Итоги 2017 года в Татарстане: трудное возвращение в Россию

2017 год для Татарстана стал годом потерь атрибутов политической самостоятельности, которую местная этнократия получила еще в начале 1990-х годов, и началом реального возвращения региона в правовое пространство России.

Напомним, что руководство Татарстана на протяжении постсоветского периода претендовало на создание национально-кланового государства внутри России с широким кругом преференций политико-экономического характера. Поэтому атрибуты государственности, которые подчеркивают данную особенность республики, до последнего всячески оберегались. Этнократическая элита стремилась их сохранить, поскольку видела в них залог собственной неуязвимости, возможности торга с Москвой из-за ресурсов и активов, а в перспективе — возврат к концепции «регионального суверенитета».

Начало 2017 года в Татарстане ознаменовалось продолжением банковского кризиса, который охватил экономическую систему региона еще осенью 2016-го. Из-за финансовых махинаций лопнул крупнейший банк Татарстана ПАО «Татфондбанк». Банкротство вызвало эффект «домино»: вслед за ТФБ посыпались еще пять республиканских банков — Анкор банк, Интехбанк, Булгар банк, Татагропромбанк, Спурт банк. Это привело к уличным протестам вкладчиков, которые потеряли свои накопления. Власти Татарстана оказались в сложной ситуации. Они до последнего надеялись, что ЦБ РФ спасет татарстанские банки, поможет с санацией, а проблема сама собой «рассосется» и представителям региональной элиты, входящим в руководство банков, удастся выйти сухими из воды. Однако в Центробанке не посчитали нужным помогать банкам, руководство которых замешано в выводе и незаконном прокручивании денежных средств.

Банковский кризис в Татарстане показал неспособность руководства республики решить чисто экономическую проблему, а также защитить вкладчиков, которые в результате вышли на митинги с критикой местных властей, включая президента Рустама Минниханова. Волна возмущения оказалась настолько сильной, что премьер-министр Татарстана Ильдар Халиков подал в отставку, а председатель правления ТФБ Роберт Мусин попал в СИЗО. Не спасло и то, что Мусин — родственник экс-президента, ныне госсоветника Минтимера Шаймиева.

Тем не менее, даже на фоне банковского кризиса власти Татарстана продолжили усилия по внедрению системы исламского банкинга в регионе (хотя перестал функционировать Центр партнерского банкинга, открытый «для мусульман»). В итоге, в августе федеральные СМИ сообщили, что татарстанская компания «Сукук-инвест» выпустила «облигации в соответствии с законами шариата».

Вторым по значимости событием в политической жизни республики стало непродление договора о разграничении полномочий между Казанью и Москвой, заключенного в 2007 году сроком на 10 лет. Летом 2017 года срок его действия истек, но в правящей элите Татарстана до последнего надеялись, что договор удастся продлить. Однако в Московском кремле договор посчитали атавизмом и не пошли на поводу у этнократии. Несмотря на организованные «съезд народов Татарстана», «курултаи» татарских национальных организаций, заседания парламента с обращениями к Путину, которые должны были продемонстрировать «желание многонационального народа республики» продлить договор, в администрации президента РФ проявили твердость. Единственное, что удалось выпросить, — сохранить наименование должности президента Татарстана до 2020 года, то есть до конца срока правления Рустама Минниханова (данное соглашение до сих пор нигде законодательно не закреплено — прим. EADaily ).

Прошедший в Казани VI съезд Всемирного конгресса татар, который по идее мог стать трибуной татарских национал-радикалов, прошел довольно тихо. Власти Татарстана ограничились заявлениями о лояльности политическому курсу Владимира Путина, понимая, что фронда чревата серьезными последствиями. Итогом съезда ВКТ стало создание нового общественного органа — «Милли Шура» («Национальный Совет»), который объединил Всемирный конгресс татар и Федеральную национальную автономию татар. Председателем «Милли Шура» стал вице-премьер Татарстана Василь Шайхразиев, который до этого никак не был связан с национальным движением и избегал политических заявлений.

После фиаско с договором республиканская этнократия попыталась провести этническую мобилизацию и раскачать ситуацию по «языковому вопросу», которым наконец-то решили заняться федеральные власти. Но и эта затея, как можно сегодня констатировать, провалилась. Напомним: многолетнее противостояние между родителями школьников и местными властями за право изучать русский язык в полном объеме, как по всей России, и отказ от принудительного обучения татарскому закончились только после вмешательства президента России. Поток жалоб в Москву от родителей стал настолько велик, что не замечать проблему оказалось невозможно. Тем не менее, в Казанском кремле и Минобрнауки Татарстана до последнего выкручивали руки родителям школьников, доходило даже до уголовного преследования тех, кто пытались освободить своих детей от изучения татарского языка. Дальнейшее «наблюдение за ситуацией» вполне могло привести к оттоку русского населения, тем более что такие прецеденты уже были. В качестве яркого штриха можно добавить, что на акциях протеста в Казани, проводимых родителями русскоязычных детей, появились плакаты «Русские в Татарстане не хотят себя чувствовать, как русские на Украине».

Упертость, граничащая с клоунадой, министра образования Татарстана Энгеля Фаттахова (пять лет занимавшего эту должность, имея диплом инженера-механика) довела противостояние до абсурда. Естественно, что продолжаться долго все это не могло, и Фаттахова отправили в отставку в родной Актанышский район, сделав главой райисполкома. Одновременно националистические СМИ раздули масштаб личности Фаттахова до космических размеров — в некоторых изданиях подобного рода его и сейчас именуют не иначе как «герой татарского народа». В глазах остального населения он стал примером недалекого чиновника-националиста.

