Пекин — Вашингтон 2:0 — в активе Пакистан

Филиппины — не первая азиатская страна, которую Поднебесная довольно успешно выводит из сферы влияния США. Схожая картина наблюдается и в Южной Азии. Пекин все увереннее чувствует себя в Пакистане.

Пакистан занимает шестое место в мире по численности населения. По некоторым данным, Карачи является вторым по численности населения городом на планете. Победа Наваза Шарифа в мае 2013 года на выборах стала первой мирной передачей власти после обретения независимости в 1947 году. А еще Пакистан примечателен коррупцией, которая угрожает зарождающейся демократии. Организация Transparency International поставила его в последнем Рейтинге восприятия коррупции на 117-е из 168 мест. Еще одна серьезнейшая проблема этой южно-азиатской страны, угрожающая не только развитию демократии, но и самому существованию светского государства — терроризм в лице пакистанского Талибана*. За последние 10 лет теракты унесли жизни более 60 тыс. военнослужащих и мирных жителей.

Во внешней политике Пакистана доминируют отношения с Индией, очень непростые с обретения независимости этими государствами и регулярно обостряющиеся из-за территориальных споров. Обе страны входят в Клуб ядерных держав, их арсеналы примерно равны и состоят из 110−120 боеголовок.

От геополитики к геоэкономике

С учетом политической нестабильности, терроризма и наличия ядерного оружия можно предположить, что Пакистан должен быть главной заботой США в регионе. Однако в последние годы эта страна, много лет получавшая более чем солидную помощь из Вашингтона и продолжающая ее получать, кстати, и сейчас, хотя и в гораздо меньшем объеме, явно начала выходить из-под «контроля» Белого дома. Впрочем, следует сразу оговориться, что степень влияния Вашингтона на Исламабад даже на пике отношений была не такой уж сильной. Пакистан всегда считался в Белом доме и Пентагоне ненадежным союзником, способным на очень неожиданные действия, которые нередко шли вразрез с интересами США.

США давно обвиняли пакистанских союзников в том, что те недостаточно активно борются с талибами. Барак Обама в 2012 году так обиделся на президента Пакистана Азифа Али Зардари, что отказался встречаться с ним с глазу на глаз в Чикаго на саммите НАТО, к слову, посвященном Афганистану. Вместо Обамы Зардари пришлось довольствоваться тогда разговором с госсекретарем Хиллари Клинтон.

У пакистанцев тоже было предостаточно поводов для обид на «старшего брата». Одна из главных обид в последние годы — чрезмерное использование Пентагоном беспилотников, от которых вместе с талибами гибнут сотни мирных жителей. Пакистанцы сильно обиделись на Вашингтон после уничтожения Усамы бен Ладена в 2011 году, потому что ночной рейд на Абботтабад с ними никто не согласовывал. В ноябре того же года американские вертолеты по ошибке обстреляли пакистанский КПП на границе с Афганистаном, в результате чего погибли 24 военнослужащих.

Исламабад тогда прибег к испытанному способу и в очередной раз закрыл горные перевалы, ведущие в Афганистан, по которым снабжался контингент НАТО в этой стране. В результате США и их союзникам пришлось пользоваться более протяженными и дорогими северными маршрутами через Россию и государства Центральной Азии.

Таких эпизодов в бурных отношениях между Пакистаном и США можно вспомнить немало. В 2012 году Вашингтон сократил помощь Исламабаду в знак протеста против заключения в тюрьму доктора, который помог найти бен Ладена. К слову, приговор ему вынесли через день после саммита НАТО в Чикаго, на котором Барак Обама так невежливо обошелся с коллегой из Пакистана.

Сейчас в Вашингтоне преобладает точка зрения, что несмотря на охлаждение отношений США должны наращивать военную помощь Пакистану. Не для войны с Индией, конечно, а для продолжения и усиления борьбы с международным терроризмом и экстремизмом на границе с Афганистаном и в самом Пакистане. Госдеп намерен убеждать пакистанское руководство и военных отказаться от поддержки афганским талибам.

Президент Дональд Трамп, верный своей стратегии «Америка на первом месте», в упрощенном виде означающей акцент на внутренние, а не на внешние дела, отказался от политики своего предшественника, который видел в Пакистане контрбаланс Китаю. Несмотря на то, что американская гражданская помощь Пакистану остается существенной, говорить о попытках оказывать какое-либо влияние на него сейчас не приходится.

