Уроки Эрдута: два хорватских сценария для Донбасса на условиях США и Киева

С самого начала украинского конфликта довольно общим местом в публицистике стало его сравнение с событиями по расчленению и уничтожению Югославии в период т. н. «Югославской войны» 1991—2001 годах. Вот и сейчас один из наших лучших специалистов по Украине Олег Неменский прокомментировал вступление в силу 24 февраля 2018 года украинского закона «о реинтеграции» Донбасса: «Новый закон не предполагает никаких механизмов воссоединения, а только военный путь» — тот самый «хорватский сценарий», на который киевские власти все время ссылаются и который теперь представляется на Украине идеалом разрешения подобных конфликтов. Напомним, это была операция «Буря» 1995 года по ликвидации республики Сербская Краина". Еще в 2015 году с украинской «экспертной» стороны вариант повторения на Донбассе «хорватского сценария» сформулировал директор Национального института стратегических исследований Владимир Горбулин. По определению Горбулина, «хорватский сценарий» предполагает силовое освобождение «оккупированных территорий» без каких-либо компромиссов. 24 февраля 2018 года Департамент информации и печати МИД России в своем комментарии определил, что законом о «реинтеграции Донбасса» «в Киеве окончательно подтвердили свою нацеленность на силовое решение конфликта на Юго-Востоке Украины».

Однако, заметим далее, с предъявленным «хорватским сценарием» от Горбулина не все так однозначно, поскольку на полях Мюнхенской конференции по безопасности активно обсуждался альтернативный и тоже «хорватский сценарий» — введение на Донбасс военной и полицейской миссии ООН с установлением временного международного управления над территорией упраздненных ДНР и ЛНР. Речь пошла о повторении при урегулировании конфликта на Донбассе модели мирной реинтеграции до этого занятой сербами Восточной Славонии в Хорватию по Эрдутскому соглашению от 12 ноября 1995 года.

Детали интервью специального представителя Государственного департамента США по вопросам Украины Курта Волкера 21 февраля 2018 года украинскому изданию «Европейская правда» свидетельствует о том, что США предлагают Кремлю урегулирование кризиса на Донбассе именно по «хорватскому сценарию» Эрдута. Поэтому подписание президентом Украины сразу же после возвращения с Минской конференции закона «о реинтеграции Донбасса», предлагающее альтернативный военный «хорватский сценарий» — не Эрдута, но операции «Буря» — следует в первую очередь рассматривать, как средство давления на Кремль для признания им нужного американцам формата миротворческой миссии. Дополнительным инструментом давления стало объявление о поставках американского оружия украинским вооруженным силам. Будущая украинская «Буря» должна быть вооружена. Ее альтернативой может быть только Эрдут. Москве нужно выбирать на Украине между двумя «хорватскими сценариями». Сразу же после Мюнхенской конференции США вновь призвали Россию вывести свои силы и тяжелые вооружения из «восточной Украины» и согласиться на размещение в регионе миротворческого контингента ООН, под гарантии которого Киев выполнит Минские договоренности. Это заявление прозвучало из Вашингтона на фоне визита первого заместителя госсекретаря США Джона Салливана в Киев.

Впервые «позитивный хорватский опыт» по мирной реинтеграции в 1996—1998 годах Восточной Славонии и Западного Срема в качестве модели для решения конфликта на Донбассе был официально предложен Украине в ноябре 2016 года во время визита в Киев премьер-министра Хорватии Андрея Пленковича. Вскоре вопрос был поставлен в практическую плоскость. По данным хорватских СМИ, в марте 2017 года «хорватский опыт» обсуждался во время визита в Хорватию делегации украинского министерства по оккупированным территориям во главе с министром Вадимом Чернышом. А в мае 2017 года в Загребе на заседании рабочей группы по сотрудничеству между Хорватией и Украиной украинская сторона была вновь ознакомлена с «хорватским опытом мирной реинтеграции» для применения его на Донбассе. В сентябре 2017 года премьер Пленкович говорил о значении «хорватского опыта» с трибуны Генеральной ассамблеи ООН. Именно тогда и начались обсуждения возможного формата миротворческой миссии ООН на Донбассе. Произошла качественная подвижка в этом вопросе.