Хотя проблема «принудиловки» в школах Татарстана публично разрешилась, негласно власти республики по-прежнему пытаются сохранить обязательный татарский: многочисленные сигналы от родителей свидетельствуют, что в школах различными способами заставляют писать заявления о «добровольном выборе» татарского.

На этом фоне прокуратура республики, которой было поручено проверить соблюдение федерального законодательства в сфере образования, обратила внимание на ситуацию в дошкольных учреждениях, где так же действовала «принудиловка» по татарскому. В результате, под конец года Министерство образования и науки Татарстана отменило обязательное изучение татарского языка в детсадах. Впрочем, так ли это на самом деле, родители узнают только в 2018 году.

Таким образом, спустя 25 лет (8 июня 1992 года был принят региональный закон «О языках народов Татарстана», по которому обязательное изучение татарского языка вводилось во всех средних учебных заведениях региона — прим. EADaily), власти республики вынуждены были признать, что в республике нарушали федеральное законодательство — количество часов, выделяемых на изучение русского, было меньше, чем в других регионах России. Прокурорская проверка подтвердила, что лишь в 24 школах Татарстана из 1412 федеральное законодательство об образовании соблюдалось.

В религиозной сфере в 2017 году произошли два заметных события: безальтернативные выборы муфтия Татарстана, на которых был переизбран действующий председатель Духовного управления мусульман Камиль Самигуллин, и начало работы Болгарской исламской академии (БИА), ректором которой стал один из заместителей муфтия Татарстана Рафик Мухаметшин, сохранивший за собой пост ректора Российского исламского института в Казани. Президентом БИА стал бывший мэр Казани Камиль Исхаков, имеющий связи в зарубежном исламском мире (в 2008—2011 годах он возглавлял постоянное представительство России при Организации исламского сотрудничества в Саудовской Аравии — прим. EADaily). Следует отметить, что «языковой вопрос» не обошли вниманием и в ДУМ Татарстана. Муфтий Самигуллин потребовал вести документооборот на татарском и открыл специальный канал на татарском в Telegram, а имамы в мечетях стали выступать с речами о необходимости использовать татарский язык в повседневной жизни. Не отстал в этом вопросе от муфтия и митрополит Казанский и Татарстанский Феофан (Ашурков), который неожиданно заявил о важности знания татарского языка. В результате, русскоязычные родители, уставшие от «принудиловки», стали называть владыку в соцсетях непечатными словами, поскольку усмотрели в заявлении желание польстить местным властям, финансирующим сейчас строительство разрушенного в начале 1930-х годов собора Казанской иконы Божьей Матери в Казани.

Среди любопытных изменений, которые были отмечены наблюдателями в 2017 году, можно назвать череду уголовных процессов над татарскими националистами. В частности, был осужден на три года лишения свободы в колонии общего режима лидер «Татарского патриотического фронта „Алтын урда“» («Золотая Орда») Данис Сафаргали — «за разжигание ненависти по этнорелигиозному признаку и хулиганство». «Имам татарского национального движения» Айрат Шакиров («шейх Умар») был приговорен к штрафу, но за истечением срока давности освобожден от уплаты, за лжесвидетельство осужден условно на два года лидер Союза татарской молодежи «Азатлык» Наиль Набиуллин. Книгу татарского писателя-националиста Айдара Халима «Убить империю», в которой он признавался в собственной русофобии и лелеял надежду о развале России, включили в список экстремистских материалов. Наконец, набережночелнинское отделение Всетатарского общественного центра признали экстремистской организацией, а в офисе ВТОЦ и на квартире ее лидера Фарита Закиева прошли обыски.

Новым трендом в 2017 году в информационном пространстве региона стала деятельность криптоканалов Telegram, специализирующихся на освещении внутриполитических событий. Ряд каналов транслирует слухи о предстоящих кадровых перестановках, часть пишет о деятельности госучреждений и отдельных чиновников, дает анализ «политических процессов». «Неудаща», «Шалтай бабай», «Башня Сююмбике», «Еду в Татарстан» и ряд других «сливных бачков» не замечать власти Татарстана уже не могут. Помимо Telegram, независимое мнение о происходящих процессах можно стало получать из каналов блогеров на Youtube. Таким образом, Казанскому кремлю пришлось признать, что традиционные СМИ, большая часть которых входит в подчинение местного «министерства пропаганды» — госхолдинга «Татмедиа», уже не в состоянии обеспечить «информационную безопасность» Татарстану.

В этом плане, можно утверждать следующее: поскольку официозные СМИ, обслуживающие этнократию, оценивают итоги 2017 года в пессимистическом ключе (договорились даже до «гибридной войны против Татарстана»), сторонникам укрепления федеральной вертикали в «особой республике» можно смотреть в будущее с осторожным оптимизмом. Татарстан возвращается в правовое пространство России, в республике начинают соблюдаться федеральные законы, атрибуты «самостийности» постепенно уходят в прошлое. Если местные власти будут придерживаться заданного им нового курса, то все мечты о национально-сепаратистском реванше останутся в прошлом. Это важно понять и нынешнему президенту Татарстана Рустаму Минниханову, который в 2017 году так и не смог определиться: то ли он боец «команды Путина», то ли он активный участник бизнес-сообщества «корпорация Татарстан».

Айдар Мубаракзянов, политолог