В Белом доме не прочь воспользоваться и примером Китая и уделять в отношениях с Исламабадом больше внимания мягкой силе. К слову, успешный опыт по этой части уже имеется. После разрушительного землетрясения в 2005 г. США оказали Пакистану очень существенную гуманитарную помощь. Тогда, правда, на очень незначительное время резко увеличилась численность пакистанцев, которые положительно относятся к Америке.

Подходы Вашингтона и Пекина в отношениях с Пакистаном сильно отличаются, хотя и имеют одну цель. В то время, как во главе угла в американском подходе к Азии в целом и к Пакистану в частности лежит военная составляющая, Пекин «привязывает» азиатские страны к себе и вовлекает их в орбиту своих интересов по большей части при помощи экономики.

Когда Пекин официально объявил в мае о начале проекта «Один пояс, один путь» (OBOR), в Вашингтоне инициативу приветствовали с хорошей миной при плохой игре и одной оговоркой: китайцы должны позволить американскому бизнесу справедливо конкурировать с китайскими компаниями за многомиллиардные контракты. Скорее всего, китайское руководство отреагирует на эту просьбу отрицательно. Уже сейчас можно утверждать, что при любом ответе китайцы сделают все возможное, чтобы закрыть для бизнесменов из-за океана Пакистан. В Исламабаде пока не видно никаких сигналов, свидетельствующих о каких-то переменах в ближайшем будущем. Пакистанское правительство при проведении конкурсов на осуществление проектов продолжает выбирать подрядчиков из списка компаний, присланного из Пекина. Пакистанские чиновники объясняют это тем, что китайский бизнес сам же финансирует совместные проекты.

США попросили допустить американские компании и к участию в Китайско-пакистанском экономическом коридоре (СРЕС), но эта просьба тоже осталась без ответа.

В основе влияния Вашингтона в Исламабаде всегда лежала помощь, которую он оказывал пакистанским военным. На долю Пакистана пришлась почти половина китайского оружия и военной техники, проданных в Азиатско-Тихоокеанском регионе в 2011−15 годах — $ 9 из $ 20 млрд. В 2012 — 2016 годах две трети оружия (68,5%), купленного Исламабадом, было китайского производства. Это, конечно, много, учитывая то, что Исламабад занимает девятое место по импорту оружия и военной техники. В прошлом году Пекин подписал с Пакистаном контракт на поставку 8 подводных лодок.

Начиная с 2001 года, Пакистан получил от Америки, по данным Исследовательской службы Конгресса США, военной и гражданской помощи на $ 33 млрд. Однако эта внушительная сумма на данный момент не принесла американским компаниям ни одного крупного инфраструктурного проекта в Пакистане. В ответ на упреки в неблагодарности из-за океана пакистанцы отвечают, что участие в проводимой Америкой войне с международным терроризмом принесло пакистанской экономике убытков на $ 123 млрд и унесло десятки тысяч жизней.

Пекин, кстати, тоже не забывает о пакистанской армии. Немало строительных контрактов, не доставшихся китайским фирмам, были переданы строительному управлению ВС Пакистана.

«Мы хотим перейти от геополитики к геоэкономике, — говорит министр планирования, развития и реформ Пакистана Ашан Икбал.- Мы не хотим больше воевать за других. Мы видим будущее Пакистана как центра торговли и финансов в этом регионе».

«Янки, гоу хоум!»

В Пакистане сейчас успешно забывают ставшую мантрой за несколько последних десятилетий фразу: «Аллах, Армия и Америка». Сейчас последнюю букву «А» заменяет буква «К» — Китай. Это руководство к действию правящей элиты Пакистана сейчас звучит следующим образом: «Аллах, Армия и Китай». Пекин успешно вытесняет Америку из этой азиатской страны при помощи испытанного «оружия» — десятков миллиардов долларов инвестиций.

Председатель КНР Си Цзиньпин отвел Пакистану роль флагмана в сверхамбициозном проекте Нового шелкового пути. Пакистан сейчас занимает одно из первых мест в списке получателей китайских инвестиций. В общей сложности Исламабад и Пекин подписали контрактов на $ 55 млрд. Большинство проектов направлены на развитие инфраструктуры и гарантируют китайским инвесторам неплохую прибыль и существенные налоговые льготы.

Поворот бывшего американского президента Барака Обамы в сторону Азии не прошел бесследно для американо-пакистанских отношений. Исламабад, конечно, не разорвал отношения с Вашингтоном, но сейчас главный союзник пакистанцев — Поднебесная. Товарищ Си надеется, что пакистанская модель ведения дел станет примером для подражания для всей Азии.

