Территориальный конфликт с Чечней консолидировал ингушей — Чабиева

Осень 2018 года на Северном Кавказе запомнится чечено-ингушским территориальным конфликтом. 26 сентября глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров подписал соглашение о передаче части территории Сунженского района республики в состав Чечни. Эти действия вызвали возмущение среди широких слоев ингушского населения. В Магасе 4 октября начался стихийный массовый митинг, который не прекращался весь октябрь. Ситуация привела к параличу исполнительной власти, поскольку законодательная и судебная власть в Ингушетии солидаризировалась с протестующими: депутаты парламента Ингушетии заявили, что на них оказывалось давление при ратификации соглашения, а Конституционный суд Ингушетии признал соглашение нарушающим Конституцию Ингушетии и потребовал по этому вопросу провести референдум. О том, какие этот конфликт вскрыл проблемы, в интервью EADaily рассказала научный сотрудник Отдела Кавказа Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, кандидат исторических наук Танзила Чабиева*.

— Танзила Саварбековна, чечено-ингушский территориальный конфликт развивался стремительно, но вроде активная его фаза прошла…

— Такое создается впечатление, поскольку своим решением Конституционный суд России от 6 декабря 2018 года узаконил это Соглашение об установлении границы между Республикой Ингушетия и Чеченской Республикой, по которому часть Сунженского района Ингушетии передается Чеченской Республике, что и вызвало просто неслыханную по масштабу волну массового протеста среди ингушей. Это тот случай, когда федеральный центр, на который еще уповали в надежде на справедливое решение широкие слои ингушского народа, резко обанкротил весь свой авторитет в глазах жителей Ингушетии. Ингуши ведь надеялись, что федеральный центр, увидев насколько передача территории Ингушетии под власть Рамзана Кадырова, непопулярна среди населения, отменит это Соглашение, и таким образом этот конфликт разрешится, а теперь получается, что федералы проблему только загнали глубже…

— Вернемся в самое начало этого конфликта. Зачем вообще нужно было Юнус-Беку Евкурову подписывать это Соглашение?

— Мне кажется, что мотивация Евкурова продиктована желанием выслужиться и перед федеральным центром, и перед Кадыровым, которого поддерживает федеральный центр. Не секрет, что политический вес Рамзана Кадырова среди региональных руководителей один из самых больших. Евкуров явно по политическому весу и по способности лоббировать свои интересы на федеральном уровне значительно уступает Кадырову. Поэтому главе Чечни проще было пролоббировать свои территориальные претензии в Москве.

— Вы считаете, что к решению о передаче части Сунженского района Ингушетии Чечне причастен федеральный центр?

— Я думаю, что было так: у Кадырова растут политические аппетиты, в том числе и появилось желание расширить территорию своей республики. Передача «Чеченнефтехимпрома» в собственность правительства Чечни укрепляет экономическую мощь Кадырова, а Сунженский район Ингушетии богат полезными ископаемыми, включая и залежи нефти. Соответственно, получение этой территории Ингушетии позволит Кадырову начать качать оттуда нефть. Хватило ведь лоббистских возможностей у Кадырова даже у самого Игоря Сечина, главы «Роснефти», заполучить «Чеченнефтехимпром». Соответственно, Кадыров сумел убедить федеральный центр, что ему необходим Сунженский район Ингушетии. Федеральный центр дал добро на это, и Евкуров стал исполнять это решение. И так, возможно, все и произошло бы, если бы не возмутился ингушский народ. Очевидно, что это только начальная фаза территориальных претензий Кадырова к Ингушетии, и в перспективе мы услышим о новых его интересах в регионе и не только.

— Получается, что Евкуров лишь заложник обстоятельств: он просто исполнитель воли федерального центра, и если это так, то в чем же тогда его вина?

— Во-первых, в том, что он стал это исполнять безропотно. Во-вторых, в том, что он осуществлял это все подковерно, не спросив мнения у населения: взял и просто отдал часть территории республики, которую ингушский народ считает своей национальной землей. Если бы он сопротивлялся этому, он бы нашел бы поддержку у населения. А вместо этого он получил проклятие.

