ЛНР: конец эпохи «Колывана»

Только объединение с ДНР сможет научить Луганскую вольницу жить по гражданским законам, а не по полукриминальным понятиям.

Жители Луганской Народной Республики дали своему главе Игорю Венедиктовичу Плотницкому два ласковых прозвища — «Колыван» и «Джабба». И в том, и в другом случае речь идет о киноперсонажах (российской серии про «трех богатырей» и голливудской — про «звездные войны») властных, алчных, жестоких и имеющих лишний вес. Казалось бы, характеристика совсем не лестная. А ведь еще в ноябре 2014 года в холодном послевоенном Луганске, где еще не было восстановлено отопление, далеко не везде был свет и тем более вода, люди стояли в многокилометровых очередях, чтобы проголосовать за своего главу. Стояли добровольно, не под дулом автомата и не за мешки с картошкой, как о том писали впоследствии украинские пропагандисты. Это насколько же надо было подпортить себе реноме, чтобы подобное по-настоящему всенародное доверие сменилось ситуацией, когда в последние месяцы перед так называемой отставкой Плотницкий начал вообще избегать появляться на публичных мероприятиях, и вместо него народу предъявляли запись его обращений, при виде которых люди свистели, ругались и показывали лицу на экране известный американский жест.

Патриот Украины

В конце лета 2014-го Игорь Плотницкий стал ставленником Москвы, по сути, с молчаливого, а может и не молчаливого согласия Кремля сместив первого главу Луганской Народной Республики Валерия Болотова. На тот период времени территория новообразованного государства сжималась как шагреневая кожа, украинские войска заняли две трети территории Донбасса и практически заключили в кольцо Луганск. В то же время в тылу продолжали фрондировать казачки и полевые командиры разной степени авторитетности. Болотову, который, несмотря на решительность и отвагу, был, по сути, добряком и человеком неискушенным в закулисных интригах, контролировать распадающуюся из-за атаманских амбиций территорию не удавалось, и им решили пожертвовать. Тем более, что к тому времени министру обороны Плотницкому удалось создать себе в глазах российских кураторов процесса недурственное реноме.

И действительно, единственный военный офицер — цельный майор, во главе крупного подразделения луганского ополчения, да еще и выпускник высшего Пензенского артиллерийского училища, да еще и уроженец Западной Украины, что, возможно, придавало ему отдельного веса в глазах российских партнеров — не исключено, что некоторые из них по советской еще инерции продолжают мечтать о возвращении всей «братской Украины» в российскую орбиту. И да, Плотницкому на самом деле удалось хотя бы внешне собрать живущую пусть по относительно, но все-таки армейским принципам боевую единицу, не отметившуюся на тот момент ни пьянством бойцов, ни наездами на мирных граждан, ни отжатием машин, продуктов и спиртного у коммерсантов, ни подвальным правосудием. Во многих других подразделениях все это, к сожалению, в той или иной степени присутствовало.

Об особенностях же мироощущения господина Плотницкого того времени наиболее ярко могут свидетельствовать два эпизода лета 2014-го, свидетелем которых я был лично. Тогда мне — спецкору одного из федеральных агентств, удалось познакомиться с фанатской фирмой луганского футбольного клуба «Заря», еще в украинские времена стоявшей на четко прорусских позициях. Парни зарисовали все городские стены граффити «Луганск — русский город», «Украина — это Россия», а также начали распространять по заведениям листовки с изображением заляпанного кровью жовто-блакитного прапора с надписью «Украина убивает» и стилизованной свастикой Третьего Рейха в центре. Тогда я решил показать эту наглядную агитацию комбату «Зари», на базе которой я жил первое время в Луганске. Реакция была бурной, аж стены тряслись:

«Кто позволил? Они что не понимают, что этим оскорбляют весь украинский народ? Они что хотят сказать, что все украинцы — фашисты?!».