«Китай пришел, когда никто не хотел вкладывать в нашу экономику деньги, — объясняет министр торговли Пакистана Хуррам Дастгир. — США упустили свой шанс».

В конце мая премьер Шариф включил рубильник угольной электростанции в своей родной провинции — Пенджабе. Это первый крупный завершенный коммерческий проект OBOR. Событие очень важное, потому что энергетика — одно из наиболее проблемных мест Пакистана, который много лет страдает от нехватки электроэнергии. Достаточно сказать, что даже в Карачи и Исламабаде регулярно отключают свет на 12 и более часов.

Только в 10 энергетических проектов, разбросанных по всему Пакистану, Пекин вложил $ 21 млрд. Через два года выработка электроэнергии в Пакистане должна увеличиться на 60%. Исламабад надеется постепенно увеличить выработку электроэнергии более чем вдвое по сравнению с нынешними — приблизительно 16 тыс. мегаватт.

Очень перспективным представляется проект добычи лигнита (бурого угля) в пустыне Тар, протянувшейся вдоль границы с Индией. Естественно, проект осуществляется при финансировании Китая и в немалой степени китайскими рабочими. В течение 10 лет лигнит, добытый в Таре, сможет дать 15 гигаватт электроэнергии, считает Мохаммед Юнус Дагха, секретарь Министерства воды и энергетики Пакистана.

Кстати, обещание Наваза Шарифа покончить с хроническим дефицитом электроэнергии помогло ему четыре года назад в четвертый раз стать премьер-министром Пакистана. При нем рост экономики приблизился к внушительным 5% в год. Правительство намерено довести его в самом ближайшем будущем до 7%. Такой высокий рост, надеются в Исламабаде, «разбудит» заторможенный частный сектор, уменьшит безработицу и создаст весомую альтернативу экстремизму, что особенно важно для молодежи.

Конечно, США тоже помогают Пакистану решать энергетическую проблему, но американская программа значительно скромнее по сравнению с китайской. Вашингтону удалось помочь пакистанцам за несколько лет увеличить выработку электроэнергии на 1 тыс. мВт.

Китай строит в Пакистане автомобильные и железные дороги, электростанции и порты. Менее двух лет назад он занял Исламабаду $ 2 млрд для пополнения золото-валютных резервов последнего. Для большинства стран, так или иначе участвующих в проекте «Один пояс, один путь», триллионная программа инвестиций еще не начала воплощаться в жизнь. Пакистан — исключение. В этой стране в разной степени готовности несколько крупных проектов на $ 18 млрд. Почти все они находятся в Китайско-пакистанском экономическом коридоре, который свяжет сетью автомобильных и железных дорог порт Гвадар на юго-западе Пакистана и Синьцзян-Уйгурский автономный район на западе КНР. СРЕС придал десяткам миллионов пакистанцев смелости и уверенности, разгневал индийцев и встревожил американцев.

Правительственные экономисты в Исламабаде утверждают, что сотрудничество с Китаем позволит создать инфраструктуру, необходимую для начала широкомасштабной индустриализации страны. Они подсчитали, что китайские инвестиции прибавят ВВП Пакистана 2% в год.

Новая Ист-Индская компания

Конечно, в Пакистане есть и немало противников сближения с Поднебесной. В двух словах их опасения и возражения можно передать следующим образом: Китай далеко не так бескорыстен, как кажется, он не столько помогает Пакистану, сколько ведет свою игру. Китайские инвестиции и кредиты, по словам скептиков, это не безвозмездная помощь, как пытаются представить сторонники дружбы с Пекином. Они увеличивают госдолг Пакистана и загоняют его в кабалу. Скептики не видят оснований считать, что в Пекине сейчас неожиданно возобладает альтруизм. Сенатор от оппозиционного движения «Муттахида Кауми» (MQM) Тахир Машхади сравнивает Поднебесную со знаменитой Ист-Индской компанией, которая колонизовала полуостров Индостан до объявления его колонией Великобритании.

«Угроза очень велика, — уверен он.- Суди сами — все китайское: банки и деньги, опыт и технологии, менеджмент и рабочие. Естественно, и прибыль от проектов тоже будет уходить в Китай».