Важно понять, что у ингушей разговор с позиции силы, а не авторитета власти, который вел Евкуров с протестующими, не дал ему никаких политических очков. Он только потерял и без того небольшой свой политический капитал в глазах ингушей. Тем более, когда всплыла наружу история с грандиозным мошенничеством, когда всех безработных жителей Ингушетии (речь идет по разным оценкам от 19 до 70 тыс. человек, при том, что в республике проживает 480 тыс. человек) формально трудоустроили по многочисленным государственным унитарным предприятиям с зарплатой от 5 до 8 тыс. (за год, соответственно, около 100 тыс. рублей), о чем сами они не знали. Ситуация просто возмутительная: на людей без их ведома завели трудовые книжки, подделали их подписи на всех документах, за них кто-то получал зарплату, а люди об этом ничего не знали. Но в Ингушетии это позволило руководству отчитаться о победе над безработицей.

— Что продемонстрировал для вас как этнолога этот конфликт?

— Чечено-ингушский территориальный конфликт консолидировал ингушей и разобщил вайнахов. Он показал удивительный пример этнической мобилизации и одновременно обнажил всю палитру противоречий между ингушами и чеченцами. Знаете, до этого бытовало мнение, что поскольку чеченцы и ингуши являются вайнахами, то есть между ними сильна этноконфессиональная близость, то они едины в мировоззрении, но на практике это совершенно не так. Мы увидели, что даже те чеченцы, которые находятся в оппозиции к Рамзану Кадырову и поэтому вынуждены пребывать в зарубежной эмиграции, солидарны с Кадыровым в вопросе отъема территории Ингушетии и присоединения ее к Чечне. Более того, аргументы ингушей, что Сунженский район Ингушетии — это земля ингушей, и отбирать чужое недопустимо, чеченцами не воспринимались: дескать, это можно делать, это нормально. Я сужу это по тому, как в интернете рядовые чеченцы все это комментируют. Те ингуши, которые в социальных сетях взывают к справедливости, наталкиваются на хамство и угрозы со стороны чеченцев. Ни о каком единстве вайнахов больше рассуждать не получается. Проект «Вайнахи», запущенный еще в период царской России, сегодня исчерпал себя.

— Религиозный фактор каким-то образом был заметен в этом территориальном конфликте?

— Он отошел на третий план. Несмотря на то, что среди ингушей существует противостояние между салафитами и суфиями, по вопросу передачи территории Ингушетии Чечне обе группы оказались едины во мнении — категорически нет. Более того, 19 октября состоялась совместная пятничная молитва суфиев и салафитов в Магасе, в которой приняли участие 12 тыс. человек. Правда, при анализе позиций суфийского и салафитского духовенства Ингушетии по отношению к территориальному вопросу с Чечней тут были свои любопытные нюансы.

Скажем, муфтий Ингушетии Иса Хамхоев находился в затяжном противостоянии с главой Ингушетии Евкуровым, когда последний настаивал на примирении суфиев с салафитами, против чего выступал Хамхоев как суфий. Более того, в 2016 году Хамхоев ездил в соседнюю Чечню за поддержкой к Рамзану Кадырову: глава Чечни — решительный противник салафитов. Сложилась уникальная ситуация: муфтий одной республики находится в конфликте с главой своего региона, едет в соседний регион, жалуется ему на главу своего региона, находит поддержку в соседней республике. Поэтому многие воспринимали ингушского муфтия как прокадыровскую креатуру. Однако, когда начался массовый протест в Ингушетии по поводу передачи части ее территории Чечне, Иса Хамхоев встал на сторону народа, чем вызвал и удивление, и возмущение у руководства Чечни: известно, что глава парламента Чечни Магомед Даудов даже приезжал в сопровождении охраны к дому муфтия Ингушетии, чтобы потребовать от него сатисфакции, правда, Хамхоев отсутствовал. Последний через пару дней пригрозил Даудову: «Если ты ещё раз приедешь ко мне, то я не отвечаю за свою молодежь!». То есть мы видим, что ингушские суфии в лице Хамхоева встали на сторону народа и не поддержали не только главу Ингушетии, с которым они до этого были в конфронтации, но и своих единоверцев из Чечни. Этническая солидарность у ингушских суфиев возобладала над религиозной.

