Автокефалия Украины: как сложится судьба Абхазской и Югоосетинской церквей

В церковном, но геополитическом конфликте Москвы и Константинополя есть «восточный фронт» — узел проблем, связанный с взаимоотношениями и конфликтами православных общин и институтов в странах Южного Кавказа. Поскольку процессы вокруг конфликта церквей разворачиваются сугубо в политическом контексте, разберем возможные политические последствия церковного противостояния в этом регионе.

Сейчас уже не все помнят, что раскол между Москвой и Константинополем оформился еще в 2016 году, когда четыре православных церкви из четырнадцати — Русская, Грузинская, Болгарская и Антиохийская бойкотировали Всеправославный собор на острове Крит, который фактически был сорван этим бойкотом, и продемонстрировал всю глубину противоречий в православном мире. Основной причиной проблем было обсуждение ситуации на Украине. Хотя и эта сложная история сейчас не приоритет.

«Сегодня стоит проблема разобраться с эклессиологией. То есть, это значит, выяснилось, что правильное выполнение обряда совсем не означает, что данная корпорация становится Церковью в мистическом смысле слова. Это было понятно давно, но теперь стало очевидно для всех. Итого, стоит вопрос — какой тип социальной коммуникации и менеджмента делает конкретную корпорацию Церковью, а какой — нет, даже при полном соблюдении деталей обряда. Греки вводят новую дихотомию «древние» и «молодые» церкви, но в переводе на простой язык это означает «вполне православные» и «те, которые ещё только учатся», — говорит богослов и клирик одной из поместных церквей, попросивший не указывать в материале его имя.

Грузинская церковь поддержала перед Собором 2016 года Русскую, еще раз подтвердив свою позицию тесного союзничества с Москвой. И сейчас во многом от позиции ГПЦ зависит, как закрутится сюжет на восточном фронте конфликтов православного мира.

Здесь карта противоречий состоит из россыпи локальных конфликтных сюжетов. Абхазского, в первую очередь. В некотором смысле аналогичная ситуация в Южной Осетии, есть и менее известные сюжеты вокруг грузинских церквей в Армении, Азербайджане и Турции, кстати, тоже.

ГПЦ молчит с 16 октября, когда пресс-секретарь грузинского патриарха Михаил Ботковели заявил, что в Тбилиси изучат ситуацию и свое отношение к ней сформируют по итогам Священного синода, который должен пройти в ближайшее время. Многочисленные за это время комментарии и интервью грузинских священнослужителей, в основном с поддержкой автокефалии Украинской церкви, следует, скорее, воспринимать как частные мнения, которые выражают внутренний идейный, во всяком случае, раскол в ГПЦ. Но не только это. Медийные отзвуки внутренних противоречий помогают укрепить позиции накануне принятия принципиальных решений, и эта тактика оправдана в любых конфликтных сюжетах, не важно о чем они, об экономике или религии.

Но, положение Грузинской патриархии не из легких. И не стоит рассматривать ситуацию в примитивном ракурсе — «поддержат Украину, получат автокефалию в Абхазии», и наоборот.

Расклады могут быть совершенно разные, утверждают компетентные в теме источники, мнение которых автор использовал при подготовке материала.

У Грузинской патриархии своя новейшая история взаимоотношений с Константинополем. И градус напряжения тоже высокий, в силу специфики личных взаимоотношений между патриархами — Варфоломеем I и Илией II. В последние годы источником генерации напряжения был все тот же бойкот со стороны ГПЦ Всеправославного собора на Крите. Греки готовили его практически со времени окончания Второй мировой войны. Собор должен был стать ключевым событием в мировом православии за последние несколько веков, и на нем должны были быть поставлены накопившиеся проблемы и противоречия. Этого не случилось, и главы проигнорировавших его церквей не то, чтобы оказались нерукопожатны в Константинополе, но с ними достаточно натянутые отношения.

Вселенская патриархия ведет свою игру в Грузии, патриарх нередко принимает обладающих высоким статусом грузинских священнослужителей. Но на данный период времени отношения Тбилиси и Константинополя весьма прохладные. Хотя, по словам архиепископа Дманиси и Агарак-Ташири, Великобритании и Ирландии Зенона Иараджули, он получил от Варфоломея заверения в том, что Вселенская патриархия не рассматривает тех или иных враждебных Тбилиси шагов в связи с проблемой в Абхазии. Эти слова грузинского архиепископа в это время активно цитируются в Грузии.

Сейчас, однако, ГПЦ стоит перед сложной дилеммой, и кстати, поэтому может откладывать определение своего принципиального решения по украинскому вопросу насколько это возможно в долгий ящик. Что является типичной для этой Церкви политикой, хотя бы на примере Абхазии и Южной Осетии, где дискурс о любых вариантах решения проблемы заморожен уже на протяжении четверти века.

В православном мире современные поместные церкви не независимы от политики и идеологических догм, а часто наоборот, являются производителями сугубо мирских политико-идеологических ценностей. И во всяком случае, зависят от национальных ориентиров, ценностей и задач политики своей страны. Так и Грузинская церковь несвободна от идеологии и ценностей своей страны. Очевидно, что грузинское общество поддерживает все устремления Украины в ее нациестроительстве, которое ведется на основе цементирования в культуре противостояния с Россией.