Скептики утверждают, что дружба с Китаем оставит Пакистан с неподъемными долгами и еще более ухудшит положение с безопасностью в стране. Исламабад и Пекин часто говорят о «всепогодной дружбе», но правда, по мнению скептиков, в том, что отношения всегда строились и строятся сейчас на циничной, по крайней мере, со стороны Китая основе. Китай «ухаживает» за Пакистаном при помощи военной помощи, дипломатического и политического прикрытия в Совбезе ООН, щедрых кредитов с одной-единственной целью — переманить его от Америки и вырвать из системы антикоммунистических западных союзов.

В Пекине, естественно, хотят, чтобы Исламабад занимал более решительную позицию в отношениях с Индией, но не довел при этом дело до войны. В таком случае, КНР придется оказывать Исламабаду серьезную военную помощь, а это еще больше осложнит и без того натянутые отношения с Дели. Несмотря на то, что пакистанцы хвалятся «всепогодной» дружбой с Поднебесной, китайцы мало чем помогли им в трех войнах с Индией в 1965, 1971 и 1999 годах.

В 1971 году, например, когда Дели вмешался в гражданскую войну в Пакистане, закончившуюся разделом страны на восточную (Бангладеш) и западную части, Ричард Никсон потребовал от Китая придвинуть войска к границе с Индией. Однако Пекин отказался совершить даже этот символический шаг и помочь Пакистану сохранить территориальную целостность. КНР тогда только отказалась признавать независимость Бангладеш. Китай установил дипломатические отношения с Даккой лишь в августе 1975-го года, сделав это, кстати, позже самого Исламабада (февраль 1974).

Из Китайско-пакистанского экономического коридора все чаще приходят сообщения о нападениях и вспышках насилия. Наиболее наглядный пример — Каракорумское шоссе на севере, которое свяжет китайский Кашгар с беспокойной пакистанской провинцией Гилгит-Балтистан (бывшие Северные Территории). Расширить эту узкую дорогу, петляющую между гор, нелегко. Жителей Балтистана беспокоит очевидный ущерб экологии. Власти безжалостно подавляют экологические протесты местных жителей. Неспокойно и в южном Гвадаре, который находится в очень нестабильной провинции Белуджистан. Проект расширения порта вызвал протесты белуджей. Главным образом, по демографическим причинам. Перед расширением порта население Гвадара составляло, примерно, 70 тыс. человек. После завершения проекта оно может вырасти до 2 млн. Причем, подавляющее большинство из них будут не белуджи. Белуджей уже активно выселяют из районов, которые займет расширенный порт. Не удивительно, что вскоре после начала строительства начались вооруженные нападения на рабочих. Для защиты китайских рабочих и инженеров в Исламабаде создали на основе армии даже специальное охранное подразделение численностью 15 тыс. человек. Правительство Шарифа обещает увеличить его вдвое, но не говорит пакистанцам, что оплачивать охрану объектов будут пакистанские налогоплательщики, а не Пекин.

Не стоит забывать и о конкуренции. У СРЕС имеется серьезный конкурент в лице транспортного коридора «Север-Юг», который заканчивается в иранском порту Чабахар. Для того, чтобы конкурировать с ним, Гвадар должен иметь более короткий и, что очень важно в этом регионе, безопасный путь от Аравийского моря в Центральную Азию. Для этого Гвадар необходимо связать железной дорогой с Афганской кольцевой дорогой, соединяющей основные города страны. Однако афганская провинция Кандагар является главным центром боевых действий талибов.

Еще один потенциально возможный маршрут может связать Гвадар с пограничным контрольным пунктом Торкхам недалеко от Пешавара, но для этого необходимо пересечь не только неспокойный Балтистан, главный центр экстремизма в стране, но и такой же нестабильный Белуджистан.

По одной из версий, Китайско-пакистанский экономический коридор может служить маршрутом снабжения на случай введения санкций против Китая. Нельзя исключать и того, что китайцы могут попытаться превратить Гвадар в свою военно-морскую базу. В недавнем докладе Пентагона, который посвящен Китаю и наделал много шума, говорится, что Пекин намерен открыть несколько военных баз за границами КНР. В числе главных претендентов называется Пакистан. Эта версия распространена не только на Западе, но и, конечно, в Индии.

В Пакистане до сих пор не знают, какие проекты входят в СРЕС. Информация о расходах и сметах тоже очень неполная и туманная. Главный банк страны — State Bank of Pakistan неоднократно призывал китайских партнеров раскрыть финансовые данные, но все напрасно. Пекин сам устанавливает цены, составляет сметы и раздает контракты своим компаниям, а Пакистану выдает кредиты, которые следует возвращать.

