Тяжела папаха Туркменбаши. Интервью с Андреем Медведевым

Меньше месяца осталось до выборов президента Туркменистана. Несмотря на предопределенность итогов, они интересны тем, что конкурентам действующего главы государства предоставлена определенная свобода действий, а сам президент отказался от положенного в ходе избирательной кампании эфирного времени в их пользу. К тому же Туркменистан вошел в проблемный период, сопровождаемый сильнейшими колебаниями курса национальной валюты, дефицитом иностранной валюты и (невообразимое!) основных продуктов питания. Что происходит в этой центрально-азиатской стране, какие её ожидают перспективы — с этими и другими вопросами корреспондент EADaily обратился к исполнительному директору научно-аналитического центра «ПолитКонтакт» Андрею Медведеву.

Как вы оцениваете ситуацию в Туркменистане в преддверии выборов президента, которые состоятся 12 февраля.

— Разумеется, президентские выборы в Туркменистане во многом имеют ритуальный характер, и уже сегодня можно безошибочно предсказать результаты голосования. Внутренняя легитимность власти (а, соответственно, и стабильность в стране) зависит не столько от электоральных процедур, сколько от состояния социально-экономической сферы.
В последнее время действующая власть столкнулась с серьезными проблемами: государство вынуждено было сократить расходы на социальные нужды, а уровень жизни в стране заметно снизился. Это связано, прежде всего, с падением поступлений от экспорта природного газа. И в среднесрочной перспективе социально-экономическая ситуация в Туркменистане останется сложной.

Туркменской власти предстоит в ближайшее время принять трудные решения, которые неизбежно вызовут недовольство большинства населения. При этом, несмотря на кажущуюся внутреннюю стабильность, Туркменистан вовсе не застрахован от политических катаклизмов. Известно, что региональные элиты, особенно в Марыйском, Балканском и Дашогузском велаятах (областях) недовольны, как кадровой политикой президента Бердымухаммедова, так и практикой распределения финансовых потоков из туркменского бюджета между регионами.

Туркменистан, сохранивший политическую самобытность, может не справиться с ростом социальных противоречий, неизбежным в сложной экономической ситуации. И возможная дестабилизация Туркменистана представляет потенциальную угрозу для российских интересов в регионе. К сожалению, РФ практически не обладает инструментами, позволяющими оказывать влияние на социально-политическую ситуацию в Туркменистане. Поэтому России необходимо своевременно реагировать на действия внешних игроков, которые, мягко говоря, не склонны считаться с российскими интересами. И содействовать сохранению социальной и политической стабильности в Туркменистане.

Чем может быть обеспечена устойчивость туркменского режима?

— В Туркменистане есть свои внутренние резервы, включая финансовые. Их вполне достаточно, чтобы на какое-то время стабилизировать ситуацию, но недостаточно, чтобы ее исправить и придать нужное направление. Президент Гурбангулы Бердымухамедов, понимая неоднозначность ситуации, пытается заручиться поддержкой и России, и Запада. В ноябре туркменский президент побывал с рабочим визитом в РФ. Вопрос о возобновлении купли-продажи газа решен не был, но немного продвинулся. На следующий день после возвращения на родину туркменского президента на черном валютном рынке достаточно резко (на 25%) вырос курс маната по отношению к доллару. Кроме того, предпринимателям, закупающим продукты питания за рубежом, была осуществлена конвертация национальной валюты в твердую. Были частично погашены задолженности по заработной плате бюджетникам. Все это говорит о предоставлении со стороны России финансовой помощи. Условия и объем традиционно не разглашаются. Понятно, что разовая помощь не сможет оказать долгосрочный эффект. Туркменистану будет сложно преодолеть надвигающийся социальный кризис без внешней экономической поддержки, которую Ашхабаду может предоставить не только Россия, но и Китай, и Запад.

Чем интересен сегодня Туркменистан Западу?

