Дело публицистов: «Эксперты» пытаются скрыть безграмотность и невежество

В Минске продолжается суд над тремя пророссийскими публицистами Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцом и Дмитрием Алимкиным. На этой неделе в рамках судебного процесса прошли допросы двух белорусских госэкспертов Алеси Андреевой и Аллы Кирдун, ранее составивших экспертизу, согласно которой в статьях публицистов содержатся «признаки экстремизма», на основании чего их могут отправить в тюрьму на срок до 12 лет. Своё мнение по поводу компетентности экспертов и состоятельности их доводов высказал EADaily историк Александр Гронский, ранее также выступивший на суде в качестве свидетеля.

К сожалению, мне удалось приехать в Минск не сразу к началу суда, и я не смог услышать всех экспертов. Поэтому выскажу своё мнение о двух последних (Андреева и Кирдун — EADaily). Во-первых, сразу обращает на себя внимание стремление экспертов уйти от прямых ответов на конкретные вопросы. Если их загоняли вопросами в угол, они начинали отвечать, что вопросы не касаются их профессиональной деятельности. На большинство вопросов были получены или уклончивые ответы, или отказы. Иногда уточнить ответ не давал судья, предлагая защитникам и обвиняемым переходить к следующим вопросам. У меня есть стопроцентная уверенность, что на такие вопросы эксперты не могли ответить в принципе. Эта уверенность выводится, говоря их словами, «путём логико-семантического следования». Если им можно этим путём делать странные выводы о текстах, которых они не понимают, то, думаю, что и всем остальным можно пользоваться этой методой.

Во-вторых, они абсолютно не подготовлены к пониманию текстов, которые они подвергали своей экспертизе. Ведь если проводить экспертизу публицистического или научно-популярного текста, например, по биологии, нужно знать биологию, если проводить экспертизу текста по физике, нужно знать физику. Чтобы проводить экспертизу текстов по истории и политологии, нужно знать историю и политологию. А оба эксперта показали лишь то, что в предмете они совершенно не разбираются. Чтобы оценить, несёт ли конкретный термин негативную нагрузку, нужно знать, что этот термин обозначает. Оба эксперта показали тотальное незнание терминологии, в которой они искали «экстремизм». Чем этнос отличается от нации, что такое исторический миф и многие другие вопросы, заданные им адвокатами и самими обвиняемыми, остались без ответа. Эксперты просто не владеют необходимыми для понимания сути анализируемых текстов знаниями. Возникает вопрос, как они могут оценивать то, что не понимают — причём не понимают абсолютно.

Когда эксперты пытались хоть как-то защищаться от вопросов, они ссылались на то, что их выводы получены «путём логико-семантического следования», или на то, что это «экспертное умозаключение». В одном из научных сообществ, к которому я принадлежу, есть такая формула: когда кто-то делает глупое или нелогичное заявление, но не может его объяснить, мы говорим: «Это ему приснилось в тонком сне». Фраза появилась после защиты одной докторской диссертации по философии, когда, отвечая, на какой-то вопрос, диссертант, не будучи способной сказать что-либо по сути, сообщила: «Это мне приснилось в тонком сне». Совет по защите был настолько шокирован оригинальным ответом, что задать этот вопрос повторно уже не пытался. Позже эта фраза перекочевала в научный фольклор. После прослушивания экспертов я понял, что наряду с фразой про тонкий сон, если кто-то говорит недоказуемую глупость, я могу употреблять фразы «получено путём логико-семантического следования», «это экспертное умозаключение», «это выведено имплицитно» или «это фоновые знания». Потому что в устах экспертов эти фразы звучали как оправдание, как попытка скрыть своё невежество за научными формулировками. Кстати, что показательно, иногда эксперты заменяли эти фразы словами «мне кажется». Иногда они говорили, что описывают то, что думал или имел в виду автор. Откуда эксперты, не обладающие знаниями в истории и политологии, могут знать, что имели в виду авторы, этими знаниями обладающие?