ГПЦ не может, исходя даже из стратегически важного для нее союза с Русской церковью, идти на намеренную маргинализацию своего положения в стране. Да и, возможно, не сможет, даже если захочет. Потому что, и дискурс в медиа это отражает, внутри института, во всяком случае, не в меньшинстве сторонники открытой поддержки украинской автокефалии.

Второе важное заключается в том, что Московский патриархат бойкотом Собора додавил Константинополь, и теперь он будет отвечать. И возможно, наступать по многим направлениям. Это отдельный большой сюжет, который стоило бы рассматривать отдельно. Но вкратце можно сказать, что с большой долей вероятности Москву не сможет поддержать Болгарская церковь.

Поэтому нельзя исключать, что в скором времени с помощью челночной дипломатии, с одной стороны, и внутренних процессов в ГПЦ с другой, Тбилиси заявит о поддержке украинских устремлений.

Вопреки расхожему мнению о том, что это чуть ли не на следующий день повлечет за собой поддержку патриархом Кириллом процесса создания Абхазской автокефальной церкви, равно как и поддержку аналогичных процессов в Южной Осетии, это совсем необязательно так и будет.

Вопрос с возникновением поместной Украинской церкви можно считать решенным. При этом когда конкретно это произойдет, никто не знает — это уже зависит от внутренних условий в самой Украине, а они вполне могут затянуть это дело хоть на 100 лет. Хотя и возможно, много десятилетий уйдет на процесс внутреннего объединения расколотой общины. И политика активного оппонирования этому процессу, которую ведет РПЦ, в лучшем случае может помочь лишь создать оппонирующий Константинополю блок, включающий в себя, как можно сейчас предположить, самое большее три-четыре поместных церкви. А может, и две, если вообще Москва не окажется в полной изоляции.

В таких условиях резкий демарш РПЦ в Абхазии навсегда выключит ГПЦ из союза с Москвой.

А каких-либо очевидных выгод в связи с запуском такого процесса не видно. Абхазская церковь окажется изолированной, вне связи с другими поместными церквями. Есть и особенности внутренней специфики ситуации в абхазском православии, похожая ситуация и в Южной Осетии. Их разберем чуть ниже.

Поэтому нельзя исключать, что в той или иной форме Грузинская церковь поддержит процессы на Украине, продолжив при этом максимально гибкую политику, призванную не разорвать связи с Москвой.

Но вместе с тем нельзя сказать, что ситуация вокруг Абхазии и Южной Осетии непременно останется прежней, консервацией неопределенности.

Вполне может случиться и так, что с целью усиления давления на Москву, Константинополь может по собственной инициативе запустить процесс диалога, во всяком случае, о преодолении проблем с окормлением православных в Абхазии — вопреки позиции и ГПЦ тоже. Но здесь мы должны разобрать некоторые детали внутренней церковной жизни в республиках, где ни в одном случае не сложилось того, что можно было бы назвать прообразом автокефальных церковных институтов.

И в Абхазии, и в Южной Осетии внутренние расколы, пересекающиеся юрисдикции. Есть даже храмы, в которых до сих пор служат грузинские священнослужители. Часть духовенства ориентирована на РПЦ, есть клирики, запрещенные Московским патриархатом в служении. Церковная жизнь приходов в упадке. Все эти проблемы должны быть отрегулированы прежде, чем возникнет возможность обсуждения любых планов решения проблем Абхазской и Югоосетинской церквей.

Допустим, процесс по Абхазии инициирует Константинополь, можно даже сказать, что рано или поздно это неизбежно, но в таком варианте, вопреки Москве, этот процесс не будет поддержан большей частью местного духовенства и верующими. Хотя, если последует однозначный сигнал о готовности стратегически решать проблему из Константинополя, это усилит позиции той части духовенства и поддерживающих их мирян, которая давно рассчитывает на поддержку из Вселенского патриархата. Речь идет о Священной митрополии Абхазии, которая находится в Новоафонском монастыре и служители которой запрещены РПЦ в служении. Но и тем не менее, в текущее время трудно себе представить этот диалог результативным без поддержки той части духовенства, у которой тесные связи с Москвой.

И, конечно, трудно в таких условиях рукоположить епископа. Украинская история показывает, в том числе и то, что сложившиеся как-нибудь «протоцерковные» структуры могут стать не более, чем почвой для формирования живущих полной жизнью церквей, и путь этот может быть очень длинным. При этом для всех, кто разбирается в украинском сюжете, очевидно, что никто из лидеров существующих там протоцерковных институтов не может рассчитывать на епископство. Это достаточно одиозные, скорее, политические фигуры. И как это ни парадоксально, но учитывая амбиции этих лидеров, автокефалия разрушит их планы. Примерно то же самое может происходить и в Абхазии, где пока еще очень далеко до рукоположения епископа, во всяком случае, местного епископа.

Антон Кривенюк, специально для EADaily