«Русь правосудием спасется». Ответ историку Колпакиди

Несколько дней назад на EADaily было опубликовано интервью с российским историком Александром Колпакиди. Заголовок материала — «Поощряют мракобесие и навязывают обществу сословность» — прекрасно отражает как тему беседы, так и взгляды историка. А удивили вольное обращение с фактами, софистические приемы и нелогичность аргументации ученого.

Формат не позволяет прибегать к популярному в сети вердикту: «Что сказать-то хотел?». Попробуем разобраться самостоятельно. Так, в начале беседы историк жалуется на то, что «в нашем обществе давно уже победила своеобразная зубатовщина — всё и вся контролирует власть», а в конце сетует на то, что «появление независимых институтов знания об обществе, в конечном итоге, упирается в проблему финансирования — без этого вы мало чего добьетесь». Вероятно, имея в виду свой «Клуб левых историков и обществоведов» (КЛИО — созвучие аббревиатуры с именем музы истории). Но тут одно из двух: либо власть контролирует не всё и вся, либо историк просит власть о финансировании.

Именно просит. Как иначе объяснить намеки на лояльность пассажем о «России, которая, как и сто лет назад, страдает скорее от недоразвития капитализма, чем от самого капитализма»? Или многообещающую фразу: «Да, мы (КЛИО) — левые, но наша цель — восстановление исторической правды во всей ее полноте, без выхватывания из истории отдельных фактов и подачи их вне контекста». Ведь то же самое, с той же степенью лукавства может сказать кто угодно: «Да, мы — консерваторы, но…» или «Да, мы — либералы, но…». Да и сам Колпакиди говорит: «История не может быть правой, левой или какой-то еще — история только одна, и в основе ее лежат факты». Всего лишь в середине интервью.

Факты и только факты? Но и этому своему утверждению историк тут же противоречит: «Я утверждаю, что нынешнее превознесение Николая II не только не соответствует фактам — оно еще и глубоко безнравственно. Понятно, что убийство семьи бывшего царя — это трагедия, но преступление ли это — это вопрос выбора каждого. Мое личное мнение: убийство членов семьи отрекшегося императора — это преступление, но самого Николая настигло историческое возмездие». Историк, чье кредо «только факты», одновременно рассуждающий об историческом возмездии, это… Но обойдемся без оценок. Еще раз: «Преступление ли убийство семьи бывшего царя — это вопрос выбора каждого»?

Что ж, у коллеги по цеху, тоже «левого историка» Елены Прудниковой (см. ее видео-интервью «Идеализация Николая II Западный проект» с 22:51), получилось не так изящно: «Убили их не страшно. Более того, один из участников расстрела сказал, что если он попадет в плен к белым и с ним поступят так, он будет счастлив, потому что в реальности на той войне убивали куда более страшными способами, чем расстрел в подвале. Как раз в гражданскую войну такая казнь считалась щадящим методом. Что касается детей, то детей там не было. Потому что царские дети это девицы от 16 до 22 лет, которых в Российской империи, вообще-то, уже замуж выдавали. В 16 лет у них уже свои дети были. Единственно был подросток Алексей и всё. Не надо путать. Царские дети это вполне взрослые девицы».

Привлекать цитату одного человека, оппонируя другому, это демагогия? Возможно. Но до высот Александра Ивановича мне очень далеко. Судите сами. Сначала он предполагает существование неких сил, заинтересованных в поддержании некоего постоянного напряжения вокруг темы революции 1917 года. И даже знает, где их искать: «Думаю, что непосредственных интересантов следует искать в высших эшелонах Русской православной церкви, имеющих связи с олигархическими кругами, которые вместе пытаются создать нечто вроде русской национальной идеи по лекалам черносотенства».

