Предвыборное обострение: Эрдоган снова разыгрывает финансовую карту

Экономика Турции после прошлогодней шоковой девальвации лиры близка к тому, чтобы оказаться в ловушке низкого роста. Разогнать экономику привычным для турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана способом — с помощью дешевых кредитов и субсидий — будет крайне сложно при сохранении текущей денежно-кредитной политики турецкого ЦБ. Последний во избежание дальнейшего падения лиры и ускорения инфляции еще в прошлом сентябре прибег к классическому монетаристскому решению — резко задрал учетную ставку и продолжает удерживать ее на высоком уровне.

Раньше такая политика неизменно провоцировала напряжение между ЦБ и Эрдоганом, но теперь все более самостоятельной фигурой в экономической политике Турции становится министр финансов и по совместительству зять турецкого президента Берат Албайрак, который настроен куда более компромиссно и не намерен форсировать быстрый рост любой ценой. Накопленный объем структурных противоречий в турецкой экономике действительно таков, что продолжение прежнего курса чревато слишком тяжелыми последствиями. Но отсутствие ощутимых успехов в экономике может обернуться дальнейшей утратой базы поддержки Эрдоганом, и муниципальные выборы в конце марта покажут, сказались ли проблемы в экономике на политических предпочтениях турок. Чтобы поддержать реноме «гуру» экономической политики, Эрдоган вновь демонстрирует готовность принимать волевые решения в финансовой сфере.

В ожидании убедительных результатов

Начало 2019 года выдалось спокойным для турецкой лиры. С незначительными колебаниями ее курс к доллару держится в районе 5,3 пункта на протяжении уже двух месяцев. Это лишь немногим выше уровня 4,8 лиры за доллар, с которого начался обвал турецкой валюты в минувшем августе, когда курс за несколько дней добрался почти до 7 лир за доллар, хотя курс годичной давности (3,8 лиры за доллар), похоже, стал достоянием истории.

Основную заслугу в поддержке лиры следует приписать турецкому ЦБ, который в начале прошлого сентября, вопреки позиции Эрдогана, поднял базовую ставку до 24%, после чего лира незамедлительно укрепилась к доллару, что успокоило панические настроения на рынке. Однако рассчитывать на то, что эта мера будет кратковременной, сложно. В середине января Банк Турции принял решение оставить ставку неизменной, и это говорит о сохранении высоких рисков новой девальвации лиры даже при небольшом смягчении денежно-кредитной политики. Следующее заседание по ставке намечено на 6 марта.

Дополнительные серьезные риски создает ускорение инфляции, и здесь успехи после повышения ставки пока существенно меньше, чем в случае с курсом лиры. В октябре инфляция достигла максимального за последние 15 лет уровня 25,24%, а в декабре и январе продолжала оставаться выше 20%. Разумеется, это лишь официальные данные.

Несколько дней назад глава турецкого ЦБ Мурат Джетинкайя вновь дал понять, что этот монетарный курс будет продолжен, пока не произойдет «убедительное» снижение инфляции. «Мы будем сохранять тот уровень жесткости, который необходим для достижения однозначной инфляции в как можно более короткое время», — заявил Джетинкайя, выступая в Анкаре. Судя по прогнозу турецкого ЦБ, это должно произойти уже в следующем году: к концу 2019 года регулятор ожидает снижение уровня инфляции до 14,6% (ранее прогнозировалось 15,2%), а в 2020 году — уже 8,2%.

Но такие прогнозы выглядят слишком оптимистичными в сравнении с общими настроениями в экономике Турции. В один лень с выступлением главы ЦБ Турецкий статистический институт опубликовал оперативные данные по индексу уверенности в национальной экономике — как оказалось, в январе этот показатель снизился на 4,2% месяц к месяцу. Не вселяют оптимизма и данные по государственному долгу Турции. На конец 2018 года он превысил триллион лир ($ 202,5 млрд), увеличившись за год на 21,7%. На долг, номинированный в иностранных валютах, приходится 45,5% от общего объема ($ 91,2 млрд). Суммарная же долговая нагрузка Турции, включая корпоративный сектор и население, в середине прошлого года оценивалась почти в 4 трлн лир, или 127% в соотношении к национальному доходу.