Остается только догадываться, какие корчи вызывал у Игоря Венедиктовича вид украинского флага, который в здании администрации при Болотове использовали в качестве половика при входе…

Еще один схожий случай произошел чуть позже. Тогда в ополченческой среде ходили разговоры о том, что аэропорт Луганска охраняют всего сорок бойцов украинской нацгвардии. Воспитанный в советское время, я прекрасно помнил ленинские принципы, которые нам вдалбливали еще с детских лет: «почта, телеграф, телефон, железнодорожные станции». Однако до условно железнодорожных станций у властей только-только зародившейся народной республики руки все не доходили. Пришлось командиру штурмового подразделения «Зари» Александру «Мангусту» Стефановскому, прибывшему в Луганск из Перми, решать этот вопрос на свой страх и риск — мы поехали с ним на местный вокзал и договорились о том, чтобы снять с его фасада огроменный украинский тризуб и водрузить туда флаг ЛНР. Руководство, кстати, не сопротивлялось и отнеслось к предложению вполне лояльно. Снимали украинский герб руферы — представители той самой молодежи, которая, по мнению Плотницкого, огульно обвинила украинский народ в фашизме. Флага же достаточного размера мы на тот момент просто не нашли. А за проявленную инициативу «Мангуст» получил от комбата «на орехи». Когда же я робко спросил насчет аэропорта, то в ответ опять затряслись стены: «Вот возвращайтесь к себе и там взрывайте, что хотите, а нам тут еще летать». Очень скоро в луганский аэропорт стали прибывать борты с украинскими военнослужащими и техникой, группировка ВСУ была увеличена до трех тысяч человек, а в августе именно она, прорвав блокаду ополчения, вышла и взяла Луганск в кольцо, обстреливая город со всех направлений. Возврат аэропорта произошел ценой неимоверных усилий и потерь, в результате чего он сам был превращен в руины и лунный пейзаж. И если над ним что-то и летает сегодня, то только птицы и квадрокоптеры… Саша Стефановский, кстати, погиб тем же августом, защищая город.

«Пойди, да отожми»

Ну и еще один эпизод, характеризовавший личность тогдашнего министра обороны. Посмотрев, как тяжело живется молодой воюющей русской республике, мне захотелось хоть чем-то помочь ей. Ну что мог предложить ей я — абсолютно гражданский человек. Только организацию информационного сопротивления, тем более что украинская сторона и её российские приспешники навалились на рунет всей тяжестью и изощренностью своей пропаганды. Мое агентство было не против, и я занялся организацией пресс-службы новообразованного министерства обороны ЛНР. И все бы ничего, можно было бы пережить и отсутствие технической базы, и дозированный интернет, и казарменное житье-бытье, когда бы не позиция самого комбата. Который постоянно шпынял меня за то, что я сую нос не в свое дело, что «у нас война, а ты лезешь со своими фильмами» (имелись в виду видеосюжеты с мест боестолкновений), а когда я попросил выделить мне небольшой уголок для работы, ответил кратко и лаконично: «Пойди, да отожми»… Долго и полноценно поработать вместе у нас, разумеется, не получилось.

В итоге, как известно, Игорь Венедиктович «отжал» и власть в ЛНР, подкрепив право на нее всенародным волеизъявлением. Которое, повторюсь, действительно было всенародным. Ну, а вот что началось потом… Убийства неуловимыми украинскими ДРГ авторитетных луганских командиров, имевших собственное мнение и способных составить хотя бы мало-мальскую политическую конкуренцию Плотницкому, непонятные попытки госпереворота, закончившиеся, опять же, смертями, посадками и отъездами в Россию подобных потенциальных конкурентов. Постоянная чехарда с министрами, которых то назначали, то снимали, то арестовывали, отыскав в их подвалах, например, просроченные медикаменты из России, поставленные в республику в качестве гуманитарной помощи — и это на фоне практически полного отсутствия лекарств в аптеках. Причем многие главы ведомств входили именно в ближний круг Плотницкого еще со времен «Зари». При этом шел настоящий саботаж всех попыток принять хоть какой-то государственный статус для ополченцев, потерявших здоровье, а то и жизни при защите Луганской Народной Республики. Мало того, вся госпропаганда теперь уже строилась на том, что сопротивление украинской хунте началось именно с «Зари», а до нее и кроме нее, получалось, никаких иных ополченческих подразделений вроде как и не существовало. А покалеченные ветераны и семьи, лившиеся кормильцев — тот самый народ, что, собственно, 11 мая и проголосовал за народную республику — ничего не получал, даже обещаний.

