«Отходы русского мира»: почему российские суды депортируют ополченцев

Пару лет назад эти сообщения звучали сенсационно, сегодня обыденно, а на днях поставили своеобразный «рекорд»: прозвучали с разницей в неделю. 23 июня: «Из Крыма намерены экстрадировать на Украину комбата Минобороны ДНР Вадима Погодина». 1 июля: «Британцу Бену Стимсону, воевавшему на Донбассе за ополченцев, грозит тюремный срок».

Искала и, наверное, нашла в России работу актриса, прославившаяся на «Евромайдане» плакатом: «Я девочка! Я хочу кружевные трусики и ЕС!». Прятался в России от мобилизации жених «козла-провокатора» в образе девочки-поэтессы, сочинившей стихи «Никогда мы не будем братьями». Очень трудно россиянину найти работу на буровой: здесь сплошь «галичани-заробітчани». Старательные, неприхотливые и каждый по отдельности — всей душой за Русский мир. Наверное, в этой политике властей есть какой-то хитрый план.

Хуже приходится тем, кто, в прямом смысле слова «на собственной шкуре» получил прививку от «Евромайдана» — горел на нем или почувствовал ожоги горевших в Доме профсоюзов Одессы и взял в руки оружие, чтобы сопротивляться нацистскому перевороту. Да, именно так — нацистскому, что на четвертом году, невнятно и сквозь зубы начинают признавать спонсоры «революции».

Да нет никакого хитрого плана в отношении «девочек-припевочек». Иначе путчистов еще в 2014-м оставили бы без профессионалов полиции, нацгвардии, а то и армии. В стране, где постоянный недобор полицейских для работы «на земле», а важнейшая задача 10 лет военной реформы — изменение соотношения личного состава в пользу боевых подразделений, для нескольких десятков тысяч лучших работа нашлась бы.

Жилье? В России, сначала в Москве, далее везде стартует реновация жилого фонда. Конечно, ради комфортного проживания российских граждан. Но также и ради того, чтобы за счет бюджета дать второе дыхание строительной отрасли — локомотиву экономики. Неважно, что эта отрасль, как и остальные, находится в частных руках. Сверхприбылей не будет, а будут построены миллионы квартир для переселенцев из пятиэтажек. Наверное, в интересах страны и, получается, бизнеса, можно было бы обеспечить жильем еще несколько десятков тысяч очень нужных России людей.

Это не «запоздалые рекомендации» правительству РФ. Это ответ на вопрос, что могла бы сделать великая держава в рамках международного права для тех, кто у ее границ боролся и борется против сил, угрожающих безопасности нашей страны.

Говорят, в России приняли на службу всего два десятка бойцов «Беркута». Остальные постояли на коленях перед нацистами и отправились в АТО. Или в СИЗО, где до сих пор дожидаются приговора за «коллективную вину». Также говорят, что в Россию перебрались несколько десятков военнослужащих ВСУ и сотрудников оборонного комплекса — «штучные специалисты».

«У нас есть агрессия против независимой суверенной Украины, вооруженная агрессия РФ, которая была начата именно тогда», — заявил Петр Порошенко по поводу второй годовщины Иловайского котла. И тем самым не оставил камня на камне от своей же пропаганды, признал, что даже по его версии, до Иловайска, т. е. почти полгода, против карателей сражались именно «шахтеры и трактористы» Донбасса.

А также украинцы, считающие себя частью русского народа — русские украинцы — из Харькова, Киева, Одессы, Житомира, Луцка, Закарпатья, Львова. Им, как и десяткам добровольцев из Молдавии, Казахстана, Латвии, Британии, Сербии, Венгрии, Бразилии и других стран был нужен только «тыл» в виде российского паспорта.

Они не попали в категорию «штучных специалистов», хотя им и в голову не приходило ставить вопрос о гарантированном трудоустройстве и жилье. То, что за несколько минут боя каждый из них сделал для нашей страны больше, чем иной «гражданин РФ по рождению» за всю свою жизнь, в расчет не принималось.

Еще раз: эти тысячи патриотов России не надеялись ни на заманчивые предложения о работе, ни на квартиры в новостройках, ни на статус беженца, дающий какие-то пособия. Им нужен только российский паспорт. Об остальном они привыкли заботиться сами. Граждане России Жерар Депардье, Орнелла Мути, Джефф Монсон, Рой Джонс, Стивен Сигал, Диего Марадона (гражданин РФ в перспективе) — очень достойные люди. Но вопрос: кто из них готов отстаивать это гражданство с оружием в руках, прозвучит слишком риторически.

Те, ополченцы 2014 — начала 2015-го, кто выжил, «выходили из боя» по-разному. Кто по ранению, кто из-за обострившихся хронических заболеваний: на гражданке 40−45-летние махнули на них рукой, но на фронте они сразу дали о себе знать. Многие смертельно устали психологически и признавались, что впервые по-настоящему смогли заснуть не в Шахтерске и Краснодоне — «глубоком тылу» ДНР и ЛНР, а в поезде «Ростов — Москва». Были и такие, кто не смог вписаться в новую структуру Народной Милиции, у кого-то не сложились отношения с руководством: это ведь не «офисный планктон», все с характером.

