Непредсказуемая Турция: внутренние и внешние балансиры Эрдогана — интервью

Корреспондент EADaily взял интервью у Яшара Ниязбаева, главного редактора интернет-издания «Московский комсомолец в Турции» («МК-Турция»).

— После «июльской попытки переворота» 2016 года в Турции, развернулась настоящая война с различного рода местной интеллигенцией, где особый удар был нанесен по журналистам с традиционно оппозиционными взглядами по отношению к режиму. Причем абсолютное большинство арестованных не является сторонниками Гюлена и его движения, а кто-то из задержанных и вовсе относится к нему отрицательно. С чем вы связываете такую волну арестов? И стоит ли ожидать последующего послабления такой политики от Эрдогана в данном вопросе?

— Те журналисты, которые были арестованы после путча в 2016 году, и которых обвинили в поддержке попытки переворота и якобы членстве в организации Гюлена, на самом деле не являются членами этой организации, это известно многим гражданам Турции. Среди них есть люди близкие и симпатизирующие, но их среди арестованных маленькая доля. Однако несмотря на это правительство смогло инициировать судебные дела. Кстати, нескольких известных журналистов выпустили, кому-то дали длительные сроки. Реакция общественности была слабая. Это можно объяснить тем, что в те дни у тех, кто поддерживал Эрдогана при попытке переворота был высокий эмоциональный подъем. Победа дала моральные силы сторонникам президента Турции. И противостоять им, многим оппозиционерам было просто страшно. В целом я думаю, что эти посадки они как раз таки были обусловлены тем, что властям нужно было показать свою силу и запугать тех, кто мог так или иначе высказаться против начала строительства «Новой Турции».

После попытки переворота, в первые дни арестов, у меня были мысль, что задержанных выпустят спустя месяц или два. Эрдоган достигнув своей цели — устрашения инакомыслящих — начнет отпускать. Но, к сожалению, многих из тех кого посадили, не отпустили, держали в СИЗО около двух лет и только потом начали предъявлять какие-то обвинения и проводить суды. Но мне все-таки кажется, что послабления должны быть, потому что продолжать такого рода давление и гнуть свою линию очень трудно при ситуации когда 50% тебя не поддерживают. А Эрдогана как известно поддерживает каждый второй или, наоборот, каждый второй не поддерживает. Надо это учитывать. Кроме этого, у властей, я так полагаю, должны быть какие-то методики управления массами, методики поведения на пути установления абсолютной власти. То есть, ничто не делается просто так. Всё продумано и на это есть ресурсы

— На ваш взгляд насколько долговечен союз Ak Parti (ПСР — правящая партия «Справедливости и развития») с MHP (Партия националистического движения (ПНД))?

По поводу «долговечности» союза правящей партии и националистов, судя по словам Реджепа Эрдогана и Дэвлета Бахчели (лидера националистической партии) их союз вечный, он не будет ограничен предыдущими и предстоящими выборами. Хотя это сомнительно потому, что есть вопросы, в которых стороны идеологически имеют разногласия. Кроме того, в актуальных вопросах, например касательно севера Сирии. Возможно, Эрдоган не так настроен был войти на территорию Сирии и создать буферную зону, как его в этом подталкивает Бахчели. Тем более, после «ухода» американцев. И вот для того, чтобы уважить своего союзника Эрдоган эту тему поднимает все чаще. Сегодня он вообще дал срок YPG (Отряды народной самообороны курдов Сирии) в пару недель. Так как Бахчели открыто говорит, что если Турция не войдет в Сирию, тогда получается кровь всех солдат, которые погибли во время контртеррористических операций на севере Ирака или на территории Турции против РПК (Рабочая партия Курдистана), была пролита зря. Подобная риторика не может не давить на Эрдогана. Но это потому, что сейчас, когда правящая партия ослабела, ей нужен союзник. Однако придет время, и Эрдоган по какому-то вопросу, возможно, найдет себе другого союзника.

Союз между ПСР и ПНД, на самом деле, шаткий потому, что идеология Эрдогана отличается от идеологии национализма, хотя в последнее время безусловно он изменил свое отношение ко многим вопросам, и его политические решения больше напоминают решения политика с крайне правыми взглядами.

— Как вам кажется, не приведет ли рано или поздно к противоречиям, как внутри общества, так и во внешней политике, смесь пантюркизма и исламского фундаментализма, рожденная тандемом Эрдогана и Бахчели?

Это действительно приведет к противоречиям потому, что взгляды людей, которые практикуют «политический ислам», очень отличаются от взглядов националистической партии. Даже можно сказать, что в свое время сторонникам националистической партии не нравилась политика Эрдогана и когда их спрашивали «почему», они отвечали, что он «практически забыл про тюркский мир». То есть, в таком случае Эрдогану, наверняка, придется возрождать связи, или же националистической партии придется закрывать глаза на некоторые вещи, или в любом случае где-то возникнут противоречия. Долго сглаживать острые углы будет трудно.

Вполне возможно, что после местных выборов националисты будут чувствовать себя более свободно и начнут высказываться на некоторые темы более жестко. Правящей партии придется отвечать на эти вопросы. Очень был показателен вопрос «клятвы». Пять лет назад Турция отменила в школах клятву на утренних линейках, в которой говорилось «я турок, я правильный, я работяга». И в свое время Эрдоган и его партия были инициаторами того, чтобы отменить клятву из утренних линеек, и она была убрана. В течении пяти лет ее не было. Недавно эта тема опять всплыла. Верховный суд отменил решение об отмене клятвы. Правящая партия подала апелляцию, националисты выступили против. Это был серьезный конфликт, но его каким-то образом замяли. Потому что с двух сторон есть желание не обострять. Как долго это желание продлится, это вопрос.

