В шаге от председателя Мао: Си Цзиньпин готовит экономический ответ Трампу

Последние перестановки в высшем руководстве Китая, включая смену главы Центробанка страны, еще больше укрепили власть председателя КНР Си Цзиньпина, который теперь, согласно последним поправкам в китайскую конституцию, может избираться на свой пост без ограничений каждые пять лет. В Китае Си все чаще публично сравнивают с Мао Цзедуном, хотя абсолютной власть Си пока назвать нельзя, поскольку премьер-министр КНР Ли Кэцян, возглавляющий умеренно оппозиционную Си Цзиньпину группу «комсомольцев», смог сохранить свой пост. Тем не менее командные высоты в экономике все больше переходят под контроль ставленников Си, и это, безусловно, связано с новыми вызовами для Китая со стороны администрации США.

Новый состав правительства КНР, утвержденный на днях сессией Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), претерпел значительные изменения: в структуре кабинета министров появились четыре новых вице-премьера (включая первого зампреда), назначены новые министры обороны и финансов. Эти перестановки — логичное продолжение того обновления высших кадров КНР, которое началось сразу минувшей осенью после XIX съезда Компартии Китая, провозгласившего «вступление социализма с китайским лицом в новую эру». Этот исторический этап неразрывно связан с именем Си Цзиньпина, чья доктрина «Пояса и пути» в ходе прошлогоднего съезда КПК была внесена в устав партии, а затем Си получил конституционное право на фактически пожизненное правление (ранее должность председателя КНР можно было занимать не более двух пятилетних сроков).

Но самым знаковым событием в последней серии переназначений стала, конечно же, отставка председателя Народного банка Китая Чжоу Сяочуаня, занимавшего этот пост с 2002 года. Карьерное долгожительство Чжоу, недавно отметившего 70-летний юбилей, беспрецедентно — ни один из восьми его предшественников во главе китайского ЦБ с момента восстановления этой должности в 1973 году не занимал ее больше семи лет. За полтора десятилетия Чжоу Сяочуань стал одной из наиболее влиятельных фигур в глобальном финансовом мире, несколько лет назад журнал Foreign Policy даже поставил его на четвертое место в рейтинге «ведущих мировых мыслителей».

Руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов связывает отставку Чжоу Сяочуаня с теми изменениями, которые произошли в отношениях Китая и США после избрания американским президентом Дональда Трампа.

«Китай сейчас оказался в новых исторических условиях, и его прежняя финансовая политика едва ли может быть эффективной в той мере, как прежде, — отмечает экономист. — Руководство китайского ЦБ имеет на своем счету успехи, один из них — предотвращение обвала юаня в 2016 году. Плюс — достаточно активное использование механизма денежной эмиссии без серьезного потрясения для курса национальной валюты, что достаточно серьезно стимулировало китайский спрос и способствовало развитию китайского рынка. Но, похоже, в нынешних условиях китайские власти хотят от руководства ЦБ чего-то большего — например, соответствия денежной политики ситуации осложнения отношений с США. Одно дело, когда вы успешно реализуете проекты в финансовой сфере при положительном сальдо торговли с США и в Вашингтоне по этому никто поводу не возмущается, другое — когда в США постоянно звучат заявления, что Америка покупает слишком много китайских товаров. Чжоу Сяочуань обеспечивал устойчивые позиции юаня в период, когда мир был лоялен к китайской торговой политике, но сейчас необходимо строить денежную политику так, чтобы не обвалить юань в паническом режиме, а если надо, то дать ему ослабевать без шоков и катастрофических последствий для банковской и производственной системы».

В китайском истеблишменте Чжоу Сяочуань давно имеет репутацию глобалиста и сторонника неолиберальной доктрины, и в нынешней ситуации нахождение такой фигуры во главе китайского ЦБ вряд ли возможно, добавляет Василий Колташов. Хотя формально преемственность курса Народного банка Китая соблюдена: преемником Чжоу Сяочуаня стал его первый заместитель И Ган, в прежней структуре ЦБ управлявший валютными резервами Китая, а затем отвечавший за денежно-кредитную политику и международные операции. Это назначение стало несколько неожиданным, поскольку прежде главным претендентом на пост нового главы ЦБ называли Лю Хэ — советника Си Цзиньпина по финансово-экономическим вопросам, одного из самых близких людей к председателю КНР (по некоторым сведениям, они учились в одном классе). Однако в итоге Лю получил пост вице-премьера и будет курировать в правительстве экономический блок.

Вместе с тем уход Чжоу Сяочуаня следует рассматривать в связке с другой отставкой в китайском правительстве — сложением полномочий министром финансов Сяо Цзе. Он проруководил Минфином КНР чуть меньше полутора лет и был явно переходной фигурой после отставки предыдущего министра Лоу Цзивэя, который, как и Чжоу Сяочуань, представлял в китайской элите «шанхайский клан». В свою очередь, Сяо Цзе был выходцем из обоймы премьер-министра Ли Кэцяна, с которым у Си Цзиньпина традиционно весьма прохладные отношения. Новым же министром финансов КНР стал бывший замглавы Минфина Лю Кунь, который когда-то учился вместе с Лю Хэ.