Приехав в Москву, многие просили показать им Арбат… и столбенели перед флагом над украинским культурным центром: «Это что за !!!». Вот теперь можно было им доходчиво объяснить, что Москва это не совсем то, что они себе представляли. Что они здесь — граждане иностранного государства и что задача № 1 для них — полный порядок с документами на право пребывания в РФ.

А дальше как в старом анекдоте, который недавно вспомнил вице-премьер Дмитрий Рогозин: «Французу говорят: Вы знаете, что француженки не любят больше французов? Он отвечает: „Кошмар!“ И прыгает с моста. Американцу говорят: Вы знаете, что Америка больше не сверхдержава? Он говорит: „О, ноу!“ — и прыгает с моста. А русскому говорят: Вы знаете, что с этого моста прыгать нельзя? Естественно, он сразу спрыгнул». В оригинале анекдота русский тоже произносит свою фразу. Скажем так: «Мне безразличны ваши законы!».

Но безалаберность некоторых из ребят слабо объясняет происходящее. Не объясняет картину и «беспристрастность государственной машины»: Dura lex, sed lex — «суров закон, но (это) закон». Не вяжется правило латинской юриспруденции с судьей, который всё заседание возится со смартфоном, а затем отвлекается, чтобы вынести приговор: «депортация». Так было в случае с прапорщиком Вячеславом Егоровым, воевавшим в ДНР в батальоне «Оплот».

А ополченца ЛНР, уроженца Северодонецка Александра Слепцова, приговоренного к принудительной депортации судом Республики Чувашия, в декабре 2016 года спасли в последний момент — сняли с поезда в Брянске, на последней остановке перед границей.

Из постановлений судов двух инстанций — районного и республиканского: «Оснований полагать, что заявитель может стать жертвой пыток и других жестоких бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращений и наказания на территории государства гражданской принадлежности, не имеется», «Заявителем Слепцовым в жалобе не приведено конкретных фактов и не предоставлено в суд достоверных сведений о том, что в случае возвращения на родину существует реальная угроза его безопасности».

«Основания полагать» и «конкретные факты» это что? Рассказ карателей в эфире украинского телеканала о том, как они отрубили палец ополченцу, не конкретный факт? Недостаточно кадров обмена пленных? Тех, на которых на украинскую сторону шагают вполне себе сытые и здоровые, а на сторону республик освобожденных ведут под руки или несут на носилках?

Судьи — юристы, те, что приговорили к депортации Слепцова, и те, которые выносят приговоры сегодня — не имеют понятия об отчетах Amnesty International и Human Rights Watch, в которых говорится о секретных тюрьмах СБУ в Харькове, Мариуполе, Краматорске, Изюме? А ведь Amnesty и HRW — структуры, мягко говоря, комплиментарные киевскому режиму и критичные к «сепаратистам». И, конечно, эти судьи понятия не имеют о документе ООН «Доклад о ситуации с правами человека в Украине с 16 ноября 2015 по 15 февраля 2016»?

Ну, они хотя бы читали о том, что 26 мая 2016 года делегация подкомитета ООН по предупреждению пыток прервала визит на Украину после того, как ей закрыли доступ к местам, где, по данным ООН, СБУ незаконно удерживала людей? Глава делегации подкомитета ООН Малколм Эванс заявил тогда: «Мы не смогли посетить некоторые места, где, по многочисленным серьезным утверждениям, содержатся задержанные люди, и где могут применяться пытки или жестокое обращение».

Почти слово в слово с решениями чувашских судов: «пытки» и «жестокое обращение». Только для ООН «многочисленные серьезные утверждения» имеются, а для наших судей «достоверных сведений» нет. Судья — не читатель, судья — писатель постановлений о депортации.

Да, достоверно известны только два случая, когда люди, искавшие политического убежища в России, в конечном счете, оказались в руках СБУ. Один — харьковский журналист Андрей Бородавка. После решения суда о депортации он то ли запаниковал, то ли имел или получил свой план и вылетел в Баку, а уже оттуда был отправлен или переправлен в Киев. Живет, работает, иногда является в СБУ на допросы по «майданным» делам.

Второй — Михаил Тарасенков из Луганска, боец батальона спецназначения ЛНР «Леший». С передовой обратился к военнослужащим ВСУ с призывом не лезть в Донбасс, где их ждет верная смерть. После контузии на свой страх и риск возил гуманитарную помощь в республику. Был военкором агентства «Анна-ньюс». За неделю до Дня Победы 2015 года с двумя товарищами, гражданами России, вез подарки ветеранам. По какой-то причине груз через российскую границу не пропустили. Не отличавшийся «управляемостью» боец решил ехать «полем», где машину и задержали. Пограничники передали его, гражданина Украины, коллегам из ЛНР. Вскоре его… вернули обратно. Видимо все тот же фактор: «не сложились отношения с руководством». 2 мая Михаил Тарасенков был передан украинским пограничникам на пункте «Меловое». Было опубликовано видео допроса в СБУ. Информация о дальнейшей судьбе Тарасенкова отрывочна и противоречива. Худшего не произошло. Очевидно, в СБУ решили не давать волю чувству мести, что точно помешает дальнейшим депортациям. «Игра» продолжается.