Затем немного противоречит себе, обрушившись на критика фильма «Матильда» Наталью Поклонскую, по логике Колпакиди… единственного представителя «олигархата» в Госдуме. И добивает свой аргумент о поддержке «черносотенцев» олигархами, вспомнив, что Поклонская стала единственным депутатом от правящей партии, кто голосовал против повышения пенсионного возраста. Возможно поняв, что у олигархов есть более серьезные заботы, чем поддерживать Поклонскую с портретом царя в руках, историк заключает: «Дело тут вовсе не в монархии, которую они называют самой подходящей для России формой правления … Задача — затуманить людям голову, создав из трагедии политический шабаш». Ну, «политический шабаш», «анархия», «рыбка в мутной воде на мельницу врага» — это более понятные задачи нехороших людей.

Неожиданно отправив в отставку олигархов, историк находит других интересантов возрождения «черносотенства»: «Скорее всего (highly likely? — авт.), его появление связано с усилением так называемых „зарубежников“ — иерархов Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), которая с 2007 года является самоуправляемой частью РПЦ». После чего перебрасывает мостик к члену попечительского совета РПЦЗ первой половины прошлого века Борису Бразолю, который писал «методички» в защиту Николая II и… ну конечно! был также антисемитом и симпатизантом нацистской Германии.

А более 100 тысяч человек, принявших участие в Крестном ходе в Екатеринбурге в столетнюю годовщину убийства царской семьи, — тоже «черносотенцы, антисемиты и нацисты»?

Никакого передергивания с нашей стороны. Это арсенал Александра Колпакиди. Предлагая вспомнить дискуссию вокруг переименования станции «Войковская» московского метро, добросовестный историк из всех аргументов сторонников переименования выхватывает только один. Какой? Правильно. Кто-то где-то написал, что большевик Петр Войков был евреем, а «настоящее его имя было не Петр, а Пинхус». После чего зачем-то доказывает, что Войков лично при расстреле в Ипатьевском доме не присутствовал, а Розалия Землячка (Залкинд) расстреливала белогвардейцев в Крыму всего полтора месяца, после чего дело продолжили люди с русскими фамилиями.

С фашизмом совсем беда. Колпакиди прямо утверждает: «Исторически черносотенство — это недоразвившийся фашизм, а у фашистской идеологии, как известно, есть масса ответвлений, она может принимать самые невероятные формы».

Строго говоря, обобщающий термин крайнего национализма — интегральный национализм. Он возник в 1899 году как идеология и движение «Французское действие» (Action française). А сам термин был предложен в 1928-м американским историком и социологом Карлтоном Хейзом, который назвал так один из пяти типов национализма, самый крайний из них — «расовый национализм». Итальянский же фашизм — одно из «ответвлений», точнее, разновидностей, наряду с нацизмом, франкизмом, хортизмом и т. п. Пусть, с легкой руки фронтовых корреспондентов «фашизм» стал обобщающим термином, но специалист по истории спецслужб и автор интереснейших книг Александр Колпакиди не может не знать, что черносотенство не было «расовым» национализмом.

Интересно, что одновременно Хейз определил интегральный национализм как один из двух типов тоталитаризма, наряду с советским. Правда, подчеркнув их глубинное различие и выводя второй из «якобинского национализма» Французской революции. Точнее, от пролетарской фракции якобинцев les Enragés («Бешеные») кюре Жака Ру.

Но почему вообще «черносотенство»? А потому что так захотелось нашему историку с его утверждением на основе обобщения данных соцопросов, о том, что четверть россиян «потенциально могут разделять идеи нового черносотенства».

«Субъективное мнение» в доказательствах не нуждается. Ведь не существует ни одного соцопроса, в ходе которого сами респонденты могли отнести себя к черносотенцам. Историк ни разу не употребил слова «патриот» и его производные. Хорошо, все мы патриоты: и сторонники советского проекта, и сторонники правого консервативного проекта, и даже либералы. Но автор игнорирует общепринятые, привычные и понятные политологические термины, он ни разу не употребил термин «консерватор» и только один раз — «правый», и то в другом контексте. Т. е. ученый позволил себе использовать «ярлык». Причина такого выбора очевидна: негативная эмоциональная окраска слова «черносотенец» для большинства граждан. Очень немногие понимают причины возникновения этого движения, у большинства (вообще слышавших о нем) слово вызовет в памяти, может быть, только звероподобного мужика из кинофильма, забившего трубой интеллигентного революционера Николая Баумана. Это нечестно.