И все это на фоне закрытых или закрывающих предприятий, катастрофически низких пенсий и зарплат на фоне вполне себе московских цен. Зато у нового луганского главы, надо сказать, отменно получалось говорить красивые речи о том, что «мы идем в Русский Мир», и о том, что «мы вернем все наши территории». Однако время шло, регион топтался на месте, территории оставались под украинской оккупацией, а населенные пункты у линии соприкосновения собирали еженедельную жатву смертей и ранений. И то бы было не так обидно, в конце концов (не с Луганска же спрашивать за Минск, которому «нет альтернативы»), если бы совсем рядом, практически через таможню, не находилась территория, где худно-бедно, но возвращались к работе промышленные предприятия, где люди получали тоже не больно какие высокие, но примерно вдвое выше, чем в ЛНР, пенсии и зарплаты, куда, в конце концов, приезжали с концертами артисты из России, в то время как в Луганске министр культуры оправдывалась, что гостей негде поселить и не на что кормить…

Еще у Игоря Плотницкого хорошо получалось распекать подчиненных, особенно в эфире местной телерадиокомпании, главу которой Анастасию Шуркаеву разыскивают за связь с украинскими спецслужбами. Складывалась замечательная картинка, укладывающаяся во всем известную схему: «Царь — молодец, бояре — дураки и подлецы». И снова тряслись стены, и снова шел решающий раунд битвы добра со злом. Я смотрел на сие действо зачарованно, явственно понимая, что все-таки был неправ в оценках луганского человека, а те, кто обвиняют его за глаза во всех грехах, видать, сами с усами, да и просто банально завидуют… Глава ЛНР в эфире активно интересовался, почему рынки в республике до сих пор не приватизированы, и «как там ситуация с заведением «Алкуба»?

А причем здесь «Алкуба»?

Первый вопрос мне был понятен — ну как же, все должно принадлежать народу, иначе никак. Хотя один знакомый, работавший в региональной потребкооперации, как-то поделился со мной информацией, что все луганские рынки, после того, как их хозяева с началом военных действий сбежали из республики, перешли под крышу этой организацией. До войны, она, кстати, была создана как некая ширма для одного из местных олигархов, но с момента провозглашения ЛНР стала вполне себе самоуправляющейся структурой коммерсантов-хозяйственников. Ну так вот, потребкооперацию эту очень скоро разогнали, «национализировав» все рынки и поставив руководить людей, подобного опыта не имевших, однако при этом входивших в близкое окружение главы республики, включая, если верить народной молве, и его родственников.

Но то рынки, а вот что со вторым вопросом… Луганская «Алкуба» являла собой типичный пример пира во время чумы, ресторана-«ярмарки тщеславия», где в то время, как большинство луганчан едва сводили концы с концами, у входа призывно горели «факелы», внутри крутили пластинками диджеи и бедрами — не до конца одетые барышни, а публика, поднявшая деньги непонятно на чем, объедалась разносолами. Неужели Игорь Венедиктович, объявивший, кстати, минувший 2016 год «годом духовности», решил разогнать сие гнездо разврата?

Ответ на этот вопрос я получил, когда мне довелось поближе познакомиться с начальником охраны Плотницкого — Евгением «Сильвером» Селиверстовым. Точнее, с его кулаками, равно как и с кулаками и берцами представителей его верной гоп-гвардии. Причиной такого ласкового отношения номинально стал журналистский бейдж не на шее, а в сумке у пояса. А фактически — все, что угодно, включая сплетни о нелояльности, распространителей которых в луганском социуме всегда хватало. Исполнить приказ верного опричника главы «на подвал» не дал окрик руководителя пресс-службы главы ЛНР — «он же гражданин России». Последний аргумент, похоже, возымел действие, с помятыми ребрами и разбитыми очками я вышел из передряги даже не покалеченным. А впоследствии, написав заявление в местное МГБ, узнал про проказы «лички» Плотницкого много интересного. Поняв для себя, что еще легко отделался.