В отличие от экспертов, которые оказались не в состоянии просмотреть те книги, на которые в своей статье ссылался, например, Юрий Павловец, я решил поискать в интернете, что же означает «логико-семантическое следование» (слишком часто эту фразу слышал от экспертов). И нашёл интересную цитату: «Хотя ученые давно подчеркивают необходимость рассмотрения логикосемантических явлений в контексте, до сих пор большинство из них пользуются потерявшими свою актуальность и не отвечающим современным запросам определениями пресуппозиции и логико-семантического следования». Т. е. определение логико-семантического следования не отвечает современным запросам и потеряло свою актуальность. Я не лингвист, но меня это насторожило. В отличие от экспертов, которые вряд ли рискнут углубляться в историю и политологию, я всё же собираюсь выяснить для себя, что же в настоящее время происходит с этим «логико-семантическим следованием».

Поражает также то, что одна из экспертов, когда ей указали на то, что она приписала одному из авторов слова, которые он не писал, заявила «Ну и что с того?». За это «ну и что с того» человеку грозит до 12 лет лишения свободы. Тут уже впору говорить не о профессиональных, а о морально-нравственных качествах эксперта. Вменять чужую фразу, которая определяется как экстремистская, т. е. обвинять человека, и с лёгкостью удивляться «Ну и что…». Не хочу это комментировать.

В некоторых случаях они показывали не просто «фоновые знания», а отсутствие знаний как таковых. Чего только стоит гадание эксперта (прошу заметить, эксперта, кандидата наук) о времени начала перестройки. Судья был вынужден призвать зал к порядку, потому что такого отсутствия всяких познаний о не таком уж далёком прошлом никто не ожидал. И эксперт уверена, что, ничего не зная, она может понимать суть текста!

Я, как исследователь фальсификаций истории и исторической мифологии, могу объяснить такое состояние экспертизы. Её авторы живут в рамках исторического мифа, в котором им спокойно и комфортно. Реальные факты, заявленные в статьях, противоречат мифологической картине мира, носителями которой они являются. Они борются за свою комфортность, поэтому для них объективность представляет опасность. Объективность разрушает исторический миф. Эксперты не смогут осознать, что они живут в жёстких рамках представлений исторического мифа, потому что для того, чтобы узнать, какого цвета здание, нужно выйти из него на улицу и посмотреть (или хотя бы высунуться в окно), а для того, чтобы узнать, что такое исторический миф, нужно быть способным выйти за его пределы (или хотя бы осознать такую возможность). Только в рамках исторического мифа белорусская история может насчитывать тысячу, и даже десять тысяч лет. Тысячу лет назад славяне только заселили территорию нынешней Белоруссии, а десять тысяч лет назад вообще-то была эпоха, когда палеолит сменялся мезолитом. Т. е. древний каменный век сменялся средним каменным веком. Это сразу отсылает к изысканиям украинских гениев мысли, которые примерно в эти эпохи находят древних украинцев. Т. е. эксперт является носителем псевдонаучных знаний об истории и анализирует тексты, посвящённые истории. Так что экспертам нет смысла беспокоиться за то, что обвиняемые предостерегали в статьях об украинизации в Белоруссии. Украинизация уже наступила в речах экспертов о том, что белорусская история насчитывает десять тысяч лет (у одного из экспертов было замечание, что, возможно, история Белоруссии насчитывает 10 тысяч лет — прим. EADaily). Для любителей прочувствовать всю глубину украинской «длительной истории» (термин также придуман экспертами) отсылаю к опусам украинского политолога Валерия Бебика.

Адвокаты и обвиняемые, комментируя заявления экспертов, несколько раз заявили об их абсолютном невежестве. Как учёный, полностью разделяю эту точку зрения. И она не выводится «имплицитно» или «путём логико-семантического следования». Она объективна.