В целом все это отражает скептические позиции ведущих мировых аналитиков относительно перспектив турецкой экономики. В частности, Всемирный банк в начале этого года понизил прогноз роста турецкого ВВП с 5,4% до 3% (в 2020 году — с 5,2% до 4,2%), отметив, что проблемы Турции ставят под угрозу рост экономики во всей Европе и Центральной Азии. Есть и более пессимистичные оценки — например, ОЭСР в прошлом ноябре прогнозировала падение экономики Турции на 0,4% в 2019 году.

Официальные данные по динамике ВВП за 2018 год пока не опубликованы, но в январе Эрдоган заблаговременно заявил, что она превзойдет ожидания, «несмотря на заговоры, начатые против нашей страны с помощью валютных курсов, процентной ставки и инфляции». «Мы снова дадим урок всем, кто пытается представить Турцию тонущей, мертвой страной», — заверил турецкий президент на встрече с активом Партии справедливости и развития в Анкаре. По прогнозу Всемирного банка, в 2018 году рост турецкого ВВП должен составить 3,5% — более чем вдвое ниже, чем годом ранее, когда экономика Турции начала выбираться после очередного спада.

Архитектор нового курса

Прошлогодний валютный кризис в Турции грянул всего через несколько дней после назначения нового правительства, в котором пост министра финансов занял Берат Албайрак — зять Реджепа Эрдогана, ранее занимавший пост министра энергетики и природных ресурсов страны. Именно Албайрак в прошлом сентябре, через несколько дней после решения ЦБ повысить ставку, представил Новую экономическую программу Турции на три года, основанную на трех принципах: сбалансированность, дисциплина, преобразование. Согласно этому плану, в 2020 году темпы роста ВВП Турции должны превысить 5%.

Первым шагом Албайрака по поддержке падающей экономики стало временное снижение ряда налогов — например, НДС при продаже жилья и мебели, налогов на малолитражные автомобили, пошлины на право собственности и т. д. Некоторые из льгот затем были продлены до 31 марта — даты муниципальных выборов в Турции. Но пока положительный эффект от этих мер для экономики явно не наступил — напротив, по последним данным, продажи автомобилей и бытовой техники в последние месяцы существенно снизились. Особенный шок пережил авторынок. Еще в октябре прошлого года генеральный координатор Ассоциации автомобильных дистрибьюторов Турции Хайри Эрдже заявил о сокращении продаж автомобилей на 38,8% и ожидаемом падении их производства на 5%.

О сокращении потребления свидетельствуют и упавшие объемы импорта — только в декабре прошлого года на 28,3%. Из-за падения импорта и одновременного небольшого увеличения объемов экспорта Турции в прошлом году удалось несколько сократить хронический дефицит внешней торговли (с $ 73,8 млрд до $ 55 млрд, по данным национальной статистики), и это, пожалуй, самый главный макроэкономический итог со знаком «плюс».

Впрочем, на Всемирном экономическом форуме в Давосе Берат Албайрак продолжал излучать оптимизм, заявив, что турецкой экономике, демонстрирующей признаки «мягкой посадки» в соответствии со стратегией правительства страны, предстоит «яркий год». При этом глава турецкого Минфина сделал оговорку, что основные усилия правительства будут направлены на достижение не «большого» роста, а «качественного» роста, обозначив в качестве цели на 2019 год рост ВВП на 2,3%. Тремя самыми уязвимыми сторонами экономики Турции он назвал бюджетную дисциплину (в прошлом году дефицит бюджета Турции составил 1,9% от ВВП, в этом году ожидается примерно такой же показатель), борьбу с инфляцией и дефицит внешней торговли.

Нашлись у Албайрака теплые слова и в адрес турецкого ЦБ. «В ходе встреч с инвесторами я сказал, что впервые за десятилетия у нас лучшая настройка монетарной и фискальной политики. Почему? Потому, что каждый занят своим делом. Бороться с инфляцией можно с помощью и фискальной, и монетарной политики, и они должны быть объединены. Думаю, в последние два месяца Центробанк делает свою работу очень хорошо — они доказали, насколько сильными и независимыми они являются», — заметил турецкий министр в Давосе всего через несколько дней после решения сохранить ставку на прежнем уровне 24%. Примечательно, что Эрдоган, прежде не жалевший слов в адрес злокозненного ЦБ, только и думающего о том, чтобы повысить ставки, на сей раз промолчал.