Так, например, выяснилось, что в конце июля 2015 года представители вооруженной гоп-компании под названием личная охрана главы ЛНР поймали в Суходольске некоего Олега Стецюка, «посадили на подвал», где три дня пытали. Сам же «Сильвер» умудрился расстрелять машину одного из луганских коммерсантов, который ехал в ней вместе то ли с женой, то ли просто с подругой, избить и его, и спутницу, отобрав сумку с выручкой в размере трех тысяч долларов США. А после сдать обоих в карманную и полностью подчиненную главе Генеральную прокуратуру. Которая впоследствии и порешала дело «по примирению сторон», причем деньги пострадавшим, ясное дело не вернули.

Ну, а в апреле 2016-го Селиверстов решил потренироваться от души, избив сразу нескольких посетителей … да, того самого так сразу не понравившегося Игорю Венедиктовичу клуба-ресторана «Алкуба», с которого, как выяснилось, начальник охраны ежемесячно стриг купоны. Но в итоге разбушевался настолько, что хозяева заведения таки решили его прикрыть подобру-поздорову. Вот такие они — будни борьбы за нравственность.

Единственный выход

Сейчас в ЛНР за все эти, а также многие другие художества, что остались за кадром, на Евгения Селиверстова заведены уголовные дела. Равно как и на милую даму — руководителя аппарата уже ушедшего в отставку главы, любившую обложить подчиненных бодрым матерком, Ирину «Фиону» Тейцман. Опять же за попытку сдачи республики украинским олигархам. Вот и выходит, что хороший он человек, Игорь Венедиктович, да вот только в людях как-то совсем не разбирается…

Ну, а касательно противостояния Плотницкого силовикам — руководителю МВД Игорю Корнету и руководителю МГБ Леониду Пасечнику, то это конфликт появился не вчера. О чем писали многократно и в деталях. Но суть одна: силовикам как-то сильно не нравилось, что уголь, ГСМ, табак и продукты путешествуют через границу республики с Россией и, что удивительно, с территорией, временно оккупированной Украиной, какими-то странными и не совсем легальными путями. Не нравилось настолько, что порой кое-кого арестовывали, например, министра топлива, энергетики и угольной промышленности Дмитрия Лямина. И Игорь Плотницкий этим фактом был сильно недоволен, как и многими другими. Настолько, что даже установил, что Игорь Корнет живет в доме родственницы спонсора украинского карательного батальона «Айдара» и с помпой выселил его при помощи тех же бравых ребят, обожающих пытать на подвалах — вот только на министра МВД тогда у них как-то вот рука не поднялась…

Теперь «Колыван» и «Джабба» уходит. В то время как его ближайшее окружение — штатные головорезы, держатели «партийной кассы» и записные пропагандисты, находятся непонятно где в бессрочных командировках и в розыске. Уходит почетно — выступать за интересы республики в Минске. И республика замерла в надежде. На того же и.о. главы Леонида Пасечника, который еще во времена Украины отказался от крупной взятки, чем и прославился. Но сдается мне, что рецепт тут нужен несколько иной. Я просто хорошо помню лето 2014 года, когда каждый пассионарный и харизматичный мужчина внезапно начинал чувствовать себя «сам себе атаманом». Как тот же Плотницкий, что после армии, например, имел бензоколонку, а также тряс коммерсантов как груши на предмет несоответствия их деятельности высоким нормам защиты прав потребителей. И сейчас в свободно вздохнувшую республику обязательно вернутся многие подобные мужчины, умевшие «решать вопросы», но вынужденные поумерить пыл, поскольку главный «решала» оказался с претензией на все. Теперь его нет — и тому же экс-главе МГБ, будь он хоть тысячу раз чист и честен, придется ох как нелегко.

Потому выход здесь напрашивается только один. Вольный луганский воздух пьянит, лишая разума и чувства меры. Но смирение — главная христианская добродетель, способная все поправить. Просто нужно посмотреть на соседний, давно переболевший атаманщиной регион. Даже не регион, а часть Донбасса. А Донбасс, если говорить по совести, должен быть единым.

Алексей Топоров