В случае судебного преследования бывшим ополченцам помогают несколько организаций: Союз добровольцев Донбасса, Союз политэмигрантов и политзаключенных Украины, Право против фашизма, Штаб по работе с гражданами и беженцами с Украины при Общественной палате. Подключаются и некоторые депутаты Госдумы.

О своей работе здесь говорят неохотно, тщательно подбирая каждое слово: не до «пиара», главное — «не навреди».

«Украина по полной использует Конвенцию СНГ 1994 года о правовой помощи, — рассказывает представитель одной из организаций. — Киев не выдает даже уголовников, про тех, кого в России обвиняют в военных преступлениях, вообще речи нет. А сами штампуют уголовные дела против ополченцев и политбеженцев и отправляют запросы в Россию. Качество запросов — нулевое, ни улик, ничего. Путаные показания пары «свидетелей» и дело готово. Обвиняют в похищениях, во взятке в 4 тысячи на российские рубли. И суды здесь это все всерьез рассматривают, выдергивают людей.

Мы тут шутим, побыстрее бы Турчинов все договоры разорвал и визовый режим ввел. Тогда легче будет получить статус беженца. Все равно эти договоры остались только на бумаге, только этой «бумагой» они управляются сноровисто, а здесь результатов не видно".

Такое обвинение — в похищении и убийстве человека — на Украине предъявили уроженцу Донецка командиру батальона «Керчь» ДНР Вадиму Погодину (позывной «Керчь»). 21 июня этого года Ялтинский городской суд избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу. Согласно УПК РФ выдача его Украине может произойти в течение 40 дней, т. е. до 30 июля включительно. Всё может произойти и гораздо раньше.

«Как всегда, приходится работать в ручном режиме, — продолжает собеседник. — Бьем тревогу, поднимаем, кого можем. История непростая, до конца не понятно, что за чем тянется: украинский запрос на Погодина через Интерпол или нарушение российского законодательства. Но даже за это нельзя отдавать человека на верную смерть. Будем бороться».

«Следует искать системное решение, — говорит адвокат, знакомая с проблемой. — Не тратить время на бесконечные разговоры о законодательном изменении условий получения российского гражданства. Эти решения принимаются на другом уровне и, что называется, «по сумме факторов», о которых мы понятия не имеем. Добиваться предоставления статуса беженца — не путать с временным убежищем — имеет смысл только в исключительных случаях: в России на этот счет очень жесткие правила.

Следует сосредоточиться на малых шагах. Например, одни суды принимают решение об административном выдворении, путем добровольного выезда — о добровольной поднадзорной депортации. В этом случае гражданин Украины может въехать в нее через территорию неподконтрольных Киеву районов, ДНР и ЛНР. Другие суды в абсолютно таких же обстоятельствах принимают решение о принудительной депортации, т. е. через действующие пограничные пункты российско-украинской границы или аэропорты. Почему? Ответа нет. Но решение проблемы — в одном подзаконном акте".

То есть проблему, пусть частично, решила бы инструкция в один абзац, которая лежала бы на столе судьи и предписывала бы, если человек действительно грубо нарушил миграционное законодательство, дать ему возможность выехать на территорию Украины через ЛДНР. И тогда судьба ополченца не будет зависеть от того, выиграл судья игру в смартфоне или проиграл. Будем считать, что это, а не что-то иное двигало судьей.

Хотя считать так трудно. Когда ополченец из бригады «Призрак», уроженец Закарпатья Владимир Веклич (позывной «Серб») рассказал судье, что его, артиллериста, в случае выдачи «порежут на ремни», тот ответил: «А какое это имеет отношение к рассматриваемому правонарушению?».

Иностранцам из дальнего зарубежья помочь труднее. Упомянутому выше подданному Великобритании Бенджамину Стимсону приговор вынесут 14 июля. Обвинение: «содействие в совершении террористических актов третьим лицам, противостоящим украинскому правительству». Получается, что обвинительный приговор Стимсону будет означать признание британским судом донецкого ополчения «террористической организацией». Похоже, никого, кроме самого Стимсона, его родных и друзей, это не интересует. Или помочь все же можно и нужно?

Пока же каждое сообщение о решении российских судов о депортации ополченцев вызывает радостное бурление в украинском секторе интернета. Всё с теми же «сливами ОРДЛО» и «концом руцкаго мира». А нам остается вспоминать горькие строки безымянного поэта:

Отходы русского мира живут вне пределов России,
Отходы русского мира — спасибо, но их не спросили,
Отходы русского мира — приятно, что живы остались,
Отходы русского мира — спасибо походит на зависть.

Альберт Акопян (Урумов)