Волюнтаризм крепчал

Однако укрепление позиций Берата Албайрака, конечно же, не означает, что он получил от Эрдогана карт-бланш на смену вектора в финансово-экономической политике. О том, что принципиальные решения в этой сфере по-прежнему остаются за Эрдоганом, свидетельствовало недавнее решение турецкого парламента предоставить ему чрезвычайные полномочия для действий в случае негативного развития событий, угрожающего финансовой стабильности страны. Принято оно было всего через несколько часов после решения турецкого ЦБ оставить ставку без изменений.

Нет никаких сомнений в том, что этой возможностью Эрдоган при удобном случае не замедлит воспользоваться, и предстоящие 31 марта выборы глав муниципалитетов в 81 вилайете (провинции) создают для этого хороший предлог. Не слишком убедительный результат Эрдогана на президентских выборах 2018 года, когда он набрал всего 52,6% голосов, стимулирует Партию справедливости и развития к более весомому успеху, тем более что на прошлых муниципальных выборах 2014 года она одержала победу лишь в 18 из 30 ключевых городов.

В наступившем году Эрдоган уже имел возможность напомнить о своей склонности порулить финансами в преддверии выборов. Например, на днях он заявил о намерении передать в казначейство (которое в Турции объединено с Минфином) 28,1% акций крупнейшего в стране коммерческого банка Turkiye Is Bankasi, которые принадлежат оппозиционной Народно-республиканской партии. Этот пакет был завещан партии еще Ататюрком, но Эрдоган утверждает, что его оппоненты спекулируют на имени основателя Турецкой Республики, призвав на помощь законодательство, по которому политические партии не имеют права участвовать в банковской деятельности.

Рынок отреагировал на это вмешательство предсказуемо — стоимость акций Isbank, крупнейшего эмитента страны, незамедлительно упала, однако Эрдоган смог записать себе в актив несколько очков перед выборами. Из этой же серии — и его свежее заявление однопартийцам о том, что Турция никогда не будет больше брать кредиты у МВФ. Последние долги перед МВФ Турция погасила еще в 2013 году, но с тех пор Эрдоган при любом удобном случае неизменно напоминает, что больше такого не произойдет (вопрос об акциях Isbank Эрдоганом тоже ставился не раз). Предыдущее аналогичное высказывание звучало сравнительно недавно — в октябре прошлого года, перед той же самой аудиторией.

Но такая бескомпромиссность в отношении МВФ отнюдь не исключала все новых заимствований из других источников, которые Турция будет вынуждена делать и дальше. С этой точки зрения, оптимизм Берата Албайрака в Давосе был вполне объясним — международные инвесторы услышали от главы турецкого Минфина ровно то, что хотели услышать в преддверии очередного размещения турецких евробондов. Размещение оказалось успешным: как сообщил Минфин Турции, спрос на новую серию евробондов в три раза превысил объем их выпуска. Почти половину облигаций приобрели инвесторы из Великобритании, 21% - из США. Общий объем вырученных при размещении средств составил $ 3,4 млрд. Хотя риски, сопряженные с турецкими бумагами, по-прежнему высоки. По оценке инвестбанка J.P. Morgan, 10-летние правительственные облигации Турции являются самыми дорогими в мире, а Deutsche Bank включил турецкий долг в список инструментов, которые следует избегать.

Поэтому очередная серия эскапад Эрдогана вызвала большую настороженность инвесторов. Как отмечает Bloomberg, это уже не первая его попытка распространить свою власть на финансовую систему Турции в период избирательной кампании — в преддверии прошлогодних президентских выборов он уже обещал установить более существенный контроль над монетарной политикой, что, по оценке агентства, способствовало обвалу лиры.

Многообещающе в преддверии выборов звучат и заявления близких к турецким властям банкиров, заинтересованных в смягчении денежно-кредитной политики. В середине января Хюссейн Айдын, исполнительный директор государственного Ziraat Bank и по совместительству глава Ассоциации банков Турции заявил, что турецкие банки хотят предоставлять больше кредитов экономике и уже реструктурировали кредиты на 118 млрд лир ($ 21,2 млрд). Поводом для этого стало решение правительства Турции выделить дополнительно 20 млрд лир малым и средним предприятиям по льготным ставкам 1,54% в месяц с полугодовым льготным периодом. По мере приближения к выборам градус финансово-экономической риторики, скорее всего, будет нарастать, особенно если февральская статистика не даст поводов для оптимизма. Несколько дней назад Эрдоган, признав, что Турция сейчас переживает самый сложный этап развития, пообещал, что после выборов 31 марта она станет самой передовой экономикой.

Николай Проценко