— Туркменистан с геоэкономической точки зрения является одной из самых важных стран региона, поскольку обладает, как транзитным потенциалом, так и значительными запасами углеводородов. Поэтому транснациональные корпорации, связанные с США и ЕС, на протяжении многих лет пытаются получить контроль над экономическим пространством страны. И в нынешней ситуации они вполне могут получить такую возможность. Ашхабад, пытаясь найти средства на социальные расходы, объявил об очередном этапе масштабной приватизации. Кроме того, руководство страны вновь пытается привлечь иностранных инвесторов для освоения углеводородных месторождений на шельфе Каспия. Цена вопроса — $ 600 млн. При этом в официальном сообщении подчеркивается, что «планируется создать совместное с иностранной компанией предприятие, где основной объем работ будет выполнять госконцерн „Туркменнефть“, а потенциальный инвестор — сервисные услуги». Это очень важный и принципиальный вопрос — Туркменистан, к сожалению, не сможет на таких условиях привлечь необходимый объем инвестиций. Это очень четко следует из содержания Доклада «Энергия и безопасность» Комитета по внешним связям Сената США от 12 декабря 2012 года. В нем четко прописано требование к Туркменистану — изменить внутреннее законодательство и дать прямой доступ транснациональным корпорациям к туркменским месторождениям. То есть сервисные контракты не интересны транснациональным компаниям, имеющим необходимый объем финансов для инвестирования.

Бердымухаммедов не может пойти на такие условия, понимая, что как только транснациональные корпорации получат доступ к туркменским месторождениям, дни его режима будут сочтены — содержать его многочисленный семейный клан будет делом невыгодным. Намного дешевле и рациональней поставить на место президента марионетку, каковой нынешний президент Туркменистана, как и его предшественник, не является.

Объекты, выставленные на приватизацию, могут привлечь внимание Германии. В конце прошлого года Туркменистан посетила делегация правительственных и деловых кругов Германии, насчитывавшая около 70 человек. Немецкий бизнес традиционно интересуют проекты в сфере торговли, транспорта и связи, промышленности, строительства, науки и техники, агропромышленного комплекса, банковско-финансовой сферы, здравоохранения и фармацевтики. Немецкие компании такие как «Сименс», «Винтерсхалл», «Даймлер Крайслер», «Бентек», «Лурги», «Технип», «Юрионматекс» работают в Туркмении с начала 90-х годов прошлого века. В туркменском импорте до середины 2000 годов Германия занимала одно из ведущих мест. Но объемы и характер туркменского импорта, во многом определяющие уровень сотрудничества с Германией, напрямую зависят от платежеспособности Туркменистана. Поэтому сегодня, когда миссия МВФ, побывавшая в Ашхабаде, предсказала, что экономическая ситуация в Туркменистане в ближайшей и среднесрочной перспективе будет только ухудшаться, немецкие корпорации проявляют понятную осторожность.

Анализ данных МВФ однозначно указывает на то, что Туркменистан становится все более зависимым от Китая (и параллельно частично — от Ирана). Ашхабад за последние несколько лет обременил себя долгами перед Пекином, и единственным выходом из ситуации видит для себя в строительстве альтернативных газопроводов, включая Трансафганский (TAPI). Однако очевидно, что ни один из известных на данный момент газоэкспортных проектов Туркменистана в ближайшие годы не будет реализован.

Вы еще отметили интерес Туркменистана к США, или наоборот? В чем суть вопроса?

— Американский интерес к Туркменистану не ограничивается экономической сферой. Вашингтон, разумеется, хотел бы облегчить американским корпорациям доступ к туркменским ресурсам и установить контроль над транзитным потенциалом страны. Но США также важно ослабить влияние России, Ирана и Китая на процессы, происходящие в Центральной Азии. Поэтому важнейшая цель американской политики в отношении Туркменистана состоит в том, чтобы не допустить усиления позиций потенциальных соперников США.