Вызовы, перед которыми сейчас оказалась экономика Китая, весьма тревожны: по мнению Василия Колташова, ситуация сейчас напоминает США накануне Великой депрессии: «Китайской экономике удалось не упасть сильно в 2015—2016 годах, во время второй волны глобального кризиса, но противоречия, которые ее вызвали, сохраняются. Влияние избыточных производственных мощностей слишком велико. Денежная эмиссия последних шести-семи лет была просто фантастической, и теперь юань — это ахиллесова пята китайской экономики. Девальвация юаня — одна из задач, которые объективно стоят для китайского ЦБ. Курс держали очень долго, и это не может продолжаться вечно. Но китайские власти не могут позволить себе обвалить курс — это приведет к резкому сокращению импорта в Китай, а китайское потребление — ключевое в мировой экономике. Плюс надо увязать решение этих задач с политикой экономической экспансии в Центральной Азии, Африке и других регионах. Это сверхсложные вызовы, и если где-то оступиться серьезно, то экономику Китая может постичь грандиозная катастрофа».

Само по себе назначение нового главы Народного банка КНР вряд ли приведёт к значительным изменениям в политике китайского ЦБ, хотя они возможны по объективным причинам, полагает китаист Георгий Кочешков. Сразу после назначения И Ган заявил, что будет придерживаться «разумной» денежно-кредитной политики и поддерживать финансовую стабильность, но также упомянул и о намерении содействовать финансовой реформе и открытости — без уточнения, в чём именно реформы будут заключатся (по информации The Wall Street Journal, возможно, будет расширен иностранный доступ на страховой рынок).

«Но, учитывая те сферы, которые И Ган курировал, будучи зампредом ЦБ, можно ожидать определённых шагов во внешнеэкономической сфере, в частности, в продолжении интернационализации юаня. Тем более, что сейчас, на фоне перехода США к протекционизму, Китай делает попытки перехватить у США роль лидера глобализации, — отмечает Кочешков. — Также руководству КНР, включая Народный банк, придётся принимать определённые меры в связи с разгорающейся торговой войной, которую Белый дом сейчас начинает против Китая. Одним из ответных шагов может стать резкое сокращение доли международных резервов КНР, вложенных в американские долговые обязательства».

Контуры новой экономической политики Китая Си Цзиньпин обозначил в своем докладе на Госсовете КНР еще в июле 2016 года, где заявил о необходимости создания «более сильных, эффективных и крупных» госкомпаний под контролем Компартии. Однако выступивший на том же Ли Кэцян предложил совершенно иную доктрину: уменьшение размеров госкомпаний при соблюдении «правил рынка» в их реформировании. Это дало повод для рассуждений о значительных разногласиях, вплоть до конфликта, между Си и Ли, и настойчивое продвижение Си Цзиньпином своего соратника Лю Хэ говорит о том, что дискуссия между первыми лицами КНР была весьма острой.

Главным достижением Лю Хэ в сфере экономической политике КНР на сегодняшний день является так называемая реформа сферы предложения — сокращение избыточных мощностей в промышленности Китая, связанное с общей переориентацией экономики страны на сервисные сектора. Кроме того, именно Лю было доверено возглавить китайскую делегацию на Всемирном экономическом форуме в Давосе в начале этого года. На Давос-2018 Си Цзиньпин не приехал, но выступление его главного экономического советника продолжило основные темы речи Си на предыдущем форуме, воспринятой как окончательную заявку КНР на глобальную гегемонию. Китай будет продолжать всестороннее продвижение открытости внешнему миру, значительно облегчать доступ на рынок, активно реализовывать инициативу «Пояса и пути», поддерживать мультилатерализм и систему многосторонней торговли, стимулировать формирование международных отношений нового типа и добиваться создания сообщества с единой судьбой для всего человечества, сообщил Лю Хэ в Давосе. Также он обозначил три ключевых внутренних цели: предотвращение и устранение крупных рисков, ликвидацию нищеты и предупреждение и устранение загрязнения окружающей среды.

Но, в отличие от «шанхайцев» — наиболее включенной в глобальные взаимосвязи элитной группы КНР, Лю еще явно не обладает сопоставимым «символическим капиталом» (хотя он и закончил Гарвард), не в последнюю очередь в силу прежней невысокой публичности.

