Евгений Пожидаев: Зачем США выходят из договора по РСМД?

24 мая Конгресс США принял проект военного бюджета, предусматривающий годичный мораторий на соблюдение договора РСМД. Сюрпризом это не стало.

13 марта США заявили о возможном размещении крылатых ракет в ядерном оснащении на кораблях и зарядов малой мощности на крылатых и баллистических ракетах подводных лодок. Официальная цель — «заставить вернуться к договору РСМД» Москву, «поставив ей шах и мат». В апреле тема была поднята в китайском контексте. «Глава тихоокеанского командования Фил Дэвидсон: «Договор о РСМД сегодня несправедливо ставит Соединенные Штаты в заведомо невыгодное положение и подвергает наши силы риску, потому что Китай не является его подписантом». «Отсутствие договора о РСМД предоставит дополнительные возможности для противодействия имеющемуся у Китая ракетному потенциалу».

10 мая комитет Конгресса по вооруженным силам выдвинул инициативу по аннулированию договора. «Как отмечает инициатор поправки Майк Галлахер, это должно „подтолкнуть Россию к соблюдению“ соглашения времен холодной войны, которое Москва, как предполагается, нарушает в течение многих лет. Выход из договора может дать возможность США разрабатывать оружие для сдерживания новых ядерных угроз со стороны Китая». «У вас не может быть договора с самим собой, а это ситуация, в которой мы находимся», — сказал конгрессмен Майкл Тернер, говоря о поддержке этой инициативы. «Мы должны признать реальность».

Под нарушениями договора по РСМД в американском варианте понимается размещение крылатых ракет большого радиуса действия (широко известных «Калибров») на наземных мобильных установках. Естественно, такая возможность есть — так же, как и возможность размещения «Томагавков». В 2005—2007 заказчикам предлагался проект берегового противокорабельного ракетного комплекса («Калибр-М»), использующих противокорабельную версию ракеты (дальность до 300 км); при этом всё семейство «Калибров» унифицировано по пусковым установкам. Этот же «аппарат» фигурирует в виртуальном пространстве как Искандер-К — у «Искандера» и наземной версии «Калибра» одинаковое шасси. На вооружении он не стоит — очевидно, именно по мотивам РСМД. Однако США заявляют, что РФ располагает восемью такими установками. Доказательств, как водится, никаких. При этом даже в случае наличия «Калибр-К» на вооружении это было бы просто эквивалентом размещения американских пусковых установок Мк-41 в Польше — более чем способных снаряжаться «Томагавками». При этом количество «Томагавков» несколько больше, чем полуфантастические 32 ракеты Калибра-М — 4 тыс.

Всё в совокупности выглядит как острое желание сдать договор в архив по любому поводу.

Итак, зачем США выходят из договора по РСМД? В восьмидесятых ракеты средней дальности в Европе («Першинги» и наземная версия «Томагавков» — «Грифоны») — были органичной частью системы наступательных вооружений, нацеленных на обезоруживающий и обезглавливающий удар и дополненной ПРО. Кроме них она включала, например, баллистические ракеты подводных лодок с точностью, достаточной для поражения высокозащищённых целей («Трайдент»), крылатые ракеты морского («Томагавк») и воздушного базирования (AGM-89, позднее стелсизированная AGM-129), малозаметные самолёты. Иными словами, речь либо о малом подлётном времени, либо о позднем обнаружении, которое в конечном итоге означает крайне сокращённое подлётное время к цели.

При этом следует понимать, что дополнявшая их СОИ имела фантастические официальные очертания потому, что её официальная цель (перехват полутора тысяч советских ракет, запущенных в первом ударе) сильно расходилась с реальной — добить остатки советского ядерного арсенала, не уничтоженные обезоруживающим ударом США. На практике всё было намного реалистичнее.

Иными словами, развертывание системы ПРО увязывается с развертыванием наступательных вооружений.

Ровно то же мы наблюдаем и в «десятых». Так, анонсированная Трампом модернизация ядерных сил в действительности проходит в рамках, определённых ещё предыдущей администрацией. Например, «Трайденты» с 2009-го модернизируются с установкой взрывателей MC4700, позволяющих использовать легкие блоки W76 для разрушения шахтных пусковых установок ракет.

При этом стоит учитывать, что, пока широкая общественность в очередной раз хоронит американскую ПРО, она ударно продолжает развиваться — начались испытания SM-3 Блок 2, по сути, новой противоракеты, успешно (с перехватом МБР) прошли испытания модернизированного перехватчика для GBI. Ссылки на то, что SM-3 не смогли перехватить северокорейские ракеты над Японией, относятся к разряду анекдотических — пуски производились по очень высокой траектории, неприменимой для достижения территории США, но находящейся вне зоны физической досягаемости SM-3 в их нынешней итерации. В то же время, например, маневрирующие боевые блоки позволяют создать проблемы ПРО на заключительном участке траектории, однако и SM-3, и GBI — заатмосферные перехватчики.

В итоге мы наблюдаем римейк 1980-х, при этом не только в Европе, но и Восточной Азии. Иными словами, договор по РСМД мёртв, но США, безусловно, попытаются выжать из ситуации максимум возможного, прежде чем похоронить его окончательно. При этом ситуация сейчас много хуже, чем в восьмидесятых — граница НАТО переместилась из центра Германии в окрестности Петербурга, при этом дальность стратегических КР достигла 3700 км ещё три десятка лет назад (AGM-129). Для справки — расстояние от Варшавы до Екатеринбурга составляет 2567 км.