— Почему при всей яркой антиамериканской риторике Эрдоган не разорвал отношения со Штатами и не вывел Турцию из НАТО? Напомню, что турецкий президент именно американцев обвинял в «попытке госпереворота».

Эрдоган никогда не обвинял Америку, а вот некоторые члены его партии об этом говорили, но ни один министр открыто не обвинял Америку, потому что они понимают последствия. Во-первых, это нужно доказать. А доказать, если это получилось бы, означало бы, завершить любое сотрудничество, разорвав отношения с Америкой. В газетах, которые поддерживают Эрдогана, были слова, однозначно намекающие на американцев. Мое мнение: попытка переворота была совершена не со стороны какой-то одной группы, а была поддержана военными разных взглядов.

— «Джабхат ан-Нусра» (террористическая организация, запрещенная в России — ред.) захватила большую часть провинции Идлиб при абсолютной пассивности военных Турции, присутствующих там. Почему Эрдоган позволил радикалам практически уничтожить протурецкую инсургенцию и увеличить зоны контроля над Идлибом? Ни имеет ли место сговора между джихадистами и турецким режимом? Ходят слухи, что в планах Анкары создать объединение между протурецкими мятежниками и боевиками «Нусры», где политической контроль останется за первыми, а вторым будет отведена военная роль, как вы считаете, выгоден ли такой расклад Турецкой республике?

Я не знаю, что движет Эрдоганом, но, наверное, это часть другого плана, когда Идлиб должен будет перейти в руки Дамаска. И для того, чтобы он перешел в руки Дамаска, та часть (оппозиции), которую поддерживает Эрдоган, должна сама понять, что они не в силах удерживать, а Турция этого делать не хочет.

— На ваш взгляд, какое значение для Эрдогана имеют отношения с Россией? И как долго глава Турции будет пытаться варьировать между Кремлем и американцами в Сирии?

В начале мне казалось, что сближение с Россией, высказывания и некоторые дела были совершены со стороны Эрдогана, чтобы подразнить своих союзников на Западе. Главная причина, по-моему, заключается в том, что Эрдоган не хочет терять власть. И он хочет, чтобы Запад его принял таким, какой он есть. И тогда он будет продолжать балансировать между Западом и Востоком. Однако Запад привык к другой Турции. Америка привыкла к лояльной Турции. И у Америки есть рычаги влияния. Россия не до конца доверяет Эрдогану. По моим ощущениям, если так можно рассуждать, при каждой трудности для зависимого от Запада Эрдогана или доброго жеста Запада в его адрес, у Москвы возникает вопрос: а что теперь сделает Эрдоган. Останется прежним или нет. Безусловно, Россия хочет иметь безоговорочного союзника, но Турция не будет такой. И всегда вопрос недоверия, ожидания какого-то подвоха будет висеть над этими отношениями. У Турции свои ценности. Свои цели. В вопросе Украины можно заметить позицию Анкары, которая противоречит московской. Однако к этому Москва относится с пониманием, или просто игнорирует до поры до времени.

Эрдогану трудно усидеть на двух стульях, и поэтому присутствует недоверие. У России есть надежды, что Эрдоган станет главой независимого государства, но есть опасения, что Эрдоган не сможет реализовать этот план, эти надежды России… И что будет потом? У многих наблюдателей есть страх, что может случиться трагедия, как это было с самолетом. То есть, стороны попытаются друг друга проучить какими-то инцидентами после того, как Эрдоган определится в выборе сторон.

Сейчас, например, после того, как Америка решила выйти из Сирии, расклад изменился, оказалось, что у Эрдогана больше козырей. Теперь ситуация такая, что на севере Сирии Россия не хочет, чтобы Турция создавала буферную зону. Москва начала напоминать об Аданском соглашении, это означает, что Турция может зайти на 5 км, а не на 35, и Турция должна вести диалог с Сирией. Это не в интересах Турции. И вот здесь возникает серьезный вопрос, Турция сделает это вопреки РФ, или она этого не сделает, а если сделает, то что ожидает Турцию в таком случае? Россия показала Турции каково ей будет без российских туристов, без продажи помидоров, и она помнит эти трудности. А с другой стороны, Вашингтон указал на то, что два слова от Трампа в Твиттере, и в Турции начинаются экономические проблемы, основанные на недоверии рынков. Поэтому, самый лучший путь для Турции, по мнению многих турецких экспертов, это не впадать в крайности, и балансировать в угоду своих интересов.

— Сейчас уже можно точно сказать, что планы Турции присоединиться к ЕС полностью обречены? Или все же шансы имеются?

По поводу ЕС, мне кажется очевидно, что эта тема уже закрыта. Потому что те ценности, которые практикуются в Европейском союзе, и те процессы, которые сейчас наблюдаются в Турции, несовместимы с европейскими ценностями. Все это понимают. Об этом европейцы говорят открыто, а турецкий МИД делает заявления для красного словца. Но они тоже понимают, что тема членства пока отложена в долгий ящик.

Беседовал Дамир Назаров