Александр Колпакиди, конечно, знает и обстоятельства гибели Николая Баумана, и причину рождения «Черных сотен». Это борьба с революционерами. Как правило, с вооруженными революционерами, совершающими революционные акции (или всё же правильнее назвать их террористами?). Вопрос к Александру Колпакиди: у нас революция? Или готовится революция? Или революцию 1905 года вызвало создание в 1901 году первой «черносотенной» организации «Русское Собрание», в которое (конечно, помимо военных, чиновных, духовных лиц) входили историк Дмитрий Иловайский и вдова писателя Анна Достоевская, которому сочувствовали ученый Дмитрий Менделеев, художники Виктор Васнецов и Николай Рерих? В конце концов, в 1905 — 1907 годах действовало до дюжины только крупных «черносотенных» партий и организаций, часто почти не связанных друг с другом и существенно различающихся идеологически. Их целью были революционеры, а они были целью революционеров.

Оправдывая убийство царской семьи, Колпакиди пишет о «пристрастии царя» к убийству бродячих собак и кошек (разоблаченная ложь), о «130 тысячах подданных Российской империи, непосредственно убитых и искалеченных карателями его режима» и про «бесчисленные расстрелы рабочих и крестьян в николаевской России». Очевидно, имея в виду в первую очередь революцию 1905 — 1907 годов.

Ни один человек не был расстрелян за то, что он был рабочим или крестьянином. Расстреливали и вешали террористов-бомбометателей, а в годы революции — боевиков, захваченных с оружием в руках. И тех, кто «пускал красного петуха» в дворянские усадьбы, перед тем ограбив и порубив женщин и детей. В отличие от «130 тысяч убитых карателями», цифра в 17 тысяч полицейских, военных, чиновников, а в основном случайных гражданских, убитых в терактах, подтверждена документально.

У каждой стороны была своя «правда». Россия катастрофически опаздывала с осмыслением стоящих перед ней задач. Какие сословия? В русско-японскую войну 15 тысяч солдат получили награды, дававшие им и их потомкам права наследственного дворянства. А потерпев поражение, армия разложилась, и уже тогда, а не в 1917-м, в Маньчжурии и Чите, а не в Могилеве и Петрограде солдаты избивали и убивали офицеров. Россия пережила Первую гражданскую войну, но поспешила забыть ее.

Колпакиди напоминает слова Жоржа Сореля о том, что «главный объект истории — это миф». Добавим слова Станислава Ежи Леца: «Когда миф сталкивается с мифом, столкновение происходит вполне реальное». Историк возмущен тем, что из обихода исчезли термины «рабочий класс» и «пролетариат», тем, что он не может найти сведений о «количестве крестьян» в России. Господи, о чём это?! Нужно непременно разложить россиян по полочкам сословий? Колпакиди не знаком владелец кафе, который после расчета с арендодателем, поставщиками, персоналом и еще с некоторыми людьми, идет на кухню и собирает «остатки» (не путать с «объедками») на ужин своей семье? У нас фантастическая страна, где 48% сельскохозяйственной продукции дают личные подсобные хозяйства. Они крестьяне «или куда»?