Недавно пакистанское издание Dawn получило доступ к так называемому «мастер-плану» СРЕС, составленному China Development Bank и Национальной комиссией по развитию и реформам КНР (NDRC). В нем присутствует и большой сельскохозяйственный раздел. Выяснилось, что десятки тысяч акров пахотных земель будут сданы в аренду китайцам для «демонстрационных проектов» испытания новых семян и ирригационных технологий. Естественно, львиная доля прибыли от их внедрения достанется китайским компаниям.

По словам Надима Джаваида, старшего экономиста Министерства планирования, развития и реформ Пакистана, Исламабад будет до 2022 года ежегодно платить КНР по 5 млрд долларов. Однако с платежами проблем возникнуть не должно, потому что пакистанский экспорт благодаря китайским инвестициям и развитию экономики растет, а цены на электроэнергию постепенно снижаются. Растут также и поступления в казну благодаря торговле с Китаем через Гвадар. По мнению Джаваида, страхи некоторых пакистанских политиков в отношении сближения с КНР преувеличены.

Геополитические шахматы

Что касается политики, то Пекин больше всего беспокоят исламистские военизированные группы, действующие среди уйгуров в Синьцзяне и поддерживающие контакты с талибами в Афганистане и Пакистане. Китайские власти борются с сепаратистами Синьцзяна и очень рассчитывают на помощь Исламабада. Скептики в самой Поднебесной сомневаются в реалистичности этого плана. Свои сомнения они доказывают тем, что пакистанские военные и влиятельные спецслужбы сами поддерживают Талибан*. Оптимисты на это отвечают, что деньги могут стать тем самым оружием, с помощью которого можно будет заставить пакистанские власти, причем, не только гражданские, но и военные изменить отношение к исламистским радикалам.

В политическом аспекте картина еще более запутанная, чем в экономике. Сблизившись с Пекином, Исламабад может еще больше ухудшить и без того крайне натянутые отношения с Индией, которая с нарастающей тревогой следит за тем, как разворачиваются события вокруг Китайско-пакистанского экономического коридора. На севере СРЕС проходит по китайским и пакистанским территориям, на которые претендует и Дели. Не может не тревожить Индию и перспектива обоснования китайского военного флота в глубоководном Гвадаре, откуда он будет угрожать Индии в Аравийском море.

Конечно, не все так мрачно, как кажется противникам сближения с Китаем. Для того, чтобы получить максимальную выгоду от своих вложений в Пакистан и Афганистан, Пекину нужно, чтобы в этих двух странах царила хотя бы относительная стабильность. Не удивительно, что в последние годы КНР резко активизировала миротворческие усилия в регионе. Китайские дипломаты энергично пытаются усадить за стол переговоров Афганистан и Пакистан, отношения между которыми тоже оставляют желать лучшего.

В отношении Индии интересы Пекина и Исламабада совпадают. Для Пакистана в аспекте соперничества с Дели Китай нужен и еще по одной, не очень заметной причине. В отместку за волнения в Джамму и Кашмире, спровоцированные подготовленными в Пакистане сепаратистами, Индия может возбуждать недовольство в Белуджистане. Однако сейчас сделать это будет труднее, потому что беспорядки в этой провинции сильно затронут интересы Пекина в связи с расширением порта в Гвадаре. То же самое относится и к пакистанским Кашмиру и Пенджабу, по территории которых тоже пройдет СРЕС и где будут работать тысячи граждан КНР.

Воевать на два фронта у Индии нет сил. Речь идет о продолжающемся уже месяц очередном обострении индо-китайских отношений из-за плато Доклам в Гималаях. Несколько тысяч индийских и китайских военнослужащих с середины июня смотрят друг на друга через прицелы автоматов, пулеметов и артиллерийских орудий.

Китай наверняка вмешается в конфликт между Пакистаном и Индией, естественно, своего союзника. Дели же рассчитывать на помощь США, Великобритании, Франции или России. Западные страны едва ли станут ссориться с Поднебесной из-за Индии. К тому же, отношения между Исламабадом и Вашингтоном пока еще испорчены не окончательно и формально они по-прежнему являются союзниками. Что же касается России, давнего союзника Индии, то Китай сейчас занимает в стратегических планах Кремля куда более важное место, чем Дели.

Сергей Мануков

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