В связи с этим «хорватским увлечением» на Украине проектом миротворчества по модели Эрдута было бы желательно прокомментировать ряд существенных деталей, связанных с очевидной ограниченностью и неточностью современных комментариев по этой операции.

Прежде всего, об общем политическом контексте Эрдутского соглашения. Первое важное обстоятельство. Признание независимости Западом Словении, Хорватии и Боснии-Герцеговины (БиГ), было осуществлено против воли Федеративной Республики Югославии (ФРЮ). С формальной точки зрения это было очевидным нарушением международного права. Оправданием для внешних игроков мог служить тот факт, что после провозглашения независимости Словении, Хорватии и БиГ существование ФРЮ становилось призрачным и вместо нее в плане практической политики действовала Сербия, возглавляемая председателем Президиума Социалистической Республики Сербии (1989—1991) и с 1991 года президентом Сербии Слободаном Милошевичем. Правда, уже 28 апреля 1992 года из Белграда было официально объявлено от отказе провозглашенной «Третьей Югославии» от всяких территориальных претензий к Хорватии и к Боснии-Герцеговине.

К этому моменту партийный аппарат Сербии взял на себя право представлять интересы всей Югославии. От самой Югославии остались Сербия с Черногорией, и Югославией стала Сербия. С самого начала югославская война шла не за восстановление федерации и для подавления «мятежа», а во имя националистических интересов всех бывших частей страны. Националистические интересы Сербии требовали вычленения из самоопределившихся республик Югославии сербских территорий, которые в свою очередь становились самопровозглашенными республиками с опорой на начальной стадии их становления на последний федеральный институт — югославскую армию. Однако вместо того, чтобы создавать единую сербскую восставшую территорию, чему мешало анклавное в разных пропорциях расселение сербов в Хорватии и БиГ, формировать для соединения с Сербией единое сербское самопровозглашенное государство, единый парламент и объединенные вооруженные силы, были созданы отдельные сербские протогосударства — Республика Сербска (РС) в БиГ и Республика Сербская Краина (РСК) в Хорватии. При отсутствии единства между ними существовало некоторое военное и политическое взаимодействие при опоре каждой из них в своем тылу на ФРЮ. Единство сербского дела в РС и РСК замыкалось на Белград.

Отсутствие сербского единства и обусловило «международный миротворческий процесс» — внешне отдельное для БиГ и для Хорватии. Тайное единство этого процесса осуществлялось на уровне Белграда. Поэтому рассматривать «хорватский сценарий миротворчества» по модели Эрдута нельзя изолированно вне связи с Дейтонским мирным урегулированием по БиГ. На самом деле, Эрдутское мирное соглашение шло в более широком контексте Дейтона, являясь как бы одним из его разделов, адресованных Хорватии. В итоге, по результату миротворчества дело выглядит так, будто бы сербы получили по Дейтону половину территории БиГ под свою автономию в обмен на полную сдачу РС Хорватии. Известный факт: реинтеграция в Хорватию Восточной Славонии по Эрдуту была на самом деле обусловлена непременным условием участия Хорватии в Дейтонской мирной конференции 1995 года. Эрдут — это приз Хорватии за умиротворение в Боснии. Эрдутскому соглашению предшествовала личная договоренность президента Сербии Милошевича и президента Хорватии Франьо Туджмана в кулуарах переговоров в Дейтоне. Покойный российский посланник при ООН Виталий Чуркин в 1995 году был одним из тех российских дипломатов, которые давили на Милошевича, чтобы тот соглашался на решения «международного сообщества» по формуле Дейтона и Эрдута. Напомним, что «призом» для американцев в Дейтонском соглашении стало то, что БиГ оккупировался миротворческим контингентом НАТО (IFOR), а не ООН. Одновременно более мелкую проблему Восточной Славонии решили посредством ООН.