Ситуация с салафитами в Ингушетии вышла совершенно иная. Совершенно непонятно зачем, два наиболее популярных салафитских лидера Иса Цечоев и Хамзат Чумаков осудили массовый митинг в Магасе против соглашения о передаче Чечне территории Ингушетии. Этими заявлениями они разочаровали своих последователей. Такой антиподдержки ингушская салафитская молодежь, которая простояла на митинге две недели, не ожидала от своих духовных лидеров. И получилось так, что они, сами того не желая, но де-факто встали на сторону суфийского режима Кадырова. Уж лучше бы и Чумаков, и Цечоев вообще не высказывались на эту тему, но то, что они публично выступили против протеста широких слоев ингушского населения, резко обнулило их авторитет в глазах идейных соратников. Все-таки рядовые ингушские салафиты — это в первую очередь ингуши, а только потом салафиты, и в данной ситуации основная масса ингушских салафитов была солидарна с ингушскими суфиями по неприятию ими передачи территории республики соседней Чечне.

— Это удивительный пример, когда в современной России религиозный институт (муфтият) полностью независим от местных властей…

— Причем независим настолько, что может не просто открыто критиковать главу светской власти, но даже объявить его отрешение от мусульманской общины, что в условиях традиционного общества, которым по-прежнему остается ингушский социум, поразительно смело. Более того, муфтий Иса Хамхоев действует не как одиночка: его поддерживают имамы, и духовенство не стало сторониться Хамхоева даже, когда Евкуров, глава светской власти, объявил о роспуске и ликвидации муфтията (Духовного центра мусульман Ингушетии), чего он никак не мог сделать по светскому законодательству. Хуже того, в своем волюнтаризме Евкуров пошел на то, что функции муфтията передал управлению по делам религий при главе Республики Ингушетия, что вообще нонсенс, ведь не может светское государственное учреждение осуществлять ту же деятельность, что и религиозная организация. К счастью, федеральные структуры исполнительной власти в лице Минюста РФ указали Евкурову на недопустимость подобных действий. И отдадим должное: духовенство осталось верным Хамхоеву, продолжало считать его своим легитимным муфтием, а Духовный центр мусульман Ингушетии продолжал функционировать, и как показал VI съезд мусульман Ингушетии, прошедший 1 декабря 2018 года, сохранил отлучение Евкурова от мусульманской общины и ингушского народа, расширив эту меру и на других сподвижников главы Ингушетии (председателя правительства и парламента республики).

— А чем чревато это отлучение от народа?

— Это значит, что с этим человеком и членами его семьи не будут родниться (то есть их дети и внуки не смогут вступить в брак с ингушами), участвовать в любых мероприятиях семейно-обрядового цикла (например, похоронах), перестанут совместно молиться, любые его действия полностью игнорируют и т. д. Отлученный от народа человек и его семья становятся изгоями. Причем это распространяется на всю прямую линию потомков, то есть и правнуки будут отлучены. Единственный выход для членов семей таких отлученных людей — уехать навсегда с Северного Кавказа.

— Не могли бы вы прокомментировать сообщения, что протестующих в Ингушетии спонсировали какие-то фирмы-однодневки из Татарстана? Об этом сообщает один из телеграмм-каналов, указывая, что через такие фирмы спонсировался протест и в Приморье после фальсификации выборов.

— Данное сообщение является не более чем попыткой дискредитировать общественное движение, придать ему антигосударственный характер. Ссылка данного сообщения в основном базировалась на том, что митинг был «слишком хорошо» организован, чтобы не иметь подобного финансирования. Но, как этнолог, скажу следующее: ингушская культура это — прежде всего коллективная культура, в которой любое массовое мероприятие, будь то свадьба, похороны, Мавлид (день рождения пророка Мухаммеда) и т. д. проходит при полной взаимоподдержке и взаимопомощи. Следовательно, даже спонтанные митинги не явились исключением, поскольку каждый друг другу доводился либо близким, либо дальним, но родственником, здесь присутствовали старейшины, женщины и дети, и каждый пытался помочь, проявить свою не только гражданскую позицию, но и инициативу взаимопомощи.