Складывается ли в российском обществе сословность? Да. Увы. И складывается по той же модели, о которой уже лет 30 криком кричат американские социологи. «Американская мечта» умерла. Родившись в семье рабочих, ты с вероятностью 99,99% останешься рабочим — между социальными стратами растут сословные стены (в стране, где все — переселенцы и их потомки). Будь ты в 100 раз умнее, а, наверное, именно поэтому, тебя не примут, вытолкнут. Потому что ты — чужой. Хуже того, ты можешь свалять дурака, разориться, спиться, но правящее сословие будет до последней возможности тебя поддерживать и даст шанс твоим детям стать «уважаемыми членами общества». Потому что ты свой. Понятно, это некая форма поддержания безопасности членов правящего сословия («с каждым может случиться беда»). Но это страшная угроза обществу в целом, нации, государству.

Та же картина складывается в России. С не меньшей угрозой для будущего страны. Нет, ни в США, ни в России формирование сословий «массы» и «неприкосновенных» — не государственная политика. Это результат действия обыкновенных «человеческих» отношений: кто-то с кем-то учился, сотрудничал в бизнесе и на госслужбе. Не будем раньше времени хоронить «Американскую мечту»: эти университетские профессора, если верить американским СМИ, сплошь «леваки» и «социалисты». И это не призыв восстановить сталинские «социальные лифты», которые поднимали во власть и в экономику миллионы простых парней. Правда, чтобы поднять их, лифты спускались пустыми: тех, сверху, спускали, образно говоря, «в окно».

У нас своя, «Русская мечта», и ей 1000 лет — «жить по правде». Или, как сформулировал один человек с аллюзией на Ветхий Завет: «Русь правосудием спасется». Москва ведь не только «Третий Рим», но и «Новый Сион», не так ли? А для этого каждый, как бы высоко в политике или бизнесе он ни забрался, должен с абсолютной ясностью сознавать, что любой коррупционный скандал или отпрыск-стритрейсер, орущий: «Мне можно всё!», всё уничтожит — дело, карьеру, положение семьи. Тебя не перебросят в рамках «номенклатуры» куда-то отсидеться, а именно уничтожат: бизнес и госслужба в России будут закрыты «до седьмого колена», ты превратишься из неприкосновенного в неприкасаемого. Вот и вся проблема «сословий». И внутренней безопасности России. Но наш историк предпочитает делить работников по найму на «служащих» и «рабочий класс» (а как же «трудовая интеллигенция»?), а также высчитывать «огородников» и «крестьян». Понятно, нужно искать финансирование для «Клуба левых историков и обществоведов».

Но, пожалуй, ключевая фраза интервью Колпакиди должна заставить задуматься каждого: «Если исходить из данных ряда социологических опросов, то примерно 40−45% россиян по-прежнему поддерживают советский проект, еще примерно 10% склоняются к либеральной идеологии, а из оставшихся примерно половина, то есть процентов 25, потенциально могут разделять идеи нового черносотенства. Поэтому стоит задуматься о том, какой дискурс опаснее — либеральный или черносотенный?».

Отбросим последнюю фразу об «опасности», очевидно (по мысли автора), для сторонников советского проекта. Фраза бессмысленна, поскольку бессмысленно разделение на «советский» и «черносотенный» (государственников-консерваторов) проекты: оба ведут начало всё от той же тысячелетней крестьянской общины, от «социальной монархии», оба противостоят людоедской форме «либерализма» на русской почве.

Один из умнейших людей России нашей эпохи социолог Симон Кордонский (отпетый либерал и, тем не менее, действительно честный ученый), еще в самом начале 1990-х, никак не выражая к этому личного отношения, сделал вывод о том, что никакой проект в России не победит окончательно, что социалистический и националистический проекты, сохраняя самостоятельность, обречены на некое условное примирение. В результате чего «над ними» и будет выработана новая государственная (или скажем мягче, господствующая) идеология.

Что и случилось на наших глазах. На Донбассе, который помирил всех. Где плечом к плечу сражаются коммунисты и монархисты. К сожалению, это явление до сих пор до конца не осмыслено. Ученые мужи «черносотенцев» разыскивают.

Альберт Акопян (Урумов)