Сдача Республики Сербская Краина была обусловлена ее внутренней слабостью, виной которого было местное руководство и Белград. За три года своего существования РСК так и не стала единым государством. Три ее части — Книнская Краина, Западная Славония и Восточная Славония так и остались полусамостоятельными автономными областями, которыми умело манипулировал официальный Белград. При этом Восточная Славония, которая и сдана была Хорватии по Эрдутскому соглашению, оставалась всю войну под прямым контролем Белграда, в том числе и военным. Ее территория контролировалась Новосадским корпусом Югославской народной армии (ЮНА), размещенном в соседней югославской Воеводине — автономной области Сербии. Тем временем территории Западной Славонии и Книнской Краины защищали территориальные корпуса собственно РСК — созданного в 1992 году Сербского войска Краины (СВК). При создании СВК включило в свой состав все оставшиеся на территории Крайны и Западной Славонии силы ЮНА, включая ее инфраструктуру, военную технику, вооружение, снаряжение, материально-технические средства, командные и технические кадры. При умелом распоряжении этими ресурсами их вполне было достаточно для ведения наступательной и оборонительной войны в Хорватии и Боснии-Герцеговине.

Однако власть в РСК так и не была консолидирована. Местные вожди сербского восстания здесь стали своего рода местными «князьками» «освобожденных» земель. В подобном шатком состоянии власти РСК, тем не менее, были крепко привязаны к официальному Белграду. Они сами сделали свое «государство» разменной монетой последнего в «торговле», как с Хорватией, так и с Западом. В подобном положении руководство РСК совершенно не заботилось о военном деле. За три года существования РСК из-за его внутренней политики лишилась от половины до трети своего населения, покинувшего ее территорию. Это уменьшало военные ресурсы РСК и указывало направление бегства в кризисной ситуации.

В отношение умиротворения в РСК ее руководству был предложен т. н. «План Z-4», который был согласован в 1994 году в российском посольстве в Загребе на встрече представителей Контактной группы в составе представителей четырех международных организаций и стран-посредников — ООН, ЕС, США и РФ. Окончательно Z-4 был одобрен «четверкой» в январе 1995 года.

Согласно этому плану, Сербской Краине была гарантирована широкая автономия в составе Республики Хорватия, но без международной правосубъектности. Под юрисдикцией Хорватии оставались иностранные дела, оборона, международная торговля. Сербская автономия в составе Хорватии получала право на собственные флаг, герб, президента, парламент, правительство, суды, полицию (но не армию), использование сербского языка и кириллической письменности, право на собственные финансы, деньги, таможню и право самостоятельно заключать отдельные международные соглашения.

Для граждан сербской автономии предусматривалось право на двойное гражданство — Хорватии и Союзной Республики Югославии. Жители автономии имели право принимать участие в общенациональных выборах в Хорватии. Предусматривалось присутствие представителей сербской автономии в хорватском парламенте, в правительстве, судах и других центральных органах власти. Хорватская армия могла войти на территорию сербской автономии только по приглашению ее президента. Хорватские законы на ее территории могли выполняться только по согласию ее властей. Споры между сербской автономией и Хорватией должны были решаться в Конституционном суде. Отметим здесь, что «план Z-4» в содержательной части прав автономии напоминает Минские договоренности.

Минусом для сербов было то, что «план Z-4» предусматривал автономный статус только для книнской части СРК. Ее другие составные части: на Западе — Западная Славония, а на Востоке — Восточная Славония, Баранья и Западный Срем (хорватская сторона именовала последние «хорватским Подунавьем) должны были вернуться в состав Хорватии без права автономии.

Тем не менее, несмотря на выгодный характер в свете последовавших событий, «план Z-4» с ходу был отвергнут президентом РСК Миланом Мартичем, который даже не представил его на рассмотрение местной Скупштины. В тактическом и стратегическом плане это было дипломатической ошибкой Мартича, которой не воспрепятствовал Белград. Если бы от Z-4 первыми не отказались сербы, то это непременно сделали бы за них хорваты. Тогда на хорватскую сторону легла ответственность за блокирование мирного процесса. А так отказ Книна от «плана Z-4» стал поводом для хорватских властей военного решения проблемы РСК. Запад, разумеется, из-за сербской несговорчивости принципиально не возражал против него по принципу — победителей не судят.

В ходе хорватской военной операции «Молния» (Блесак) мая 1995 года РСК потеряла Западную Славонию. При этом книнская часть РСК не оказала военной помощи западнославонской. Это было предвестником дальнейшей катастрофы. Сербы как будто бы играли в поддавки, приглашая хорватов к новым ударам. В августе 1995 года хорваты провели военную операцию «Буря» (Олуя), в результате которой была занята часть Сербской Краины со столицей РСК в Книне. РСК прекратила существование.