— Совершенно невозможно представить, что, допустим, передача одного района Рязанской области соседней Тульской привела бы к массовому возмущению жителей Рязани…

— У ингушей очень сильна в исторической памяти этнотерриториальная травма после осетино-ингушского конфликта 1992 года. Лишившись Пригородного района, который ингуши считают своим, несмотря на то, что он находится под юрисдикцией Северной Осетии, пережить потерю еще одного района, который составляет 10% территории республики, это равносильно тому, чтобы заново обнажить эту травму в исторической памяти. Еще живы те из ингушей, кто помнит 1992 год, эта травма передается молодым поколениям, а тут глава региона отдает часть земли, которая воспринимается в коллективном сознании ингушей как своя этническая территория. Отсюда и столь массовый протест, в котором приняли участие все поколения ингушского народа, все слои общества, включая даже сотрудников силовых ведомств.

— Как осетинская общественность смотрела на протесты в Ингушетии?

— Из Северной Осетии внимательно наблюдали за этим. Интерес осетинской стороны понять можно: периодически в заявлениях протестующих ингушей звучали отсылки к событиям 1992 года. Ведь осетино-ингушское урегулирование конфликта 1992 года с того времени проходило при условии согласия со стороны правительства Ингушетии признать Пригородный район частью Северной Осетии. Несмотря на это, в массовом сознании ингушей Пригородный район воспринимается как утерянная национальная территория. И если сейчас ингушский народ потеряет еще часть территории своей национальной республики, то на волне неслыханного массового подъема и этнической мобилизации все чаще и чаще звучат призывы к не только сохранению территориальной целостности Ингушетии, но и восстановлению ее в исторических границах компактного проживания ингушей. То есть Евкуров своим необдуманным решением расковырял медленно заживающую рану памяти о событиях 1992 года. Осетинская сторона, как мне видится пока, не высказывает своего отношения ни к поступку Евкурова, ни к массовому протесту ингушского населения. Оно и понятно: поддерживать Евкурова из Северной Осетии — во-первых, это будет для него медвежья услуга, да и хуже того, это будет еще больше злить ингушские массы; во-вторых, если поддерживать ингушский протест, то это для осетинской стороны будет весьма нелепо, ведь именно среди ингушских протестующих периодически звучат призывы к возвращению Пригородного района. Поэтому осетинская сторона предпочитает пока просто наблюдать.

— При такой ситуации федеральному центру проще снять Евкурова с поста руководителя республики и перевести на какую-нибудь должность в Москве. И что дальше?

— Чем дольше федеральный центр будет поддерживать Евкурова, тем больше будет падать рейтинг доверия федерального центра. Отставка Евкурова — это вопрос, вероятнее всего, уже решенный. Просто сейчас, видимо, решается вопрос с подбором кандидатур на замену.

А дальше могут быть два сценария: либо находится какой-нибудь в федеральных структурах ингуш, которого делают главой региона, либо могут опробовать обкатать «дагестанский сценарий», когда главой республики ставят русского по национальности управленца. Но при любом из этих сценариев новому главе региона придется решать то, что уже натворил Евкуров по вопросу передачи территории Ингушетии Чечне. Единственный выход — полное денонсирование этого соглашения от 26 сентября 2018 года. Потому что если новый глава поддержит это соглашение или даже скажет, что «замораживает» его реализацию, то он автоматически получит высокий антирейтинг в самом начале своего правления. Политически это весьма ущербно для Москвы.

— Конституционный суд РФ признал легитимным соглашение о передаче части территории Сунженского района Ингушетии Чечне, тем самым Евкуров получил поддержку на федеральном уровне. Да, это решение крайне непопулярно среди ингушей, но это не первый пример, когда непопулярные решения принимались на федеральном уровне. Как дальше могут развиваться события в Ингушетии после решения Конституционного суда России?

— Очевидно, что события в Ингушетии будут развиваться исходя из новых положений Конституционного суда РФ, которые дали основание для актуализации вопроса Пригородного района, для его передачи в состав Ингушетии. Также последствия Соглашения между Чечней и Ингушетией способствовали активизации деятельности общественности в лице тех организаций, которые непосредственно явились идейными вдохновителями сопротивления.

Беседовал Раис Сулейманов

*Танзила Чабиева (родилась в 1986 году) — российский этнолог, научный сотрудник Отдела Кавказа Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, доцент кафедры социологии и рекламных коммуникаций РГУ им. А.Н. Косыгина, кандидат исторических наук (тема диссертации «Религиозные воззрения ингушей в XX — начале XXI веков»).