В конце минувшего года, который для Туркменистана был довольно насыщенным, Ашхабад посетила американская делегация во главе с исполнительным директором Делового совета «Турменистан-США» Эриком Стюартом, в которую вошли представители ведущих американский корпораций. К нефтегазовому комплексу Туркменистана проявляют устойчивый интерес ведущие энергетические компании мира, в том числе BP, Chevron, ConocoPhillips, ExxonMobil, Shell, Total. Известно, что уже в 1999 году в туркменской энергетической сфере работало более 120 иностранных компаний, среди которых каждая пятая так или иначе была связана с американским капиталом. Причем присутствие американских компаний в туркменском нефтегазовом секторе возрастало по мере раскрутки газовых проектов TAPI (Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия) и Транскаспийского газопровода, которые стали стержнем энергетической политики США в регионе.

Туркменское руководство в свое время связывало с реализацией этих проектов самые «радужные» ожидания. На волне эйфории был даже введен визовый режим с соседями, включая Россию. Туркменская власть также потребовала вывода российских пограничников с туркменско-афганской границы. Однако к 2000 году оба проекта с треском провалились. Первый президент Сапармурат Ниязов (имевший титул Туркменбаши) тогда впервые почувствовал себя «обманутым», посчитав, что американцы его просто «кинули». Это привело к сокращению американских компаний в Туркменистане, но не к сокращению американского влияния, как такового. Ибо вскоре случилось 11 сентября 2001 года.

Тогда Туркменистан предоставил американским ВВС возможность дозаправки в ашхабадском аэропорту…

— Верно, и с 2002 года между Ашхабадом и Вашингтоном начало действовать соглашение об использовании военно-транспортной авиации США туркменского воздушного пространства и международного гражданского аэропорта Ашхабада для дозаправки самолетов, перевозящих якобы гуманитарные грузы в Афганистан.

Затем последовала просьба от Госдепа США предоставить военный аэродром «Ак-Депе», что в 15 км к западу Ашхабада. Просьба обосновывалась тем, что ООН, не имея собственных транспортных средств, обратилась за помощью к американскому правительству и США изыскивают возможность бесперебойной работы взятой на себя миссии. Туркменбаши отказал, ссылаясь на нейтралитет государства. Тогда американцы пошли ва-банк и попросили разрешения на использование военного аэродрома «Мары-2» и подземных складов в Кушке, построенных еще во время ввода советского воинского контингента в Афганистан. Американские дипломаты аргументировали свою просьбу тем, что статус постоянного нейтралитета не противоречит гуманитарной помощи, если даже при этом используется военно-транспортная авиация иностранных государств. Позиция Ашхабада осталась прежней, но уже не столь категоричной — Ниязов был склонен торговаться. Тем более что США вновь пообещали вывести туркменские энергоносители на платежеспособные рынки. Однако и на этот раз этим обещаниям не суждено было сбыться.

На мой взгляд, сегодня президент Бердымухаммедов находится еще в более сложной ситуации, чем его предшественник Сапармурат Ниязов. С одной стороны — финансовая зависимость от Китая. С другой — сохраняющиеся противоречия в отношениях с Тегераном и Москвой. Добавим к этому нескрываемое давление со стороны Вашингтона по поводу необходимости изменения внутреннего законодательства.

Кстати говоря, назначение бывшего главы корпорации Exxon/Mobil Рекса Тиллерсона на должность госсекретаря США не сулит президенту Бердымухамедову ничего хорошего. Ибо как раз Exxon/Mobil является одним из главных игроков, заинтересованных в приобретении в собственность туркменских нефтегазовых месторождений на суше. Exxon/Mobil для достижения своих целей пытается оказывать давление на туркменские власти через правозащитные организации, которые ставят Туркменистан на одну доску с Тунисом, Египтом и Ливией. Очевидно, если противостояние между США и Китаем затронет Центральную Азию, и американские нефтегазовые компании вновь активизируются по поводу доступа к туркменским месторождениям углеводородов, это может чувствительно отразиться на стране, прежде всего — на нынешнем ее руководстве. Поэтому восстановление конструктивного диалога с Россией, как никогда ранее, может стать для Ашхабада, хоть и во многом вынужденным, но, тем не менее, наиболее логичным направлением выхода из сложившейся тупиковой ситуации.