«Ему будет непросто обыграть чиновников администрации Трампа в Вашингтоне. Не думаю, что они будут охотно его слушать. У Лю Хэ нет связей с должностными лицами администрации Трампа, и ему будет непросто убедить их в том, что Китай действительно хочет открыть свои рынки», — так прокомментировал для CNN недавний визит Лю в Вашингтон Скотт Кеннеди, эксперт по китайской экономике из Центра стратегических и международных исследований. Всего через несколько дней после приезда Лю Хэ Дональд Трамп подписал распоряжение о введении тарифов на импорт стали и алюминия в США из всех стран, за исключением Канады и Мексики, при этом министр торговли США Уилбур Росс подчеркнул, что данные меры направлены на борьбу с перевалкой грузов через третьи страны, которой занимается Китай.

В этом контексте последние назначения в высших эшелонах власти КНР свидетельствуют о том, что по ряду принципиальных вопросов экономической политики в руководстве Китая по-прежнему нет единой позиции. По словам Георгия Кочешкова, согласно некоторым утечкам информации, Си Цзиньпин хотел не просто продвинуть Лю Хэ на пост главы Народного банка, но и одновременно закрепить за ним пост одного из вице-премьеров. Де-факто Лю должен был стать «вторым премьером» с особыми полномочиями по реформированию экономики, примерно как в свое время Чжу Жунцзи — «архитектор» реформ Дэн Сяопина. Однако этого не произошло, хотя вице-премьером Лю Хэ всё-таки стал.

«По итогам XIX съезда КПК и недавнего изменения конституции КНР позиции Си Цзиньпина очень сильно укрепились, — комментирует Кочешков. — Сейчас его власть можно сравнить с уровнем власти Мао Цзэдуна в начале 1950-х годов, до начала „Большого скачка“: официальная пресса уже открыто называет Си Цзиньпина „народным вождём“. Но всё-таки это не абсолютная власть: другие группировки также сохраняют значительное влияние, и хотя оно уменьшилось, у „комсомольцев“ во главе с Ли Кэцяном остаются достаточно хорошие позиции в Госсовете».

К группе «комсомольцев» относятся двое из четырёх новых вице-премьеров — Сунь Чуньлань и Ху Чуньхуа. Последнего, выходца из «обоймы» предыдущего председателя КНР Ху Цзиньтао, еще несколько лет назад называли одним из наиболее вероятных преемников Си Цзиньпина. Однако Си нарушил неписаную традицию китайской номенклатуры, не появившись на последнем съезде КПК вместе со своим «наследником». Но и подвинуть Ли Кэцяна с поста премьера Госсовета КНР ему не удалось.

«До съезда возможным кандидатом в премьеры считался один из ближайших соратников Си — Ван Цишань, до недавнего времени возглавлявший Центральную комиссию КПК по проверке дисциплины и фактически руководивший антикоррупционной кампанией, — отмечает Георгий Кочешков. — Но на съезде КПК он не был переизбран в новый состав Постоянной комиссии Политбюро и даже в ЦК — скорее всего, из-за неформального правила обязательного ухода в отставку после 68 лет, которое в данном случае Си Цзиньпин не стал или пока ещё не смог нарушить ради своего соратника. Поэтому назначение Ван Цишаня на пост премьера Госсовета стало невозможным, и вместо этого он стал заместителем председателя КНР».

Другие же соратники Си Цзиньпина, наоборот, ещё не имеют достаточного аппаратного веса, продолжает Кочешков. Например, Лю Хэ, который фактически находится в открытой конфронтации с Ли Кэцяном по вопросам экономической политики, только на недавнем съезде КПК вошёл в расширенный состав Политбюро, но не в его Постоянный комитет. «Но поскольку решение оставить Ли Кэцяна на посту премьера для Си Цзиньпина можно в какой-то степени считать вынужденным, нельзя полностью исключать вариант, при котором Ли сменят досрочно — до окончания его второго пятилетнего срока на посту главы правительства. Поскольку состав правительства после последней сессии ВСНП уже серьёзно обновлён, вряд ли стоит ожидать значительных перестановок в ближайшее время. Но в случае досрочной смены премьера возможна и более радикальная смена состава правительства», — предполагает Кочешков.

Об усилении позиции Си Цзиньпина при формировании Госсовета свидетельствует и назначение министром обороны генерал-полковника Вэя Фэнхэ, стопроцентной креатуры нынешнего председателя КНР, имеющего прочные связи с военными (отец Си Цзиньпина был одним из создателей Народно-освободительной армии Китая). Вэй был первым из китайских военных, получивших генеральское звание при Си Цзиньпине, а затем был назначен командовать ракетными войсками, выделенными в отдельный род войск на базе Второго артиллерийского корпуса НОАК. Кроме того, Вэй Фэнхэ был включен в Центральный военный совет (ЦВС) Компартии Китая, который по итогам ее последнего съезда был максимально централизован, что дополнительно усилило позиции Си Цзиньпина. Это был вполне закономерный шаг в рамках инициированной Си в конце 2015 года военной реформы, задачей которой является превращение уже к концу нынешнего десятилетия вооруженных сил Китая из армии регионального и оборонительного типа в армию, готовую к войне за пределами собственных границ.

Николай Проценко