Таков только один из аспектов новых инициатив Пентагона. Второй, возможно, ещё опаснее — поскольку куда ближе к реальному применению. Размещение на подводных лодках зарядов пониженной мощности — это первый шаг к восстановлению американского арсенала тактического ядерного оружия.

Следует понимать, что обмен полномасштабными стратегическими ядерными ударами возможен только в предельном случае, когда под угрозу поставлено само существование страны и терять уже абсолютно нечего. Ядерная доктрина РФ предусматривает применение любого ядерного оружия только в этом случае либо в случае ядерного нападения (п. 27).

В итоге уже почти шестьдесят лет великие державы готовятся к ограниченной ядерной войне с применением тактического ядерного оружия. В США доктрина «гибкого реагирования» была сформулирована ещё в 1963-м. Так, возможное вторжение в Европу планировалось отражать обычными силами и «градом» тактических ядерных боеприпасов. Формально превосходящий по обычным силам СССР публично декларировал неизбежность перерастания ограниченной ядерной войны в тотальную (в комбинации с обязательством не применять ЯО первым), однако фактически арсенал советского тактического ядерного оружия превысил американский.

После распада СССР и Восточного блока ситуация развернулась с точностью до наоборот — теперь ставку на тактическое ядерное оружие делала РФ, вынужденная таким образом компенсировать разрыв в обычных вооружениях. Тактический арсенал был сокращён на порядок, однако не устраивал Вашингтон даже в таких масштабах.

В 2014-м началось ожидаемое обострение вопроса. Так, RAND, проведя серию тактических игр, выступила с алармистскими заявлениями о том, что в случае применения РФ тактического ядерного оружия США ожидает поражение в конфликте с ней.

При этом американцы приписывают РФ как минимум 3800 тактических ядерных зарядов (наиболее оголтелая оценка, исходящая, естественно, от «Гринпис», составляет 22 тыс.).

Нюанс в том, что даже цифра 3800 извлечена из опуса украинского Национального института стратегических исследований «Тактическое ядерное оружие в Европе: перспективы обеспечения стабильности» от 1999 года. При этом у США официально только 400 зарядов (ядерные бомбы В61). Далее, согласно очередным источникам Пентагона, Россия намерена в обозримом будущем увеличить свой тактический ядерный арсенал ещё на 2 тыс. единиц. Иными словами, угроза ужасна и на неё нужно немедленно реагировать.

Проблема в том, что в реальности у РФ порядка 2 тыс. тактических ядерных зарядов, включая боевые части противоракет, противокорабельных ракет и 500 свободнопадающих авиационных бомб, применить которые по назначению при кратном только количественном превосходстве ВВС США практически не представляется возможным. При этом, например, «скромный» 300 кт ядерный взрыв обеспечит средние повреждения и далеко не повальный выход из строя экипажей максимум танкового батальона.

В то же время, американцы скромно умалчивают о своём возвратном потенциале. Между тем, только резерв ядерных БЧ для «Томагавков» (вполне применимых на более современных ракетах) составляет 1000 единиц. На фоне этих цифр алармизм американцев выглядит несколько натянутым.

Однако он становится куда более объяснимым, если посмотреть на опубликованную в феврале ядерную доктрину США. «Соединенные Штаты готовы рассматривать возможность использования ядерного оружия только в исключительных обстоятельствах для защиты жизненно важных интересов Соединенных Штатов, наших союзников и партнеров. Тем не менее, если сдерживание не принесет желаемых результатов, Соединенные Штаты постараются положить конец любому конфликту с минимально возможными потерями и на максимально выгодных условиях для США, наших союзников и партнеров».

Иными словами, во-первых, администрация Трампа резко снизила порог применения ядерного оружия — практически это означает отсутствие любых ограничений. Во-вторых, решимость «положить конец любому конфликту на максимально выгодных условиях» кроме всего прочего, означает следующее.

«Россия не является приоритетом этой доктрины никоим образом». В то же время российские власти якобы могут пойти на превентивный ядерный удар, «ошибочно ожидая, что принудительные ядерные угрозы или ограниченный первый удар могли бы парализовать США и НАТО и тем самым положить конец конфликту на условиях России».

Москве, таким образом, сообщают, что если она, проигрывая конвенциональный конфликт, применит ядерное оружие, она вместо деэскалации получит ограниченную ядерную войну. В то же время США, как сказано выше, в аналогичной ситуации могут применить ядерное оружие первыми «для защиты жизненных интересов». В целом, карта ограниченной ядерной войны вновь выкладывается на стол.

При этом следует понимать, что более чем полувековое балансирование на грани ядерной войны в прошлом веке обеспечивалось не столько стабилизирующим действием «бомбы», сколько отсутствием критических предпосылок для войны — идеологическое противостояние таковым, в отличие от экономического, отнюдь не является — а потом развалом одного из «полюсов». Просто потому, что наиболее вероятные сценарии конфликта сильно отличались от картины «судного дня», рисуемой антиядерной пропагандой, в которой по понятным причинам особенно преуспел СССР. Нынешняя ситуация отличается радикально.