 5 с половиной и 5 годам лишения свободы соответственно были также приговорены полковник МВД в отставке Евгений Воронин и подполковник полиции в оставке Роман Маркеев. Суд счёл их виновными в превышении полномочий и похищении человека в рамках оперативного эксперимента по установлению обстоятельств покушения на Олега Сорокина в 2004 году.

«Преступать грань дозволенного законом нельзя, с этим никто не спорит, — отмечает Полит.Ру, — Вопрос только в том, можно ли пресекать преступление, выходя за рамки дозволенного законом. И если этого нельзя было делать операм в 2004-м (хотя, по мнению защиты и ряда экспертов, факт превышения полномочий и, тем паче, похищения свидетеля не доказан в суде, и многое свидетельствует об отсутствии состава преступления), то можно ли суду в 2019-м рассматривать дело с многочисленными процессуальными нарушениями?»

Член совета адвокатской палаты Москвы Дмитрий Кравченко, выступавший защитником Олега Сорокина, указал журналистам на многочисленные нарушения в ходе судебных заседаний:

1. Обвиняемый не был ознакомлен в полном объеме с материалами уголовного дела;
2. Обвиняемый не был ознакомлен с вещественными доказательствами, ему эти доказательства никогда не предъявлялись, ознакомиться с ними сам он не мог, и это при том, что они ключевые по делу (в том числе видео, аудио, фото и пр.). В ответ на его ходатайства ему было сообщено, что он узнает о вещдоках в ходе оглашения, но огласить ему их не дали. То есть противоречия даже в самих незаконных действиях суда;
3. В материалах уголовного дела находились записи, в которых лица разговаривали не на русском языке, а перевод этих разговоров отсутствовал;
4. Сторона защиты была лишена возможности заявлять ходатайства;
5. Суд по надуманным основаниям не рассматривал заявления об отводе;
6. Суд не предоставлял свидания обвиняемому в условиях конфиденциальности;
7. График работы суда фактически исключал возможность подготовиться к защите и лишал право на отдых; часто работали после 18.00 и до 23.15;
8. Суд отказал защите в вызове более 30 свидетелей;
9. 8 свидетелей явились в суд, но суд их допрашивать не стал;
10. Суд отказал защите в оглашении более 1 500 документов;
11. Суд не дал реального времени для предоставления защите своих доказательств и незаконно ее ограничил во времени;
12. Суд не приобщил к материалам уголовного дела значительное количество заключений специалистов;
13. Суд не создал условия для подготовки к судебным прениям;
14. Суд отклонил все ходатайства о признании доказательств недопустимым, хотя для этого имелись более чем весомые основания;
15. Ходатайства об исключении доказательств не были разрешены сразу, что лишало возможности понять, насколько можно и эффективно на них ссылаться;
16. Суд отказал в ходатайстве о проведении экспертиз, о чем просила защита;
17. Суд нарушил закон о подсудности и проигнорировал объективные данные свидетельствующие о секретности дела, в том числе наличие в материалах дела документов с грифами «Секретно» и «Совершенно секретно» без пометок о рассекречивании. Решение о подсудности в связи с несекретностью было принято на основании документов (приказов) с грифом «Для служебного пользования», с которыми защите было отказано в ознакомлении;
18. Суд по надуманным основаниям игнорировал все возражения на действия председательствующего;
19. Вновь вступившим адвокатам не предоставлялась возможность знакомиться с материалами уголовного дела и им не предоставлялась возможность встретиться наедине со своим подзащитным (Каталымова, Гуревич, Стаских и другие);
20. Председательствующая фактически устраивала допросы адвокатам по поводу их профессиональной деятельности;
21. Суд продолжал работу, несмотря на угрожающее жизни состояние подсудимых (к примеру давление 180 с кровоизлияниями в глаза), констатированное скорой, а также в отсутствие в ряде случаев заключения врача о возможности участвовать в судебном заседании;
22. Адвокат Михаил Бурмистров обратился с заявлением, в котором просил предоставить ему возможность ознакомиться с DVD-диском, на котором был записан следственный эксперимент, проведенный с участием Новоселова 6 октября 2017 г. Однако это обращение судом было проигнорировано;
23. Председательствующий снимал вопросы защиты, которые имели важное значение для защиты Сорокина;
24. Суд в нарушение закона обеспечил участие в деле адвокатов по назначению, хотя в деле участвовали адвокаты по соглашению. Причем в процессе появились не просто защитники по назначению, а дублеры дублеров (назначались по два назначенца). Это беспрецедентно. Плюс за невыделение адвоката по назначению при наличии адвоката по соглашению руководитель адвокатской палаты получила частное определение;
25. Суд не всех адвокатов известил о дате назначения судебных прений.
26. В «аквариуме», где с утра до позднего вечера находились подсудимые, плохо слышно, видно, душно, а пара заседаний проводилась в зале, где «аквариум» был без аудиосвязи. В контексте лишения консультаций с адвокатами Сорокин вообще был лишён возможности нормально работать.

Приговор Сорокину и бывшим офицерам МВД вызвал большой резонанс в обществе и среди экспертов. Член центрального штаба ОНФ писатель Захар Прилепин, которому суд запретил выступать в качестве общественного защитника Сорокина, заявил «Московскому комсомольцу», что «сторона обвинения сделала все, чтобы минимизировать любые свои риски, которые могли произойти в ходе процесса».

«Когда начались основные слушания, стало понятно, что позиция обвинения, мягко говоря, провисает по многим вопросам. И порой, несмотря на трагичность всего происходящего, в зале было такое… полукомическое ощущение, — сказал Прилепин. — У обвинения явно не сходились концы с концами, судья явно пребывала в раздражении, явно они очень торопились все это поскорее закончить и старались, чтобы это не выходило никуда в люди, чтобы журналисты на это не обращали внимание. Все это вызывает серьезные вопросы, мягко говоря, и серьезное ощущение некой постановочности всего этого процесса — вот он кому-то был необходим, и поэтому его запустили. А все болты и винтики пытались закрутить уже по дороге. Ну, а что не довинтилось, то так и болтается».

Член Совета при президенте РФ по правам человека Андрей Бабушкин и вовсе считает приговор Олегу Сорокину «вендеттой с использованием суда». В этом деле, по его словам, «предпринята попытка не только парализовать волю обвиняемых, но и волю людей, которые борются с организованной преступностью или управленцев, которые, возможно, тоже допустили какие-то ошибки несколько лет назад».

«Этот процесс еще раз показал, что есть вопросы, в которых судейское усмотрение должно быть равно нулю, — считает Андрей Бабушкин. — То есть захотел обвиняемый общественного защитника — ему его назначили. Попросили обеспечить явку свидетелей — будьте любезны, обеспечьте. То есть у судьи здесь должна быть нулевая степень свободы. Иначе судья начинает становиться похожим на сломанную машину, которой водитель дает команду, а она едет в другую сторону. Машина сама искажает волю водителя, сама определяет, что ей делать, куда ехать, где останавливаться, кого высаживать, кого впускать. Такого рода сломанный механизм правосудия опасен для всего общества».