В итоге этих военных операций хорватов мая и августа 1995 года сербы лишились контроля в трех из четырех секторов РСК, находившихся под охраной миротворцев ООН из миссии UNPROFOR. Объективно, проводя «миротворческую» политику ООН миротворцы UNPROFOR в РСК всю войну действовали в пользу хорватов. Хотя в ходе «Молнии» в Западной Славонии и имели место отдельные столкновения французского и голландского контингентов миротворцев с хорватскими войсками, в целом, в соответствии со своим мандатом миротворцы ООН не имели права вступать в боевые действия с одной из сторон конфликта, если на них не нападали. Главная роль в защите Западной Славонии отводилась непальскому и иорданскому миротворческим батальонам, а с ними хорваты вообще не считались. Поэтому «хорватский сценарий» в военном его исполнении для Донбасса должен учитывать урок 1995 года. Миротворческие силы ООН могут стать частью процесса «интернационализации» конфликта. А их развертывание в зоне конфликта не может воспрепятствовать наступлению с решительными целями одной из сторон конфликта, если таковое наступление последует и будет отвечать интересам США и их союзников. Экс-президент США Билл Клинтон позднее написал в книге своих воспоминаний «Моя жизнь», что он, как и канцлер Гельмут Коль, полагали, что «дипломатические усилия не дадут желаемого результата до тех пор, пока сербы не понесут серьезного военного поражения». Так и было сделано хорватскими руками.

К осени 1995 года от РСК осталась одна из четырех ее частей — непосредственно граничащая с Союзной Республикой Югославия (СРЮ) — Восточная Славония, Баранья и Западный Срем («хорватское Подунавье). Но теперь хорваты уже не могли провести против этой остаточной территории РСК военную операцию, аналогичную «Буре» и «Молнии», поскольку тут они непосредственно столкнулись бы не с территориальными корпусами, а с сербской армией — «армией Югославии», имевшей надежные тылы и коммуникационные линии. Поэтому Хорватия пошла на дипломатическое решение по установлению контроля над территорией Восточной Славонии из-за подобной невозможности решить этот вопрос военным путем. Как мы уже писали выше, дипломатическое решение по этой проблеме неформально прошло, как оборотная сторона Дейтона,.

Эрдутское соглашение было подписано в деревне Эрдут 12 ноября 1995 года между представителями Хорватии и сербскими властями регионов Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема — «хорватского Подунавья». Соглашение предусматривало окончание войны в Хорватии и переходный период для возвращения занятых сербами регионов в состав Хорватии. При подписании договора присутствовали посол США в Хорватии Питер Гэлбрейт и посредник ООН бывший министр иностранных дел Норвегии Торвальд Столтенберг.

Со стороны Хорватии соглашение было подписано бывшим премьер-министром Хрвое Шариничем. Со стороны Восточной Славонии — Миланом Милановичем, получившим специальные указания властей Союзной Республики Югославии. Подобная второстепенность фигур подписантов Эрдута напоминает текущее поведение украинской стороны, пославшей в Минск для переговоров фактически свергнутого экс-президента Леонида Кучму.

На основании Эрдутского соглашения Совет Безопасности ООН принял в 1996 году резолюцию 1037, по которой был создан переходный орган ООН для Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема (UNTAES). Миссия ООН UNTAES должна были наблюдать за демилитаризацией этих районов и за обеспечением мирной реинтеграции территории в состав Хорватии, а также контролировать действиями хорватской полиции и возвращение беженцев. Согласно резолюции 1037 (1996), в «хорватском Подунавье» был создан Объединенный совет муниципалитетов с сербским большинством населения. Другие органы управления бывшей РСК прекратили здесь свое существование. После Эрдутского соглашения оставшиеся части сербской славонской армии в июне 1996 года были распущены, а их вооружение передано югославской армии.

Военная и гражданская миссия ООН в Восточной Славонии состояла из 4,8 тыс солдат, 400 полицейских и 99 военных наблюдателей.(1) Военный и гражданский контингент управлялся временным администратором ООН, который осуществлял высшую управленческую функцию.

Первый мандат миссии UNTAES был выдан ООН на один год. Через год мандат был продлен еще на один год и завершен 15 января 1998 года. 15 января 1998 года бывшие территории Сербской Краины официально были окончательно включены в состав Хорватии.

