Кривенюк: Время опровергло теорию, что признание — ключ к процветанию

26 августа девятая годовщина признания независимости Абхазии и Южной Осетии Россией. Это довольно большой срок, который позволяет нам многое анализировать, в частности, как изменились политические, экономические процессы в регионе под влиянием столь определяющего процесса как признание новых государств.

Этот день и в Сухуме, и в Цхинвале многие запомнили на всю жизнь. Праздник возник «здесь и сейчас» уже через полчаса после заявления Дмитрия Медведева, тогда президента России, в Сухуме трудно было найти шампанское.

Но главное, что праздновали люди, это окончание проблем. В Южной Осетии позади была настоящая война. А в Абхазии полтора десятилетия «между временами». Мы, воспитанные в духе видения мира, сложившегося в прошлом веке, ожидали, что политические победы обладают высшей властью над будущим, они и есть конечная точка долгих политических перипетий, после чего — «жили они долго и счастливо».

Признание воспринималось как цель, не как инструмент для мирного созидания, это важно, а именно как цель политики, за которой стоит нормальная, обычная жизнь, довольно сытая, экономически благополучная. Признание воспринималось еще и как экономическая реальность, как точка отсчета, после которой все наладится само собой.

На самом деле за годы, прошедшие после войн 90-х и до 2008-го, признание было в полном смысле слова национальной идеологией и в Абхазии, и в Южной Осетии. Любые процессы внутреннего строительства стояли на втором месте после вопросов внешней политики. Понимание, что признание — это автоматическое решение большинства внутренних проблем, было всеобщим.

Но получилось так, что постмодерн в политике будто намеренно выбрал Абхазию и Южную Осетию для того, чтобы опровергнуть все постулаты XX века.

С точки зрения миропонимания прошлого столетия, очень трудно принять и признать тот факт, что на политической карте мира могут возникнуть «белые пятна», территории, находящиеся почти в центре мира, но никому, никаким крупным мировым игрокам не интересные. Не интересные во всяком случае настолько, чтобы провоцировать возникновение точек «горячих» или «холодных» конфликтов с сопутствующими им враждой спецслужб, столкновениями «мягких сил», подкупами политиков и всем прочим, чем так активно забавлялись еще несколько десятилетий назад. Причем карта таких «белых пятен» ширится, и мы видим все большее число признанных ООН государств, которые хотели бы поторговать своей геополитической ролью, но не могут этого сделать, потому что на этот товар нет покупателя.

Абхазия и Южная Осетия, в свою очередь, за времена долгих конфликтов смогли наработать и предложить миру только одну функцию — буферов на границе геополитических разломов, что давало возможность поддерживать жизнь.

Но сложилась уникальная для мировой политической практики реальность, когда тебя действительно все оставили в покое. Ситуация с дальнейшим международным признанием обеих стран показательна. Это никому не нужно. И главное, что пат может продолжаться бесконечно долго.

Но другой интересный момент заключается в том, что более широкое признание в этом мире, теперь тоже ничего не даст. Кроме возможности свалить туда, где лучше.

Мы имеем пример Косово, страны, признанной более чем ста государствами мира, в числе которых Великобритания и США, но это в полном смысле кусок Латинской Америки в центре Европы. Слабо развитое государство, политический стержень которого силовые, криминальные конструкты, делящие территорию как крышуемый бандитами район.

В этом смысле ситуация и в Абхазии, и в Южной Осетии даже лучше, хотя в первом случае происходит регресс в сторону форматов жизни Косово.

Одним словом, мы видим прозябание и увядание и в тех случаях, где широкое признание не достигнуто, и в том случае, где полмира поддержали идеи независимости страны.

Можно было бы подумать, что независимость без развития, это «проклятие сепаратизма». Но мы не можем назвать ни одной страны на стыке Восточной Европы и передней Азии, где случилось хотя бы что-то отдаленно напоминающее прорыв в развитии.

Это тоже принципиально новое, чего не было раньше. Только отличие, допустим, Грузии от Абхазии или Сербии от Косово в том, что более широкие рынки и как следствие более широкие возможности для развития «переварили» все-таки основные негативные процессы в культуре и организации жизни и вывели эти страны «в ноль».

А здесь получилось наоборот. Ведь в Абхазии в 2009 году жизнь действительно пошла вперед, залитые из России деньги начали работать, и казалось, что теория верна — признание — это ключ к нормальной жизни. Но в более широком временном отрезке выяснилось, что деньги, залитые в неподготовленную почву, в страну, где не работает закон, где не сложились рынки и отрасли, где слабая интеллектуальная база для развития, углубили все имевшиеся проблемы, и это привело ситуацию к полному коллапсу, тупику, из которого нет никаких очевидных выходов.

Еще в большей степени внешние деньги убили Косово, где попытки Евросоюза залить деньгами недостатки местной бюрократической системы означали по факту финансирование криминальных общаков.

И сегодня мы имеем в значительной степени сформировавшуюся новую социально-экономическую карту Восточной Европы, Кавказа и Ближнего Востока, где среди безбрежного моря увязших в бедности стран, видим небольшие темные пятна настоящей Латинской Америки или Северной Африки, кому как больше нравится.

Поэтому признание Абхазии и Южной Осетии Россией при всей его политической значимости и значимости этого шага для будущего обеих республик, к сожалению, не стало тем, чем его мы все хотели бы видеть — точкой отсчета процветания. Оказалось, что в новом веке новая жизнь. Что с ней делать, пока определенно не ясно.

Антон Кривенюк, специально для EADaily