Сам процесс интеграции «хорватского Подунавья» в Хорватию был поэтапным и выглядел следующим образом.

На первом этапе была осуществлена общая демилитаризация региона. В ходе нее были осуществлены:

— вывод сербских военных частей;

— разоружение местных территориальных ополчений сербов;

— проведено изъятие оружия у населения.

Вхождение хорватской армии в Восточную Славонию на этом этапе не предполагалось.

На следующем этапе в Восточной Славонии были созданы «временные полицейские силы». Например, полицейские патрули стали формировались на «паритетной основе»: один из полицейских должен был быть сербом, другой — хорватом, а третий — международным полицейским из миссии ООН.

Третьим этапом мирной реинтеграции стало возвращение беженцев — преимущественно хорватов.

На четвертом этапе в регионе были проведены выборы в местные органы власти по хорватским избирательным законам.

Пятым этапом стало внедрение в регионе национальной хорватской валюты — куны.

На шестом этапе провели т. н. «конвалидацию», т. е. частичное признание документов, которые были выданы властями непризнанной РСК.

На седьмом этапе начал свою работу «Национальный комитет по установлению доверия». Политика «восстановления доверия» включала среди прочего и отказ от преследования лиц, которые «держали в руках оружие», но за которыми не числилось задокументированных военных преступлений. Официальная амнистия в Восточной Славонии проведена не была. Поэтому в разные годы перед судьями в Гааге предстали все главные лидеры Сербской Краины 1991−1995 годов — Милан Бабич, Милан Мартич и Горан Хаджич. Бабич, приговоренный к 13 годам, покончил с собой в тюремной камере. Мартич отбывает в Тартусской тюрьме в Эстонии 35-летний срок. Процесс над Хаджичем в Гааге был прекращен из-за его смертельной болезни. Для сравнения, два известных хорватских генерала, участвовавших в операции «Буря» и руководивших ей также были сначала осуждены Гаагским судом. Анте Готовина и Младен Маркач соответственно на 24 и 18 лет тюремного заключения. Потом Готовина и Маркач были оправданы и освобождены.

Итак, после переходного периода в два года происходит полноценное возвращение региона в правовое поле страны и под контроль центрального правительства Хорватии. Никаких особых статусов для региона мирный план ООН по реинтеграции хорватского Подунавья не предполагал. Сами хорваты оценивают «мирную реинтеграцию» Восточной Славонии в 1996—1998 годах как один из самых успешных проектов хорватско-американских отношений в девяностые годы прошлого века. Эрдутский процесс позволил достаточно быстро консолидировать Хорватию под эгидой Запада, что позволило этой стране в 2009 году вступить в НАТО, а в 2013 году — в Евросоюз.

Хорватия остается унитарным государством. Численность сербского населения в Хорватии в результате войны и «мирного урегулирования» по сценариям «Бури» и «Эрдута» сократилось в 2,5 раза. В декабре 1998 года президент Хорватии Франьо Туджман определил главный результат «реинтеграции» в своем публичном заявлении: «Сербский вопрос мы решили: не будет больше 12% сербов или 9% югославов, как было. А 3%, сколько их будет, больше не будут угрожать хорватскому государству». По переписи 2011 года, сербы в Хорватии составили 4,36% населения.

Главной проблемой сербо-хорватских отношений по-прежнему остается возвращение сербских беженцев в Хорватию. Сербы не имеют территориально-администратвиной автономии в Хорватии. В настоящее время их представители получили 3 места в хорватском парламенте. По преамбуле конституции Хорватии, в перечне 22-х национальных меньшинств Хорватии сербы стоят на первом месте. Они в Хорватии — национальное меньшинство, а не автохтонный народ. Введенные в национальное законодательство Хорватии европейские нормы культурной автономии позволили в значительной степени либерализовать языковую политику в сфере школьного образования и официального использования в муниципалитетах с присутствием в их населении трети представителей национальных меньшинств. Однако проблемы бытового и уличного насилия остаются. Согласно докладу Сербского национального совета, в 2016 году был зарегистрирован 331 случай нападений в Хорватии на сербов, включая антисербские выступления, уничтожение сербского имущества, а также нападения хулиганов.

Сделаем необходимые выводы из хорватского урока «мирной реинтеграции» по сценарию Эрдута. Хорватский пример миротворчества свидетельствует, что военно-полицейская и административная миротворческая миссия ООН со специальным мандатом действительно могут стать инструментом умиротворения региона Донбасса, но на условиях США и националистической Украины. Можно представить, что миссия ООН честно выполнит свое дело в рамках формата, аналогичного эрдутскому. Но при создании управления ООН «особыми районами» даже принятие украинским парламентом требуемого Минскими соглашениями специального законодательства по «особым районам» не гарантирует создание автономии с особыми правами. Автономия может быть принята, а потом по «просьбам» местного населения отменена. Ведь дьявол, как известно, кроется в деталях. Ключом к процессу здесь становятся выборы, которые намечено проводить по украинскому законодательству и при «международном управлении» регионом. При этом выборы проводятся не сразу же после установления международного управления ООН, а с известной паузой. Заметим, что при проведении «свободных и честных местных выборов» по украинскому законодательству с участием всех перемещенных лиц и беженцев из процесса на старте будут исключены партии и предвыборные объединения «сепаратистов». В результате «свободно и честно избранная» под международным контролем новая власть на Донбассе сама откажется в лице своих законодателей от навязанной «оккупантами» автономии и выберет «децентрализацию» региона по-киевски.

С точки зрения важности магистрального направления урегулирования, не проблемой становится и амнистия. При ней в любом случае лидерам «сепаратистов» определено идти под суд. Международная полиция может провести необходимые задержания.

Сейчас в Кремле настаивают на том, что для начала миссии ООН необходимо согласие участников конфликта, а Россия, мол, является лишь гарантом выполнения Минских соглашений. С точки же зрения американцев, для начала достаточно лишь принципиального согласия на предложенный формат. Процесс начала переговоров между сторонами конфликта и ООН вполне может быть запущен в рамках идущих в Минске консультаций. К гарантам соглашений из «нормандской четверки» могут подключить представителей ООН. Что касается США, то, по словам специального представителя Государственного департамента США по вопросам Украины Курта Волкера на Мюнхенской конференции, от им вполне достаточно: «Единственное, что мы можем сделать — это дать мандат миротворческим силам от США и добиться полного выполнения Минских соглашений».

Однако далее не будем забывать главный урок «хорватского сценария» для всех участников конфликта на Украине, а главное — для Киева. Согласия на миротворческую миссию в требуемом формате можно достичь только путем компромисса. На практике Эрдут для Хорватии и Сербии шел в пакете с Дейтонскими соглашениями. Поэтому не следует излишне доверять американским заявлениям типа того, что недавно прозвучали в Киеве из уст первого заместителя госсекретаря: «Мы никогда не согласимся на то, чтобы один регион Украины был выменян на другой. Мы никогда не заключим договоренность по Украине без участия Украины». Как раз подобного рода заверения и должны свидетельствовать об обратном. Подобная сделка в принципе возможна. Обмен РСК в Хорватии на сербскую автономию в Боснии и Герцеговине при общем умиротворении указывает на принципиальную допустимость для США подобного варианта. Здесь надо обратить внимание на вербальные смыслы. Дело в том, что английский язык знает такое отсутствующее во всех прочих языках понятие, как «humbug». Английские словари толкуют это слово как «ложь, прикрытая благовидным предлогом», или «ложь, ловко замаскированная под правду». При этом применение на практике «humbug» не ведет к раздвоению сознания или моральным аллюзиям, поскольку «благовидный предлог» отменят ложь и делают ее оправданной. Джентльмен использующий «humbug» остается джентльменом. О подобном смысле этого англо-саксонского понятия «humbug» и следует помнить не только в Киеве, но и Москве, а также в Берлине и Париже. «Хамбагом» может стать: хотели одного, а получилось совсем другое. Обстоятельства помешали.

(1) Военнослужащих, военных наблюдателей и гражданских полицейских для миссии UNTAES предоставили: Австрия, Аргентина, Бангладеш, Бельгия, Бразилия, Гана, Дания, Египет, Индонезия, Иордания, Ирландия, Кения, Нидерланды, Литва, Непал, Нигерия, Норвегия, Пакистан, Польша, РФ, Сенегал, Словакия, Великобритания, США, Тунис, Турция, Украина, Фиджи, Финляндия, Чехия, Швейцария и Швеция.

Аналитическая редакция EADaily